Всё же она ещё слишком плохо разбирается в законах и обычаях радлан, поэтому, скорее всего, не понимает, что даже родной сын Константа Великого не вправе вмешиваться в жизнь граждан Империи, тем более, таких богатых и влиятельных, как главный смотритель имперских дорог Постум Аварий Денсим.

Если госпожа Юлиса поддастся на уговоры принца, то окончательно испортит себе жизнь, а без того сильно подмоченной репутации его высочества Вилита будет нанесён очень серьёзный урон, что, в свою очередь, просто не сможет не сказаться на самочувствии его матери.

Уяснив это, охранитель здоровья государыни твёрдо пообещал себе непременно переговорить с её младшим сыном и постараться предостеречь от необдуманных поступков.

Но явившись на ужин, проходивший сегодня в узком, семейном кругу, Акций не увидел за столом принца.

Несмотря на весёлую мелодию двух флейт и барабана, государыня явно пребывала в скверном расположении духа. Мрачно сведя брови к переносице, она привычно полулежала, опираясь локтем на подушечку, и, изредка отрывая крошечные кусочки от мягкой булки с изюмом, отправляла их в рот.

Не решаясь прервать её задумчивое молчание неуместными расспросами, лекарь шёпотом поинтересовался у Исоры Квантии Белы:

— А почему нет его высочества?

— Он передал, что поел в городе, — так же тихо ответила придворная дама, и скорбно поджимая руки, осуждающе покачала головой. — Её величество так переживает из-за их размолвки…

— Думаю, ничего страшного не случилось, госпожа Квантия, — попытался успокоить озабоченную собеседницу царедворец. — Его высочество ещё очень молод, и ему просто нужно время, чтобы оценить правоту своей мудрой матери.

— Да услышат вас небожители, господин Акций, — вздохнула женщина.

Внезапно отбросив так и недоеденную булку, императрица села, спустив ноги с лежанки.

— Что-то мне ничего не хочется, — проворчала она, знаком подзывая Пульчиту, стоявшую у стены с сандалиями хозяйки в руках. — Доедайте без меня.

— Что с вами? — встрепенулся врачеватель.

— Ничего, — раздражённо отмахнулась Докэста Тарквина Домнита. — Я устала и хочу побыть одна.

Намёк выглядел более чем прозрачно, и охранитель здоровья государыни, проводив сочувственным взглядом царственную пациентку, вновь вернулся к прерванной трапезе, но уже без прежнего аппетита.

Расспросив дворцовых рабов, он быстро выяснил, что, вернувшись из города, принц с друзьями отправился в баню, где и пребывает до сих пор.

Подумав, лекарь решил туда не заходить, а притаился в углу за колонной. Днём его там легко могли заметить с галереи. Но с наступлением сумерек, когда единственными источниками света оставались редкие факелы да тусклые масляные светильники, два из которых горели по сторонам массивной, украшенной резьбой и металлическими накладками двери, это место идеально подходило тем, кто не желал попадаться на глаза случайным прохожим.

Едва врачеватель успел устроиться поудобнее, как из бани, держа в руках скомканные хитоны и музыкальные инструменты, одна за другой выскочили три обнажённые девицы.

На ходу одеваясь и звонко хихикая, они легко и грациозно пробежали мимо затаившегося во мраке царедворца. Узнав по серебряным пластинкам на тонких шеях дворцовых флейтисток, тот довольно улыбнулся. Кажется, основное веселье закончилось, и долго ждать не придётся.

Первым из двери появился невольник с ярко горевшим факелом, за ним вышел Вилит в сопровождении Налия Герона Рисуса и Тарберия Сциния Дуба. Всё трое в одинаковых белых туниках.

Шагнув из-за колонны, хранитель здоровья государыни негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Господин Акций? — удивился принц, сразу перестав улыбаться. — Что вы делаете здесь в такой час?

— Простите, ваше высочество, — поклонился лекарь. — Не могли бы вы уделить мне немного вашего времени?

— А до завтра подождать нельзя? — недовольно нахмурился Вилит. — Всё-таки уже поздно, и я хочу спать.

— Я не задержу вас надолго, ваше высочество, — поспешил заверить его врачеватель.

— Ну хорошо, — раздражённо буркнул сын императора. — Отдыхайте, друзья. Завтра у нас много дел.

— До свидания, ваше высочество, — поклонился Герон. — Не проспите.

— Уж кто бы говорил! — насмешливо фыркнул Вилит. — Не тебя ли нам в прошлый раз пришлось будить водой?

— Это было случайно, ваше высочество! — бурно запротестовал собеседник. — Просто тогда вино оказалось слишком холодным, а девица чересчур горячей!

— Ступайте, господин Герон! — отмахнулся принц.

— Пусть Яфром пошлёт вам хорошего сна, ваше высочество, — Сциний перед уходом ограничился простым, добрым пожеланием.

Подойдя к застывшему рабу, охранитель здоровья государыни взял у того из рук пылающий факел.

— Я сам провожу его высочество до личных покоев.

Прекрасно зная, кто перед ним, невольник безропотно подчинился, и низко поклонившись, скрылся в темноте галереи.

— Что это значит, господин Акций? — резким тоном поинтересовался младший сын императора.

— Ах, ваше высочество, я очень не хочу, чтобы о нашем разговоре завтра судачил весь дворец, а послезавтра вся столица, — понизив голос, пояснил лекарь.

— Так что же такого вы собираетесь мне сказать? — не на шутку удивился молодой человек.

— Боги распорядились так, что мы с вами стали хранителями одного общего секрета, ваше высочество, — едва ли не шёпотом проговорил врачеватель.

— Вы имеете ввиду письмо госпожи Юлисы к государыне? — так же тихо отозвался Вилит.

— Да, ваше высочество, — со вздохом подтвердил собеседник.

— Если вы переживаете о том, что кто-то узнает от меня об этом, то напрасно, — нахмурился молодой человек. — Я помню о своём обещании и никому ничего не скажу.

— Тогда позвольте узнать, ваше высочество, — наконец-то решился задать самый неудобный вопрос царедворец. — Зачем вам понадобился дом регистора Трениума?

Принц встал и пристально посмотрел на своего выжидательно помалкивавшего спутника.

— А вот это не ваше дело, господин Акций, — даже не подумал отнекиваться юноша.

— Вы встречались с госпожой Юлисой? — лекарь чувствовал, что переступил некую запретную черту, однако почему-то никак не мог остановиться.

— И это не ваше дело, — криво усмехнулся принц. — Вы должны охранять здоровье моей матери, а не следить: с кем и когда я встречаюсь.

— Так я этим и занимаюсь, — добавив в голос укоризны, пояснил врачеватель. — Ваша царственная матушка очень сильно разволновалась после того, как до неё дошли те грязные слухи, что весьма негативно сказалось на самочувствии.

— Вы на что это намекаете, господин Акций? — Вилит зло прищурился, сразу став удивительно похожим на своего великого отца.

— После своего выступления в Сенате госпожа Юлиса сделалась довольно популярной в Радле, ваше высочество, — царедворец говорил медленно, вкрадчиво, тщательно подбирая слова. — Поэтому её величество очень сильно расстроится, если столичные сплетники вновь начнут упоминать ваше имя, особенно вместе именем племянницы регистора Трениума. А поскольку мой священный долг заботиться о здоровье государыни, я взял на себя смелость предостеречь вас от поступков, способных её огорчить. Нижайше прошу прощения, если мои слова показались вам слишком дерзкими. Я не поэт и не оратор, а всего лишь скромный лекарь, поэтому мне трудно отыскать более подходящие для подобного случая выражения.

Поклонившись, он замер.

— Не беспокойтесь, господин Акций, — после некоторой паузы всё ещё с раздражением, но уже гораздо спокойнее проворчал Вилит. — Я ценю вашу заботу о здоровье моей матери и не собираюсь давать повод для пересудов. Да и нет госпожи Юлисы в Радле.

— А где же она? — удивился врачеватель.

— После того посещения Сената её самочувствие сильно ухудшилось, — усмехаясь, пояснил юноша. — И регистор Трениума, воспользовавшись, кстати, вашим советом, увёз её из города.

— Хвала богам! — не смог удержаться от вздоха облегчения царедворец.