Сигнал спас Феномена и подарил ему ещё один шанс.

Феномен сделал шаг и едва не рухнул. Его ноги вели его не в свой угол, а к противоположному. Он пошёл не туда, запутался, глядел пустым взглядом куда-то сквозь табурета.

Рефери тут же подхватил его за локоть, развернул и показал рукой — туда.

Я рухнул на табурет в углу и откинулся на канаты. Ноги дрожали, руки налились свинцом. Я сидел, раскинувшись, будто вся жизнь вышла вместе с последним ударом гонга.

Сил не осталось.

В голове гудело, в груди жгло, каждая мышца ныла от усталости. Сердце билось так, будто хотело вырваться наружу.

Увы, теперь всё решали судьи. И вот тут начиналась настоящая нервотрёпка. Бой получился тяжёлым, рваным, слишком много моментов можно трактовать как угодно.

Да, я ронял его. Да, он выживал на канатах. Но ведь и я пропускал — пропускал тяжело… Я хорошо понимал, что если судьи захотят, то они могут отдать победу Феномену.

Сейчас я был в руках у системы, которая могла перечеркнуть всё, что я сделал. Всё, ради чего рвался сюда и сражался.

Минуты тянулись мучительно долго.

Я смотрел на то, что происходило у судейского столика. Главный судья наклонился к бумагам, что-то проверял. Рядом с ним уже стояли братья Решаловы, переглядывались и о чём-то переговаривались с ассистентами. Подошёл рефери, потом и Марина. Все столпились у стола, шептались, махали руками.

А победителя всё не называли.

По правилам решение должно быть объявлено почти сразу — судьи выставляют очки после каждого раунда, и к финальному гонгу всё уже должно быть подсчитано. Задержка всегда значит одно — судьи мудрят. Натягивают сову на глобус, как говорил мой старый тренер.

Саша Козлов стоял, облокотившись на канаты. Он молчал, но его пальцы барабанили по канату в бешеном ритме. Я видел, как он нервничает, хотя и старается держать лицо.

Я закрыл глаза на секунду и понял, что прямо сейчас я не могу на это повлиять. Всё, что было в моих руках, я уже сделал. Дальше… только ждать.

Наконец этот нескончаемый шёпот у судейского стола стих. Братья-близнецы что-то коротко сказали рефери, тот кивнул. Бумаги собрали в папку, и вся суета разом осела.

В центр ринга вышел Паша Решалов. В руках у него был микрофон, прожекторы сразу подсветили его фигуру. Он привычно расправил плечи и поднял руку.

— Прошу тишины, — сказал он.

Наступил момент, когда слышно было даже, как в зале кто-то нервно кашлянул.

— Сейчас… — начал Паша, делая паузу. — Мы озвучим решение судей.

Я смотрел на близнеца, чувствуя, как внутри всё сжимается. Но ни меня, ни Феномена не звали к центру, к рефери, чтобы поднять руку победителю. Мы оба стояли по своим углам.

Это было странно.

Что-то явно шло не так.

Обычно порядок всегда был один и тот же — бойцы выходят к середине, рефери берёт их за запястья, и после объявления решения поднимает руку победителю. Но сейчас нас оставили в углах. Паша тянул время, говорил об общем напряжении боя, о драматизме финала.

Я перевёл взгляд на Феномена. Он тоже стоял у канатов, не двигаясь, и смотрел в сторону. Лицо его было бледным, но в глазах читалось напряжение. Он тоже понимал, что происходящее не было в рамках нормы.

Паша Решалов наконец замолчал, перевёл дыхание, взглянул на брата и снова поднял микрофон.

— Итак… финал у нас получился крайне драматичным, — продолжил он. — И по результатам… мы приняли непростое решение. Но оно видится единственно верным в данной ситуации.

Все ожидали имени, поднятой руки, оваций. Но слова, что прозвучали дальше, вызвали шок.

— После напряжённого поединка у всех судей зафиксировано… ничья.

Я смотрел на Пашу и не верил. Всё внутри оборвалось. Как может быть ничья, если это финал? Здесь должен быть только один победитель. Такие правила.

Настя, стоявшая рядом у канатов, буквально вскинула руки.

Младший Козлов вцепился пальцами в канат, белый как полотно. Его губы дрожали, но он не произнёс ни слова. Я видел, как он тяжело дышит, будто каждое слово Решалова било по нему сильнее удара.

А я сидел в углу, чувствуя, как кровь стучит в висках. Я не понимал, что будет дальше. Всё это время я бился ради того, чтобы поставить точку. А теперь мне говорили, что точки нет.

Паша Решалов продолжил:

— Друзья, по регламенту нашего шоу ничьей в финале попросту не может быть. После обсуждения с рефери, с судейским корпусом и руководством лиги было принято решение. И от себя я могу сказать, что поддерживаю его. Здесь и сейчас оно кажется единственно верным.

Я напрягся, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— Так как ничьей быть не может, — сказал он, делая паузу. — Мы предлагаем провести дополнительный раунд. Только так мы сможем выявить настоящего победителя финала нашего шоу!

Я сжал кулаки. Усталость в теле была такая, что хотелось упасть прямо здесь. Но внутри я понимал, что другого выхода нет.

Лёша поднял свой микрофон.

— При этом мы должны подчеркнуть, что изначально с бойцами существовала договорённость только о трёх раундах. Поэтому прежде чем объявить решение о проведении дополнительного, четвёртого раунда, мы обязаны посоветоваться с самими бойцами.

Лёша развернулся и посмотрел на меня.

— Саша Файтер, согласен ли ты принять дополнительный раунд и выявить победителя уже без оговорок?

Внутри всё кричало «нет». Мышцы налились свинцом, дыхание сбилось, сердце грохотало так, что звенело в ушах. Я оставил себя в этих трёх раундах… Но ничья меня не устраивала. Я не для того прошёл через всю эту грязь, чтобы финал закончился пустотой. Цель была одна — поставить точку. И точку нужно было поставить здесь и сейчас.

— Согласен, — ответил я.

Это был мой выбор. Да, у меня не осталось сил, да, тело трещало по швам, но дело надо было довести до конца.

Я посмотрел в сторону Феномена. Его глаза метнулись ко мне, в них мелькнуло недовольство и злость. Теперь слово было за ним.

— А теперь узнаем мнение нашего второго финалиста — Феномена, — объявил Лёша, и прожектора повернулись к противоположному углу.

Феномен сидел на табурете, склонившись вперёд, локти на коленях. Лицо его было бледным, кожа блестела от пота. Даже отсюда было видно, что он еле держится. Его плечи вздымались тяжело, будто каждый вдох давался с трудом.

Феномен выглядел отвратительно. Сил у него почти не осталось. И всё же я знал, что отказаться он не мог. Стоило ему сказать «нет» — и весь его внешний блеск, весь созданный годами образ рухнул бы в один миг. Никто больше не поверил бы в непобедимого Феномена. Его фанаты, его спонсоры…

Лёша наклонился к нему с микрофоном:

— Ты согласен провести дополнительный раунд?

Феномен молчал. Не отвечал сразу, и это молчание тянулось слишком долго.

И тут я заметил, как к его уху склонилась Марина. Она что-то быстро сказала, прикрыв ладонью рот. Я видел, как он скосил глаза на неё, как нахмурился. Я знал, что они обсуждали — дополнительный гонорар, условия, цену, за которую он согласится на ещё один раунд ада.

Феномен наконец поднял голову, вытер ладонью пот с лица и вскинул руку.

— Согласен, — заверил он.

Паша Решалов вернулся в центр ринга, поднял микрофон и улыбнулся своей фирменной улыбкой, хотя в глазах по-прежнему сквозило напряжение.

— Ну что, все наши участники финала согласны провести дополнительный раунд и выявить победителя!

— Тогда, — продолжил Лёша, — даём бойцам пять минут на восстановление. И после этого проведём финальный раунд! Бойцы, проведите это время с пользой.

Я выдохнул. Пять минут… звучало как подарок, но я понимал, что толку от них немного. Когда тело разбито, никакие пять минут не спасут. Скорее это был подарок Феномену, который ещё не отошёл от нокдауна.

Я закрыл глаза, вдохнул поглубже.

Я понимал, что только один из нас выйдет победителем.

Пять минут — смешное время. Но и в нём можно ошибиться так, что всё пойдёт насмарку.