— Ну, классика, — хмыкнул я.

— В следующую поеду. Тут ещё пара есть, — добавила Настя. — Без лекарств не останешься, Саш.

Я закрыл глаза, опустившись затылком на подушку. Голос её звучал спокойно, но я знал, сколько нервов ей стоило носиться по ночному городу, проверяя одну аптеку за другой.

— Всё, на связи, скоро буду! — Настя положила трубку.

Я отложил мобильник на тумбочку. На скуле холодел пакет со льдом, обёрнутый в полотенце, и я чувствовал, как пульс в голове перекатывается с каждым ударом сердца. После боя шум в ушах утих, но вместо него пришла вязкая тишина. Телевизор бормотал без звука, мелькали картинки новостей.

Тишину нарушил мягкий стук в дверь. Я отнял лёд от лица, встал и пошёл открывать.

На пороге стоял Саша Козлов. В его глазах застыла странная смесь беспокойства и уважения.

— Можно? — спросил он.

— Заходи, — ответил я и вернулся на диван, присев с краю.

Он вошёл и сел на стул. Молчал несколько секунд, словно собирался с мыслями.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он. — Настя поехала за лекарствами…

— Если ты про то, собираюсь ли я дальше драться — собираюсь, — заверил я.

Он нахмурился, изучая моё лицо. Я же увидел, как с его лица исчезло напряжение.

— Спасибо, — сказал он негромко.

— Это тебе спасибо, — поправил я. — Матери привет передавай.

— Хорошо… — он замялся, будто прикидывая, стоит ли ему говорить дальше или промолчать. Но всё-таки продолжил, чуть подумав. — Мать говорит, что ты очень похож на своего дядю…

Я не сдержал улыбку. Но ничего не ответил. Знала бы мать… что я не похож, а я и есть он.

После этого мы оба замолчали. Саша сидел, глядя в пол, а я думал о том, насколько всё странно. Вот он — парень, ради которого Светка когда-то рисковала всем, спасала его от того, кто называл себя отцом. Вот он — Саша Козлов, её сын.

А он не знает ни черта. Не знает, что его сестра жива, что она рядом, совсем рядом, и её зовут теперь иначе. Марина… не Линда. Что мать всю жизнь прятала его от Виктора, а теперь он охотится за своим непутёвым папашей, думая, что отец — это я…

Я смотрел на него и думал — каково ему будет узнать правду? И каково Марине, жившей под чужим именем, в тени отца, думать, что матери давно нет…

Эти мысли жгли.

Саша встал, кивнул на прощание и ушёл, дверь мягко щёлкнула за ним. Я остался один, хотел снова приложить лёд к лицу, но передумал. Сейчас хотелось охладиться, смыть с себя всю тяжесть почти прошедшего дня.

Я недолго думая пошёл в ванную. Встал под струю ледяной воды и закрыл глаза. Вода лупила из душевой лейки, смывая усталость и остатки напряжения после разговора с Сашей. Казалось, можно наконец расслабиться хоть на минуту.

Но нет… послышался стук в дверь — глухой, настойчивый.

— Секундочку! — крикнул я сквозь шум воды.

Закрыл кран, стряхнул капли, наспех вытерся полотенцем. Обмотал его вокруг талии, пригладил ладонью мокрые волосы и шагнул в комнату, оставляя за собой мокрые следы на полу.

И застыл…

У стола, словно у себя дома, стояла Алина.

Она держала в руках сложенное полотенце и бутылочку с массажным маслом. Её волосы были распущены, а глаза блестели в тусклом свете лампы.

— Ты что тут делаешь? — спросил я.

Алина как ни в чём не бывало шагнула внутрь, будто у неё было полное право находиться здесь. Положила на кровать полотенце и масло.

— Я пришла тебе сделать массаж, — сообщила она. — Тебе это нужно сейчас, чтобы снять напряжение.

Я нахмурился, но не стал сразу гнать её. Мышцы после боя и правда ныли, плечи горели, спина тянула так, будто я тащил мешки с песком весь день.

— Массаж не помешает, — ответил я. — Но только массаж. И всё.

Алина улыбнулась уголком губ.

— Конечно. Ты за кого меня принимаешь?

— Хорошо, — кивнул я. — Подожди минуту. Я переоденусь.

Я прошёл к шкафу, нашёл спортивные шорты и переоделся быстро, почти по-армейски. Массаж сейчас действительно не помешает. Расслабить мышцы, согнать молочную кислоту — иначе утром тело будет деревянным.

Я вернулся в комнату. Алина уже расстелила полотенце на кровати, положила рядом масло и ждала, спокойно глядя на меня.

Я лёг на кровать, уткнувшись лицом в подушку, вытянув руки вдоль тела. Алина устроилась сверху.

— Не тяжело? — спросила она.

— Даже не чувствую.

Она открыла флакон, я услышал тихий плеск масла. Почувствовал приятный запах чего-то пряного, возможно, эвкалипта или розмарина.

— Масло сразу на спину лить нельзя, — сказала она. — Оно должно сначала нагреться. Поэтому я лью его на руки.

Я услышал, как скользнули её ладони друг о друга, растирая масло, а потом почувствовал прикосновение. Сначала осторожное, разогревающее, потом сильнее — она словно вдавливала в меня тепло.

Каждое её движение было выверено — от шеи к плечам, от лопаток вниз, вдоль позвоночника. Она работала методично, зная, куда давить, где задержаться.

— Ты что ли училась массажу? — спросил я.

— Угу…

Я наконец позволил себе расслабиться. Мышцы, каменные после боя, начали поддаваться. В голове стало тихо, дыхание замедлилось.

Алина молчала, её руки уверенно разминали мои плечи, но прикосновения начали меняться. Давление стало мягче, движения медленнее, и я почувствовал, что массаж превращается во что-то другое.

Она чуть дольше задержала ладони на шее, наклонилась ближе. Я уловил запах её духов, смешанный с маслом, и понял… она тянет меня туда, куда я не собирался идти.

— Знаешь… — её голос прозвучал почти шёпотом, рядом с ухом. — Ты слишком напряжён. Я могу помочь тебе по-настоящему расслабиться.

Я открыл глаза, выдохнул и повернул голову. В её взгляде была решимость. Она хотела большего.

— Нет, Алина, я уже говорил, что между нами ничего быть не может.

Она замерла, её руки остановились у меня на плечах.

— Ты серьёзно? — спросила она с какой-то обидой.

Я сел, сбросив её руки, и посмотрел ей в глаза.

— Если ты сюда за этим пришла — иди.

Несколько секунд мы молчали. Она пыталась удержать взгляд, искала трещину в моей решимости, но я не отводил глаз.

— Я благодарен тебе. За всё. Особенно за то, что подсказала мне тогда с дротиком. Это, правда, было важно. Но большего между нами не будет.

Она усмехнулась, будто пыталась спрятать неловкость за маской.

— Ну, как знаешь, — сказала она, поднимаясь.

Алина фыркнула, глаза её блеснули, и уголки губ дрогнули в усмешке.

— Я же вижу, что ты меня хочешь, Саша, — сказала она, словно бросая вызов.

— Хотеть не значит жениться, Алина.

— Я и не прошу жениться.

Она встала и направилась к двери. Открыла её, шагнула и чуть не споткнулась о что-то на пороге. Я увидел, как она наклонилась, заметив пакеты с аптечными коробочками.

— О, так о тебе, видимо, есть кому заботиться, — фыркнула она и, не оглядываясь, вышла, хлопнув дверью.

Комната снова погрузилась в тишину, только слабый запах её духов ещё витал в воздухе.

Я поднялся, подошёл к двери и посмотрел на коврик, где стояли лекарства в белых пакетах.

Настя…

Я вздохнул. Конечно, это она. Бегала по ночному городу, искала круглосуточные аптеки, пока я тут лежал и спорил с призраками прошлого.

Сегодня команды ждали новые испытания. Я проснулся, умылся и сидел на краю кровати, когда дверь приоткрылась, и в проёме появился Антон.

— Саня, пора. Пошли, — с порога известил он.

— А как же «доброе утро»? — я подавил зевок.

— Утро добрым не бывает, — хмыкнул Антон и деланно закатил глаза. — У нас съёмку на полчаса раньше перенесли.

Через пару минут мы уже пришли в новый съёмочный «павильон», похожий на обычный тренировочный зал: шведские стенки, груши… я бы подумал, что Антон заблудился и привёл меня не туда. Но нет, вокруг шла возня — операторы готовили камеры, туда-сюда бегал режиссёр.

Хм… интересно, конечно. Но явно это не тренировка. Скучные упражнения для эфира не годятся. Значит, будет что-то другое.