– Нет. Просто хотела, чтобы тебе было тепло до самой, – пауза на сотую долю мига, во время которой я мысленного добавила «скорой», – твоей смерти.

– Значит, все же костер, а не пульсар, – подытожил Снежок. Словно уже не только успел прикинуть все возможные варианты, но и просчитать вероятность каждого из них. И добавил: – Знаешь, если что, на будущее… Не надо меня благодарить за спасение, помощь или что-то подобное. Потому что, боюсь, «спасибо» в исполнении темных можно и не пережить.

– А-а-ах… – послышался сладостный зевок с соседней кровати.

Я обернулась и увидела, как с наслаждением потягивается белочка. Пушистая перевернулась на другой бок, глянула на нас со Снежком осоловелым взглядом. Широко открыв рот – так, что показались не только резцы, но и нёбо с миндалинами, – еще раз зевнула и, укрывшись хвостом, сонно причмокнула:

– А, опять вы! Сдохните уж, что ли, раз с ума не сходите? – мечтательно вопросила она и вновь задрыхла.

Все это время я пристально пялилась на койку, облюбованную рыжей. Полагаю, для светлого это выглядело странным. Он-то эту кровать воспринимал абсолютно пустой…

– Что опять с тобой, темная? – уточнил мой с-с-спаситель.

– Белочка просыпалась. Но сейчас снова похрапывает.

Моим словам вторила целая рулада в исполнении пушистой. Такая выразительная, вызывающая зависть… Мне бы такой уровень невозмутимости, как у этой рыжей.

Снежок посмотрел на меня таким взглядом, словно еще вчера убедился: у меня с крышей все в порядке. Она никуда не уехала. Просто поехал сразу весь мой дом. Вместе с фундаментом.

– Что? – не выдержала. – Я же тебе еще вечером все объяснила. И даже поклялась.

– Я помню, – тоном «но все равно не верю» отозвался светлый и добавил: – Все же тяжело привыкнуть, что рядом с тобой та, что отнимала разум у великих чародеев во все времена. И вот это великое зло…

– …пока что без задних лап дрыхнет на соседней кровати, – закончила за светлого я и просветила об особенностях характера пушистой: – Подожди, эта рыжая, как проснется, еще и есть затребует. А после обязательно будет что-нибудь ломать: комедию, психику, на крайний случай – руку.

– Ты сейчас точно об Эйте говоришь? Не о себе?

Я посмотрела на перевязанную мужскую грудь. Вчера целитель сращивал ребра у Снежка, так что, выходит… этот светлый отчасти прав. Демоны. Как же бесит признавать подобное…

Хуже только признавать это вслух. Но до такого я еще не опустилась. И не опущусь! Но мысли так и вертелись вокруг того, как эпичненько я вчера чуть не убилась всей академии на радость. И за свое спасение стоит благодарить не только мою ловкость, но и светлого.

Дабы прогнать такие несвойственные дочери Мрака мысли, припомнила подслушанный накануне разговор ректора и его одноглазой ведьмы – Норин Ллойд. И плевать, что последняя – маг-боевик. Ведьма ведьму видит издалека. Пусть и любая из них, попробуй ее так назвать, жутко обидится.

Так вот, в кабинете у Тумина они обсуждали меня. И если про то, как вытащить из адептки по обмену секреты темных заклинаний, все было относительно понятно, то вот упоминание каких-то дланей, в которые нас планировали распределить, настораживало своей неизвестностью. И пусть Сьер обещал разузнать об этих пятернях… Зачем дожидаться некроманта, когда у меня тут непытанный объект для допросов, в смысле расспросов, под боком лежит. И главное – он не сможет уйти от ответа! В буквальном смысле далеко ушкандыбать с койки на своих четверых – уж точно.

Так что проведем время с пользой для дела (общего, темного) и радостью для души (исключительно моей). Достанем светлого до печенок, селезенки и поджелудочной!

И я приступила к экзекуции. Причем не стала тянуть мантикора за подробности и спросила в лоб:

– Слушай, я тут узнала, у вас в академии есть какие-то длани. Что это за архи такие?

Снежок на столь резкую смену темы разговора вскинул бровь. Впрочем, ничем остальным своего удивления он не выказал. Хотя спустя какое-то время не слишком охотно пояснил, что для адептов боевого факультета существует традиция: на третьем курсе их распределяют по дланям, то бишь пятеркам.

Последние, как было понятно из названия, состояли в основном из пяти магов. Командир принимал решения, и потому собственным даром и жизнью отвечал за остальных. Также в команду входил атакующий. Он был ударно-боевой мощью команды. Щит в пятерке прикрывал напарников. Маскирующий – маг иллюзий – был ответственным за то, чтобы противник не обнаружил длань раньше времени. То бишь до того момента, пока враг не начнет подыхать. Ну и дозорный. Куда же без него малому отряду?

Судя по обмолвкам Снежка, подбирались адепты в длань не случайно, а по принципу: чтоб друг друга бесили. Ибо ректор свято проповедовал принцип: в академии студиозусы должны получать не только знания, но и умения. В том числе договариваться между собой.

И что странно, это срабатывало. К выпускному году обучения боевые маги были не только магически, физически, но и психически очень устойчивы и готовы преодолевать конфликты не только в мирных, но и боевых условиях.

В общем, если описывать педагогический гений ректора, то напарники по команде за время обучения успевали задолбать друг друга настолько, что даже уже не бесили.

И похоже, что в три таких дружных, слаженных коллектива светлых магов Тумин решил подселить по темному магу…

Я озадаченно почесала макушку. Вот это ректор зря…

Даже не сомневалась, что Сьер, Вэрд и я не приживемся в дланях… Все же мы, обитатели Темных земель, сызмальства знаем, что умелая провокация стоит трех конфликтов. А если еще на ней и не попался – то и четырех! Вопрос в другом: выдержат ли нас эти пятерки? И не разорвет ли их от «дружелюбия»?

Мои размышления прервал приход целителя. Лекарь осмотрел сначала меня, потом Снежка и вынес вердикт: мы свободны. Правда, я – с некоторыми ограничениями. Нагрузки мне еще с седмицу противопоказаны. А потому занятия по телесной подготовке я могу временно не посещать.

Засим нас отпустили на все четыре стороны, но мы со светлым устремились оба в одну – в столовую.

К слову, и проснувшаяся Эйта с нами. Причем белочка, несмотря на свою перебинтованную лапу, довольно шустро перепрыгнула с кровати на кровать и… облюбовала плечо Снежка!

Тот, хоть ее видеть и не мог, похоже, что-то почувствовал. Во всяком случае, дернул оным, чуть не скинув рыжулю.

– Но-но, полегче! – фыркнула белка. – Не мешок с картошкой несешь.

– Мешок было бы проще тащить… – не удержалась я тихо, так, чтобы только Эйта услышала, но, увы, как ни старалась шептать, светлый стал свидетелем моего ответа.

– На что ты намекаешь? Я пушинка! Я легкая! Почти как воздух…

– Воздух, чтоб ты знала, занимает собой еще и весь объем, – съехидничала я.

– Она у меня на плече? – вмешался в нашу пикировку Снежок.

– Как догадался?

– Он меня чует? – почти в унисон спросили мы с рыжей.

Вот только ликование хвостатой о том, что у нее появился кандидат в сумасшедшие, ведь если маг ощущает Эйту – это первый признак его возможного безумия, было недолгим. Ровно до фразы светлого:

– Ты просто пристально смотришь на него и бормочешь.

– Тьфу на тебя, северянин! – Белка аж сплюнула.

– А почему северянин? – полюбопытствовала я.

– Потому что у этого отмороженного и бесчувственного к моему обаянию типа даже снег на башке еще не растаял. Ледника кусок!

Светлый, словно чувствуя, что речь идет о его шевелюре, провел ладонью по макушке, приглаживая вихры, и, подозрительно глянув на меня, спросил:

– Что?

– Ничего. – Я приняла самый невинный вид, и он насторожился еще больше. Словно до этого ждал нападения спереди, а сейчас – разом со всех сторон. И даже сверху. И из-под земли тоже!

Впрочем, на всякий случай стал подчеркнуто игнорировать бухтение белочки, поскольку мы подходили к столовой, где концентрация светлых адептов вокруг резко увеличилась. И если Снежок уже притерпелся к темной, которая разговаривает сама с собой, то каждому встречному не станешь же объяснять, что твоя кукушка не улетела в теплые края вместе с утками, а туточки, на месте. И вообще, она жирненькая, раскормленная и даже если захочет подняться ввысь – ничего у нее не получится. Ментальные блоки не дадут.