— Да я тебя…

— Я сказал, — отрезал я.

Пахан всё-таки убрал пальцы, видимо, хотел драться за деньги в ринге, а не бесплатно. Хорошо. Скажу даже больше — обнадёживает: я думал, у него с концами отбиты мозги, а нет. Какие-то крохи серого вещества у него всё-таки остались.

— Ты упускаешь один очень важный момент, — сухо проговорил я.

— Какой? — просипел Пахан.

— У каждого Пахана есть отец, — я подмигнул ему.

Пахан налился краской, губы скривились, но ответить он не успел.

— Всё, мужики, закончили! — рявкнул Паша и шагнул между нами, упираясь руками нам в грудь. — Лица друг другу будете ломать в бою, идёт?

Я отступил на шаг всё так же спокойно, руки за спиной. Пахан тоже отступил, тряся в воздухе пальцем.

— Я тебя в ринге прикончу, ты у меня добазаришься… — причитал он.

Он мог сколько угодно причитать, но было очевидно, что победа в битве взглядов осталась за мной. Пусть злится — злость плохой союзник для бойца. В ринг надо выходить с яростью в кулаках, а голова должна оставаться чистой.

Дальше вызвали Хасбуллу, того самого Воина аула. Он сразу ткнул пальцем в нашего Серёгу Молотка. Сергей вызов принял, и оба вышли в центр, где провели битву взглядов. Хасбулла старался подавить его, нависал, но Серёга стоял ровно, не дрогнув. Я видел, что этого пацана не так просто сломать. Действительно — что молоток.

— Так, у нас кончились соперники из разных команд, — объявил Лёша, переводя взгляд на оставшихся в моей команде парней.

Оставшихся без соперника.

Увы, но математика — штука упрямая: двоих из моей команды свели друг с другом.

— Мужики, — продолжил Лёша. — Вам придётся выйти на ринг друг против друга.

Пацаны из моей команды переглянулись. Естественно, такой расклад не нравился ни первому, ни второму.

— Парни, ничего страшного, — шепнул я. — Это никак не повлияет на нас, на наши отношения внутри команды. Сегодня вы соперники, но завтра мы снова команда. Всё в порядке.

Парни кивнули, вышли, провели битву взглядов и… первыми сегодня пожали друг другу руки. Просто по-мужски.

Итог был ясен — состав пар четвертьфиналистов был определён. Теперь каждый знал, с кем он выйдет на бой.

— Ну что, теперь всем известны пары бойцов. У нас впереди четвертьфиналы. Все бои пройдут сегодня, в течение одного дня! — объявил Паша и повернулся к брату. — Лёх, я считаю, поединки наметились убойные, лучше не придумаешь!

Второй близнец утвердительно закивал, показывая большой палец.

— Так что давайте не будем тянуть резину. Пора перейти от разговоров к делу. Следуем к рингу!

Мы поднялись со своих мест и потянулись к выходу. По пути взгляды с соперниками то и дело пересекались, будто мы уже дрались глазами. Пахан кривился в ухмылке, продолжая размахивать пальцем. Я не стал отвечать словами. Подмигнул ему — легко, чуть с усмешкой. Это сработало лучше любого ответа: я видел, как его лицо дёрнулось, и он сжал челюсть.

Пусть выходит из себя сколько влезет. Боец он опытный, но даже такой опытный боец может перегореть ещё до начала боя. Я же тратить свою ментальную энергию не намерен.

Феномен, к моему удивлению, не смотрел на Шаму — видно, уже настраивался на бой. Хасбулла что-то бормотал себе под нос, то и дело постукивая кулаком по ладони — тоже настраивался.

А вот оба моих сокомандника выглядели так себе — подавленные и растерянные. В голове у них было явно не про бой, а про то, что придётся драться с друг другом. Это на Западе нет такого понимания, как свой-чужой, и каждый может драться с каждым вообще без вопросов. У нас в стране к боям друг с другом всегда было особое отношение. И мне лично было понятно, почему пацаны не хотят драться против друг друга.

— Сколько до первого выхода? — поинтересовался я у Антона.

Менеджер взглянул на часы.

— Девять минут.

Решено. Я остановился и захлопал в ладони, решив провести перед началом боёв собрание нашей команды.

— Парни, идите сюда.

Мы встали в круг, руки легли друг другу на плечи. Я посмотрел каждому в глаза по очереди.

— Пацаны, кто бы ни победил, я хочу, чтобы победил человек из нашей команды. Неважно кто, но каждый из нас — это часть нашей команды. Это раз.

Я сделал паузу, давая им понять и осознать, о чём я говорю.

— А во-вторых, я хочу, чтобы мы все вместе, когда это закончится, встретились и хорошенечко отметили. Чтобы было не только про бои и спорт, а про то, что мы прошли это вместе.

Они переглянулись.

— Соревноваться с друг другом — это так себе, я это понимаю и тоже не приветствую. Но! — я внимательно посмотрел на пацанов, которым предстояло разделить ринг с друг другом. — Отнеситесь к этому, как к шансу помочь друг другу показать в ринге себя. Вы приехали сюда зарабатывать. Так покажите такой бой, чтобы в следующий раз вам предложили уже совсем другие цифры в контракте!

Я резко вышел из круга и захлопал, подбадривая парней.

— Погнали! — выдохнул Шама.

Показалось или нет, но лица парней посветлели, переставая быть угрюмыми. В глазах заискрились огоньки мотивации. Хотелось донести до них, что, независимо от обстоятельств, у них есть отличный шанс проявить себя перед многомиллионной аудиторией, и не воспользоваться этим шансом будет глупо. И, как мне показалось, я донёс до них эту прописную истину.

Дай бог, как говорится.

— Мужики, выход! — крикнул ассистент.

Двое сокомандников, кому предстояло выйти первыми, переглянулись.

— Парни, удачи. И помните — до гонга вы товарищи. Когда гонг прозвучит — вы воины и соперники, — напутствовал я.

Они кивнули. Руки сцепились в крепком рукопожатии, потом они обнялись по-братски. В их взглядах не было злости — только уважение и теперь ещё и понимание, что таковы правила игры.

— Давай покажем красоту? — спросил один.

— Давай, — ответил второй.

В этот момент с ринга донёсся голос Паши Решалова:

— На ринг приглашается…

Голос ознаменовал начало представления первого боя вечера.

Парни отправились вслед за ассистентом в сторону ринга, готовиться к выходу. Что тут скажешь? Выйти против «чужого» — просто. Ты заряжаешься злостью, делаешь его врагом и идёшь бить. А когда напротив тебя стоит твой товарищ… тогда всё сложнее. Испытать настоящую злость не получается. А без злости в бою трудно показать максимум. Это дано единицам.

Но хотелось верить, что парни сумеют показать себя в полной красе. Как бы то ни было, даже если они оба покажут всё, на что способны, дальше пройдёт только один.

Ну а дальше… если, конечно, мы планируем побеждать, а не проигрывать, в полуфинале снова придётся драться друг с другом. И кого-то с ринга вышибать — ничьи правилами организации не предусмотрены.

Потом снова. Но уже в финале. В конце концов, один всё равно останется, остальные уйдут. Правила на шоу были простые, жёсткие и беспощадные. Ну что делать… такие правила. И если мы подписались участвовать в реалити, эти правила нам следует соблюдать.

Парни вышли в центр ринга и пожали друг другу руки. Для них это была не просто формальность. Так пацаны проявляли знак уважения, что бы дальше ни случилось.

Гонг прозвучал гулко, и начался первый раунд. С самого начала пацаны влетели друг в друга так, будто до боя ненавидели друг друга всем сердцем. Удары шли плотно, точно, каждый пытался перехватить инициативу. Но при этом я чувствовал, что злости нет, есть только честная борьба и спортивный интерес.

В один момент один из них зацепил другого по затылку. Камера могла этого даже не заметить, но я увидел. Как и увидел, как виновник сразу поднял руку — мол, «извини». Второй кивнул, они коснулись кулаками и снова сцепились.

Три раунда работали без передышки. Бескомпромиссная рубка — именно так и можно было назвать этот бой. Никто не давал слабину, и всё равно между ними оставалась тонкая, едва уловимая нить уважения.

Я смотрел и вспоминал девяностые. Артуро Гатти и Микки Уорд. Два друга, которые за пределами ринга вместе пили пиво, смеялись и были близки, как братья. Но в бою оба боксёра рубились так, что арены вставали на уши. Вот и сейчас я видел то же самое — настоящих бойцов, сделанных из правильного теста.