— Мне нужно поговорить с вами…, госпожа Юлиса, — с нескрываемым усилием выдавив из себя последние слова, мужчина старался не смотреть ей в лицо. — А к вам, господин Курий, я завтра зайду в базилику, и там оформим все документы.

— Хорошо, — кивнул довольный претор, поднимаясь.

— Разговаривайте здесь, господин Минуц, — неожиданно предложила верховная жрица. — Мы с сестрой вас покинем. Мне что-то нездоровится.

— Господин Лаций Юлис Агилис подробно описал обстоятельства, которые привели его с супругой на край света, — сказал коскид Септиса. — К сожалению, я не дочитал письмо до конца, чтобы не занимать время уважаемых людей.

Он кивнул на дверь в соседнюю комнату, где скрылись жрицы.

— Поэтому расскажите мне, как ваши родители оказались в такой дали?

"Неужели он думает, будто я не знаю, что написано в письме? — мысленно удивилась девушка. — Ну и дурак"

— Почему бы и нет? — пожав плечами, она пересела с сундука на освободившееся сиденье без спинки. — Мой дед, сенатор Госпул Юлис Лур, и его старший сын Скунд пали жертвой клеветы во время разоблачения заговора Китуна. Боги распорядились так, что известие об этом застало родителей в имении Домюлис у бабушки. Дед прислал письмо с приказом бежать. Но его гордая супруга Нерида Юлиса Гения отказалась, решив принять смерть дома. Отец рассказывал, что предлагал маме развод, надеясь тем самым спасти её от гнева Императора. Но она отказалась, предпочтя разделить с мужем горькую судьбу изгнанников. Кто-то из небожителей сыграл с ними злую шутку. В погоню за младшим сыном сенатора Юлиса послали Нера Фабула Ценсора — человека, который давно и настойчиво добивался любви моей матери.

Ника перевела дух, восстанавливая в памяти заученную историю.

— Родители надеялись перебраться на Западное побережье и затеряться в одном из тамошних городов. Чтобы сбить с толку преследователей, они пересекли Рифейские горы не по имперской дороге, а по одной из тропинок, известных только местным жителям. Во время перехода мама чуть не погибла. Хвала богам, всё обошлось, и они добрались до Канакерна, где затаились, сняв квартиру в какой-то жалкой халупе. Мама почти не выходила на улицу, приходя в себя после тяжёлого путешествия, которое, к сожалению, оказалось не последним. Неизвестно, случайно ли Фабул со своим отрядом оказался в том же городе, или ему кто-то указал, где искать беглого сына сенатора Юлиса? Понимая, что хора Канакерна не захочет ссориться с Императором из-за двух жалких беглецов, отец ещё раз предложил маме вернуться к родителям. Но та сказала: "Где ты, там и я."

Девушка сделала паузу, но не только затем, чтобы дать возможность слушателям проникнуться трогательной серьёзностью момента. Она искренне восхищалась преданностью Тейсы Юлисы Верты своему супругу, не представляя, способна ли она сама на нечто подобное? При этом Ника ничего не придумала. Об этих словах жены, не скрывая слёз, часто рассказывал Наставник. Только произнесла она их перед тем, как отправиться с мужем в Рифейские горы.

Подавшись вперёд, Минуц пристально наблюдал за собеседницей. Почему-то казалось, что его интересует не столько история Лация Юлиса Агилиса, сколько сама рассказчица. А вот Солт, наоборот, слушал очень внимательно, даже выставил вперёд правое ухо.

— Оставив надежду найти спасение в цивилизованных землях, — продолжила девушка. — Отец решил попытаться скрыться у варваров из тех, что живут подальше и не отличаются особой кровожадностью. Тогда-то бессмертные послали ему купца Вотуниса Мерка, который предложил переправить родителей в Некуим. Путь в эту лежащую за океаном землю известен далеко не всем мореходам Западного побережья, а в Империи многие вообще не верят в её существование. Надеясь, что там их точно никто не отыщет, отец согласился…

Поведав в двух словах о том, как хорошо встретили изгнанников тамошние варвары, Ника, не задерживаясь, перешла к истории своей жизни, хотя Минуц об этом пока не спрашивал.

— Мама умерла через пять лет после моего рождения, поэтому я её почти не помню. Отец очень переживал, замкнулся в себе. Мы ушли из племени и стали жить отдельно. Он даже потерял интерес к событиям на Континенте, хотя раньше, встречаясь с Мерком во время его ежегодных визитов к дикарям, подолгу расспрашивал о новостях Империи.

Рассказчица вновь замолчала, старательно делая вид, будто собирается с мыслями. На самом деле у неё просто пересохло в горле. Слушатели терпеливо ждали. Посланец регистора Трениума машинально потирал гладко выбритый подбородок. Солт, слегка подавшись назад, прижался спиной к каменной стене. Видимо, уже устал стоять, а Минуц даже не подумал предложить ему сесть.

Добавив в голос драматизма, девушка заговорила о том, как пять лет назад Лацию Юлису Агилису приснился сон, о содержании которого он так никому и не рассказал. Но встретившись с Картеном, сыном Вотуниса Мерка, попросил выяснить судьбу своих родственников.

— Когда на следующий год мореход рассказал, что сенатор Юлис и его сын Скунд оправданы, а оклеветавший их негодяй понёс заслуженное наказание, отец не поверил, испугавшись, что Мерк мог что-то напутать.

— И как всё выяснилось? — впервые за время беседы подал голос Минуц.

— Один из торговых партнёров господина Картена во время посещения Радла зашёл в сенат, где ему показали выбитое на стене имя Госпула Юлиса Лура.

— Тем не менее, вы прибыли одна, — заметил собеседник. — А господин Юлис остался. Почему? Что удерживает его среди дикарей?

— Старость и слабое здоровье, господин Минуц, — вздохнула Ника. — Путешествие через океан трудно перенести даже молодому и здоровому человеку. А отец почему-то очень не хотел, чтобы его похоронили во владениях Нутпена.

Мужчина задумчиво кивнул.

— Вот и всё, — пожала плечами девушка. — О том, как я оказалась здесь в столь плачевном положении, вы, наверное, уже знаете от господина Курия?

— Да, — согласился собеседник. — Он сказал, что вы нарушили закон Этригии, когда прятались от убийц на склоне священной горы Дрина в первый день праздника владыки недр.

— Хвала богам, городской суд отнёсся ко мне очень снисходительно, — Ника подумала, что будет не лишним высказать пару добрых слов о местных властях, чтобы столичный гость не решил, будто она на них обижается.

— С вами должен встретиться мой покровитель, господин Итур Септис Даум, — после короткого размышления заявил мужчина. — Завтра я от его имени воздержусь от предъявления обвинений в самозванстве, а потом мы отправимся в Радл.

— Благодарю, господин Минуц, — не вставая, склонила голову путешественница. — Только придётся немного подождать. Мой срок пребывания здесь закончится нескоро.

— Я сумею добиться вашего освобождения, — с апломбом заявил столичный гость.

— Это было бы замечательно, — улыбнулась девушка, всё же посчитав нужным дать совет. — Только не теряйте времени в Этригийском суде. Мой адвокат уже пытался. Попробуйте обратиться сразу к префекту.

— Ваш адвокат? — вскинул брови собеседник.

— А разве господин Курий не рассказывал вам о моём судебном процессе? — искренне удивилась Ника. — Я слышала, многие считают, что он получился очень интересным.

— Нет, — покачал головой Минуц. — То есть он что-то говорил, но я не думал, что тот человек до сих пор… работает на вас.

— Не на меня, — рассмеялась девушка. — На своего покровителя. Сенатор Касс Юлис Митрор из рода старших лотийских Юлисов захотел со мной встретиться.

— Вот как! — вскинул брови собеседник. — Мне об этом ничего неизвестно.

— Наверное, господин Ротан уже добрался до Альтиры? — предположила Ника, наблюдая за реакцией собеседника. — Но думаю, если к просьбе члена сената присоединится регистор Трениума, префект не откажет мне в помиловании?

— Да, да, — торопливо закивал озабоченный Минуц, поднимаясь со своей сидушки. — Но я всё же предварительно поговорю с магистратами.

— Я всецело доверяю вашему опыту и знаниям, — слегка польстила ему путешественница. — Уверена, что господин Септис не послал бы со столь ответственным поручением в такую даль человека, неспособного отыскать выход из любой самой сложной ситуации.