На это обвинение темноволосый белозубо усмехнулся.

– Предполагал. Это же темные. Из двух вариантов они всегда выбирают третий, – и Олав нагло мне подмигнул, – но ты, Самира, не переживай. Думаю, что сегодня-то никто с крыш сигать больше не будет.

И я удостоилась еще одного взгляда темноволосого. На этот раз без подмигиваний, просто хитрого.

Впрочем, разговаривая, я продолжала смешивать ингредиенты зелья. И сейчас как раз подошла к тому этапу, когда колбу нужно было поставить на встряхиватель. Последний представлял собой небольшую платформу, которая беспрестанно ходила из стороны в сторону. Тем самым сосуды, стоявшие на ней, были в постоянном движении и их содержимое равномерно перемешивалось. Ведь на некоторых этапах изготовления зелий применение магии было нежелательно, а попробуй руками помешай жидкость в течение суток… То-то же! Так что встряхиватели были отличным решением.

Я же, памятуя о том, что мой дар темный, а составитель рецепта явно был светлым магом, решила без особой надобности лишний раз не использовать чары. Вдруг ради разнообразия не придется ничего корректировать и зелье забвения удастся сварить по классической методике?

Я взяла колбу и направилась к аппарату. Для этого пришлось пройти за спиной Лэйдон. И я планировала сделать это по широкой дуге, но… Какая-то сволочь подставила мне подножку!

Пытаясь удержать равновесие, взмахнула руками и… Если сама я приземлилась удачно, на пол, то моя колба – аккурат на макушку необдуэленной противнице.

Самира медленно повернулась ко мне.

– Мочи ее, белобрысая! – крикнула Эйта, которая сидела в этот момент на каменном столе меж реактивов.

Не поняла… Я молча вопросительно посмотрела на пушистую.

– А что? – Белка развела лапы в стороны. – Я же обещала тебе помочь с победой. Но не уточняла, с чьей именно. Вот щас эта – коготь Эйты указал на Лэйдон – распсихуется как следует да и зажарит тебя. Силища-то у нее есть, и злость тоже…

Что ж, узнаю Эйту. Белочка может быть милой, но обманываться этим не стоит. Под пушистой шкуркой скрыт стальной характер. И хвостатая никогда не упустит своего.

И точно: рыжая, баюкая поврежденную лапу, допрыгала до края стола и, сев, заверещала девице:

– Убей темную!

Навряд ли светлая услышала белку, но девица и без сторонних подзуживаний точила на меня зуб. Но все же ярость не настолько застила Самире глаза, чтобы она при всех швырнула в меня атакующим заклинанием и тем дала шикарный повод для запечатывания собственного дара.

А вот метнуть за хвост в темную пылающую огнем саламандру ей никто не мешал… Я едва уклонилась, перекатившись по полу. Не успела встать, как пришлось выставить щит, чтобы не оказаться облитой едкой щелочью, капли которой, упав на пол, зашипели, прожигая плеяду дыр в досках.

Но помимо дерева щелочь из слюны виверы начала растворять и плетение щита. Вот ведь едкая гадость! Пришлось отшвырнуть прозрачный заслон в сторону, пока он окончательно не распался и остатки жидкости не стекли на меня.

– Ты нарвалась, исчадье тьмы! Думаешь, раз под защитой ректора, то тебе все можно? – крикнула белобрысая. – Я тебе и без дуэльной магии щас забрало-то начищу!

– Лэйдон, жги!

– Сами, давай!

– Так ее, темную! – начали скандировать со всех сторон.

А я меж тем прыжком поднялась на ноги и, недолго думая, схватила с ближайшего стола первое, что попалось под руку. Это оказался растертый в мелкий порошок смолоцвет. Облако пыли поднялось, закрыв собой меня и Самиру.

И я ускользнула бы из-под удара под этой завесой, но… Похоже, моя противница, раззадоренная толпой, все же не сдержалась и, забыв, что мы не на дуэли, сотворила пульсар. Но не успела его метнуть в меня, как воздух вокруг нас вспыхнул.

Смолоцвет оказался столь же горючим, как пещерный газ. Клубы пламени устремились ко мне. Я не успевала ни создать новый щит, ни убежать. Похоже, Эйта все же добилась своего…

Огненная пыль была в пяди от моего лица. Сотая доля мига – и загорюсь уже я сама. Но именно в этот момент в меня сбоку ударила волна алхимической пены. Это было последнее, что я успела увидеть перед тем, как рефлекторно зажмурилась.

А когда вновь смогла открыть глаза… Половина лаборатории была в пене. А посреди этого бело-пузырчатого великолепия возвышался… Снежок! Он держал под мышкой здоровенный цилиндр. Причем магическая печать на последнем была не сорванной. Зато раскуроченный металлический бок без слов говорил: тому, что решил воспользоваться пенным пламегасителем, последний понадобился столь срочно, что возиться с запирающим заклинанием времени не было. И Снежок просто пробил железный бок. Из этой-то дыры под давлением и вырвался алхимический раствор.

Все же с учетом того, что квартерон находился в дальнем конце лаборатории и наверняка не сразу понял, что произошло между мной и белобрысой, среагировал он весьма оперативно.

Тишина, которая воцарилась на несколько мгновений вокруг, была прервана шипящим звуком, вслед за которым с потолка уже на всех нас ливануло. Капли прибивали пену, остатки пламени, а заодно и охлаждали чей-то пыл.

– Ну вот что за дилетантизм?! – встряхнувшись так, что брызги от шерстки полетели во все стороны, воскликнула белка, возмущенно глядя на Лэйдон. – Правду говорят, что профан может испортить любую драку и пьянку. И действительно! Вы только поглядите на нее! Ну кто так убивает? А?!

Самира хоть и не могла слышать слов рыжей, но вздрогнула. Кажется, только сейчас светлая поняла, что сорвалась. Ее испуг был густым, вязким, почти осязаемым. Так может бояться лишь тот, кто успел представить себе, что будет дальше.

Дверь в лабораторию распахнулась, явив нам ректора и преподавательницу. И если последняя оглядывала погром в целом, то Морок Тумин смотрел лишь на меня.

– Адептка Даркнайтс, что опять?! – спросил он.

Но с ответом меня опередил Снежок.

– Это моя вина, – произнес светлый. И вся группа воззрилась на него в немом удивлении. А Снежок меж тем невозмутимо продолжил: – Даркнайтс и Лэйдон – члены моей команды. Между ними произошел спор, и я не успел вмешаться вовремя…

Я про себя хмыкнула: как интересно он произнес выражение «растащить по разным углам».

– Почему не использовали магию? – выразительно обведя взглядом пятно алхимической пены, уточнил Тумин.

– После применения лечебных зелий накануне в лазарете потоки силы еще не восстановились и…

– Можете не продолжать. – Тумин поджал губы. – Вижу, Бьеркрин, вы и без чар смогли охладить пыл адепток.

Меж тем ливень с потолка прекратился. Пол напоминал теперь топкое болото из тех, по которому не успеешь сделать и пары шагов, как в сапогах начнет предательски хлюпать.

– Вы трое – ко мне в кабинет. Остальные… навести порядок и продолжить занятие.

Я бы тоже с удовольствием присоединилась к уборке, но… увы! Спустя какую-то четверть удара колокола я вновь (и суток не прошло!) стояла перед Тумином. А он буравил меня, Самиру и Снежка тяжелым взглядом. А я впервые готовилась быть абсолютно честной. Ужас! Темная – и честной. Но мне даже хитрить и изворачиваться не надо было, потому как своей вины я не чувствовала. А вот радость оттого, что Эйта осталась в лаборатории, ощущала вполне.

– Итак, я жду подробного объяснения, что произошло в лаборатории, – отчеканил ректор.

Ответ держал Снежок. И, что поразило меня больше всего, не пытался обвинить меня, темную, во всех смертных грехах. Скорее даже наоборот.

После рассказа Снежка Тумин задал несколько вопросов мне, потом Самире, которая признала, что создала атакующее заклинание. Но клялась, что не бросала его в меня, только зажгла в ладони. Дескать, хотела напугать как следует.

Что ж… могу сказать, последнее у нее получилось. Я… впечатлилась основательно. И вся группа, думаю, тоже.

– Лэйдон за активацию боевой магии – в карцер на сутки с магогасящими браслетами, – вынес вердикт ректор. – Даркнайтс – магогасящие браслеты на сутки и не покидать комнату в общежитии. Бьеркрин, как командир длани, меж членами которой произошла потасовка, – внеочередной наряд по кухне, – раздал наказания Тумин.