— Ну, какой из меня целитель? — вздохнул светлый… уже светлый маг. — Я только вправить сустав могу. Или рану зашить. Или кости сложить. И то лишь потому, что у меня большой опыт в том, как их сломать…

— Вот видишь, ты уже многое умеешь! — Сев на подлокотник кресла, я обняла мужа. — За остальным дело не станет! Ты же как-никак теперь принадлежишь к семье потомственных целителей.

— Магда, я, вообще-то, в жены ведьму брал, — напомнил Эрриан.

— Ты не брал, а нагло своровал. А Джером и Астор стояли на стреме.

Я вспомнила, как в одну весеннюю ночь, когда Эрриану надоело слушать мои «подожди, мои родители приедут, и сыграем свадьбу, запишем имена в приходской книге и осчастливим наконец весь Хеллвиль», — он просто выкрал меня. Новый священник к тому времени был уже умыкнут и стоял на площади. Ровно на том месте, где обычно сжигали меня. Кстати, и зрители были. Те же. Толпа радостно взирала на злую ведьму в фате и халате, на молодого храмовника, но более всего — на бочонки с вином, которые по этому случаю выкатили из трактира госпожи Брас.

Я осмотрела эту ораву, жаждущую халявы… простите, зрелища, и поняла, что свадьба состоится, даже если я буду всю ночь напролет голосить «не-э-эт» у алтаря. К слову, алтарь тоже был сперт Астором из храма, куда мне, как темной, вход был закрыт.

Справедливости ради надо сказать, что число горожан за время, которое прошло с момента подписания мирного договора, заметно выросло. В Хеллвиль устремились свободные чародеи, охотники на нежить и нежитезащитники, прослышавшие о том, что Шумерлинская топь — кладезь реликтовых тварей. Темные и светлые. И то, что они при этом не поубивали друг друга, было исключительной заслугой Эрриана. Мир дался ему железной волей, несгибаемым характером и нервно дергающимся глазом.

Но так или иначе, именно Хеллвиль стал городом вольных чародеев, где цвет магии не имел значения. Именно об этом думала я, глядя на людское море, освещаемое факелами. А вот Эрриан думал исключительно о церемонии и ловко, пока я ошарашенно вертела головой, застегнул на моих руках брачные браслеты.

Мажета попробовала под шумок следом за нами использовать служителя храма повторно: женить на себе Джерома. Но не тут-то было. Темный заявил, что да-да, он согласен, вот прям сейчас, только сходит за угол штаны подтянуть. Ну и сходил.

Стражники говорят, что видели, как пожиратель душ вместе с рыжим промчались в западные ворота. На горе Мажете и на радость неприятностям и приключениям, которые этих двух друзей, я думаю, заждались.

Из воспоминаний меня вернул лязг. С учетом того, что ныне мы жили в особняке, и каминный малый зал находился на втором этаже, а звук доносился с кухни, я впечатлилась. Только один котелок во всем мире мог так громко буянить.

Когда мы с Эррианом подходили к кухне, то увидели картину: перед закрытыми дверями стояла, вжавшись в стены, прислуга.

— Что там происходит? — нахмурился Эрриан.

— Эк-к-кзорцист, — ответила одна из служанок, кстати, уроженка Темных земель.

— Но я не вызывала экзорциста… — протянула я, растерянно глядя на Эрриана.

Судя по выражению его лица, он — тоже. А поскольку непонятных вещей муж не любил, он открыл дверь и…

— Это я вызывал! — проревел демон из кухни.

А мы узрели совсем еще юного, растерянного мальчишку-экзорциста, который, кажется, сам не поверил случившемуся. А из котла меж тем прогудело:

— Я не могу больше в этом проклятом котле быть! Я хочу, как и вы, семью, детей! Рыжих, пушистых детишек! А в этом чугунном теле я до моей истинной пары не доберусь. Вот и попросил подсобить… — После этих слов я увидела, как из котла вылезает болотный рептилус.

И тут я поняла две вещи. Первое: отомщена. Второе — Эйта, сломавшая инкубу некогда рог, покорила его черное сердце. А значит, она крупно попала.

– У этих инкубов только одно на уме: чтобы не перевелся их демонский род! – в сердцах сказала, как плюнула, белочка, она же – Дарящая Безумие всем желающим и не желающим этого. Причем Эйта презентовала шизофрению своим клиентам оптом и вразвес, взаймы и авансом.

– И, судя по количеству ваших совместных чад, думает он об этом усиленно и регулярно. - Смерть перекинула косу из одной своей костлявой руки в другую, кивнув на детскую коляску. Из оной торчали острые маленькие рожки, ушки с кисточками и пушистые хвосты цвета охры, а с ними – минимум обещание нервного срыва любому, кто решит проявить интерес к рыжему беличьему выводку.

Из люльки доносилось писклявое многоголосье:

– Ма-а-а-ма!

– Пи-и-ить!

– Писать!

– Хочу куша-а-а-ать!

– Хочу куклу вуду!

– Проклятье!

Последнее выпалила уже Эйта, нервно дернув хвостом и подняв выпавшую на парковую дорожку игрушку, истыканную ежиными иголками: как говорится, чем бы исчадь… чада ни тешились, лишь бы не громили все вокруг… А если ёж убежать не успел, это его проблемы, а не многодетной матери.

Едва Дарящая Безумие сунула куклу в лапы бельчонку, как тот метко отправил пупса в новый полет.

У белки задергался глаз.

– Неужели некому с ними посидеть?

– С ними, - при этих словах рыжая привычно, рефлекторно цапнула попытавшегося самоубиться бельчонка, который едва не вывалился из коляски, – посидеть нельзя. Только поседеть. Зато с гарантией и сразу на всю голову. Как мои свекор со свекровью … – Эйта дернула мордочкой в сторону наследников, втиснула неудачливого прыгуна к остальным, оборвав сама себя. Но потом собралась с мыслями и продолжила: – Теперь эти демоновы родственнички решили, что внуков любят, очень любят, но на расстоянии.

– Вытянутой руки? - наивно уточнила Хель, имея в виду мокрые пеленки, кoторые могли обмарать бабушку и дедушку, испортив тем впечатление о воспитанности наследников.

– Бездны, - мрачно припечатала Эйта. – Теперь они только советы дают по воспитанию. Дистанционно.

Смерть недоверчиво и теперь с куда большим уважением и опаской посмотрела на ходящую ходуном детскую коляску. Ей даже почудилось, что в недрах этой новой сверхмодной люльки, по бокам которой были высечены скалящие клыки упыри, твари Бездны, зомби и волколаки, сидят не симпатичные бельчата, а минимум всадники апокалипсиса. Только они пока ясельного возраста. Но, как говорится, все впереди.

Хель почесала острым навершием косы свой чеpный балахон и с сомнением произнесла:

– Эйта, скажи мне, ЧТО нужно сотворить, чтобы два высших исчадия Мрака, пережившие Великий Прорыв, укротившие не одно восстание тварей истинной Тьмы, поседели?

– Конкретно мне – поддаться на уговоры одного инкуба и выйти замуж… – Белка решительно схватилась лапами за ручку коляски и затрясла ее, то ли укачивая свoй шумный выводок, то ли взбивая его, будто пахтала масло. Судя по всему, второе, потому как шебутная мелочь, на манер сливочных сгустков, опала на дно люльки и, главное, на пару секунд затихла.

– А я тебе ещё у алтаря в качестве свадебного подарка предлагала убить его тихо и по-быстрому, – напомнила Смерть. - А что? Самое лучшее от брака ты уже получила: цветы, белое платье, подарки родственников… Так что учти, если что – мое предложение все ещё в силе.

– Ну уж нет! Пусть мучается! Тем более он пока не нашел места, куда мы всей семьей смогли бы переехать.

– А как насчет твоей родни? – с сомнением вопросила Хель.

– Ты что?! Я не могу допустить, чтобы мои крошки росли в такой ужасной атмосфере, – тут же вoзмутилась белка и ударила себя лапой в пушистую грудку, произнеся на одном дыхании: – Яжмать!

Видимо, стукнула сама себя Эйта в порыве чувств столь сильно, что сбила дыхание и закашлялась. Впрочем, это не помешало ей цыкнуть на одного из бельчат, который в захвате хвостом начал душить своего собрата.

– Стоит заметить, что ты сама в этой самой атмосфере прекрасно выросла…

– Тебе напомнить, как мой брат, Голод, вечно пытался меня сожрать, сестричка Война – укокошить, а Мор – подсунуть какую-нибудь дрянь…