Писец посмотрел на свою подзащитную. Чуть сдвинув накидку назад, та пристально наблюдала за застывшим в раздумье магистратом, решавшим сейчас её судьбу. Одна рука девушки пряталась под покрывалом, а вторая крепко вцепилась в его край. Приглядевшись, молодой человек ясно различил мелкие капельки пота, выступившие на верхней губе Ники Юлисы Террины, несмотря на прохладу.

— Суд имперского города Эригии, — как-то опять неожиданно для Олкада заговорил Фаб, чётко выговаривая каждое слово. — Признал подсудимую виновной в нарушении закона "О днях умилостивления Дрина".

Адвокат прикусил губу, чтобы не застонать от гнева и разочарования. Площадь отозвалась единым, одновременно вырвавшимся у множества людей вздохом. На тонких губах Клеара зазмеилась победная улыбка.

Глаза обвиняемой внезапно сузились, и писцу показалось, что мысли девушки унеслись куда-то очень далеко от суда, форума и всего происходящего вокруг.

"Да хранят нас бессмертные боги! — охнул про себя Олкад. — Уж не обезумела ли она от горя?"

— В соответствии с кодексом Тарквина и принимая во внимание искреннее раскаяние подсудимой, а также другие смягчающие обстоятельства, — так же размеренно продолжал магистрат. — Она приговаривается к двум месяцам служения в храме Рибилы.

Не поверив своим ушам, молодой человек нервно сглотнул. Кто-то из зрителей рассмеялся, но на него зашикали, ибо Фаб и не думал останавливаться.

— Кроме того, городской совет обязан как можно скорее известить родственников Лация Юлиса Агилиса о том, что в Этригии объявилась девица, выдающая себя за его дочь, и пригласить их, дабы подтвердить её личность или обвинить в самозванстве.

Услышав столь странное решение, адвокат открыл было рот, но тут же захлопнул его, чувствуя себя обескураженным. Судя по мрачному сопению верховного жреца храма Дрина, тот тоже не пребывал в восторге от приговора.

Однако, если стороны процесса всё же удержались от комментариев решения суда, то народ на площади обсуждал его на редкость горячо и бурно. Одни горожане спорили, отчаянно размахивая руками, другие орали, требуя: кто более сурового приговора, кто полного оправдания подсудимой.

Кое-где дело дошло до потасовок, но драчунов быстро успокоили. Тем не менее, стражники всё же шустро выстроились поперёк лестницы, отделяя круглыми щитами бушующую площадь от сохранявших приличествующее их высокому званию спокойствие судей. Похоже ситуация на форуме их совершенно не интересовала. Обменявшись несколькими словами с преторами, магистрат Фаб подозвал к столу откуда-то появившегося Курия.

Скорее всего, весь процесс над госпожой Юлисой тот провёл в базилике и вышел оттуда только сейчас. Выслушав судью, он всё с тем же равнодушно-скучающим выражением лица направился к подсудимой.

Олкад пошёл вслед за ним.

— Вам понятно решение суда? — спросил у девушки претор.

— Да, господин Курий, — кивнула та.

Адвокат обратил внимание, что, несмотря на обвинительный приговор, выглядит она совсем не расстроенной. Скромно поджатые губы время от времени дёргались, пряча прорывавшуюся улыбку, а в глазах читалось явное облегчение. Молодой человек с обидой подумал, что госпожа Юлиса, кажется, не очень верила в его адвокатские способности и готовилась к гораздо более суровому наказанию.

— Вы поступаете в распоряжение верховной жрицы храма Рибилы госпожи Маммеи и обязаны в течении двух месяцев выполнять все её приказы и распоряжения.

— Признавая свою вину, я готова подчиниться, — поклонилась Ника. — Но только в том случае, если это не запятнает мою честь. Я не могу позволить оскорбить род младших лотийских Юлисов.

Впервые Олкад увидел, как с лица претора сползло лениво-равнодушное выражение, сменяясь удивлённо-раздражительным.

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия!

— Это не условия, — покачала головой собеседница. — Просто я сочла своим долгом предупредить вас, чтобы потом не возникало никаких недоразумений. Я обязуюсь со всем старанием и прилежанием служить в святилище богини Луны, но не потерплю покушений на свою честь.

— Успокойтесь! — презрительно скривился претор, критически оглядев Нику с головы до ног. — В храме Рибилы мужчин нет.

— Я рада, что мы понимаем друг друга, — чуть поклонилась девушка.

— Вам запрещено покидать храм без разрешения верховной жрицы, — пропустив её последние слова мимо ушей и вновь приняв свой обычный унылый вид, продолжил Курий. — Так же вы не имеете право выходить за городскую стену ранее чем через шестьдесят дней, считая сегодняшний. Нарушение первого условия повлечёт за собой наказание плетьми, второго — отправку на каторгу.

— Я могу взять с собой рабыню? — так же сухо и деловито осведомилась Юлиса, кивнув на скромно стоявшую в стороне Риату со свёрнутым плащом госпожи в руках.

— Это вам придётся решать с госпожой Маммеей, — равнодушно пожал плечами претор.

— Я понимаю вас, — вежливо кивнув, девушка попросила. — Вы позволите поговорить с моим адвокатом?

— Болтайте, — усмехнулся собеседник. — Пока господин Луний готовит распоряжение суда.

Глянув на молодого человека, он направился к стражникам, всё ещё зорко наблюдавшим из-за щитов за начинавшим пустеть форумом.

— Простите, — тихо пробормотал Олкад, испытывая неприятное смущение под благодарным взглядом больших светло-серых глаз. — Я подвёл вас, госпожа Юлиса. Моих знаний и способностей не хватило, чтобы доказать вашу невиновность.

— Вы сделали всё что могли, господин Ротан, — мягко остановила его самобичевание Ника, жестом подзывая невольницу.

Проигнорировав недовольные окрики стражников, Риата, ловко увернувшись от пары тумаков, подскочила и торопливо прикрыла плечи хозяйки мятым, обсыпанным соломой плащом.

— Боги услышали наши молитвы, — кивнув рабыне, продолжила девушка. — Два месяца служения Рибиле — это всё же не смертная казнь и даже не рудники. Вы проявили себя более чем достойно, особенно учитывая то, кто вам противостоял.

— Вы полагаете? — настороженно пробормотал писец, изо всех сил стараясь определить: не прячется ли в голосе собеседницы скрытая издёвка?

— Конечно! — улыбнулась Ника, ёжась и плотнее запахиваясь в плащ. — Всё вышло совсем неплохо. Город даже поможет мне связаться с дядей.

— Вы полагаете, что он откликнется? — молодой человек не смог удержать напросившийся на язык вопрос и тут же пожалел об этом, потому что глаза девушки сверкнули ледяным холодом.

— А как бы вы поступили на его месте, узнав, что где-то появилась дочь вашей родной сестры?

— Ну, — замялся Олкад, отводя взгляд. — Я бы, наверное, постарался выяснить, кто вы такая.

— Тогда почему господин Итур Септис Даум должен поступить по-другому? — вновь улыбнулась она.

В ответ писец тоже попытался растянуть губы в улыбке.

— Вы честно заработали свои деньги, господин Ротан, — понизив голос, Ника требовательно глянула на невольницу. Та тут же достала из корзины что-то маленькое, завёрнутое в старую засаленную тряпицу.

С удовольствием ощутив льнущую к ладони тяжесть, адвокат спрятал золото за полу плаща, не позабыв с достоинством поклониться.

— Благодарю, госпожа Юлиса.

— Если мне понадобится помощь опытного юриста, надеюсь, я могу рассчитывать на вас? — внезапно спросила девушка.

— Конечно! — вскричал окрылённый Олкад. Теперь у него появится повод чаще видеться с Юлисой и, может быть, да поможет ему Дилоа, даже добиться её благосклонности.

— В таком случае, — как-то вдруг резко посуровев, свела брови к переносице собеседница. — Постарайтесь найти способ встретиться со мной послезавтра днём.

— Только вечером! — умоляющим тоном возразил писец. — С утра мне надо на рудник. Вы же, как я понимаю, пока не сможете взять меня на службу?

— Увы, нет, — печально вздохнув, покачала головой Ника. — Тогда приходите вечером.

Она посмотрела ему за спину. Молодой человек тоже оглянулся.

К ним направлялся Курий с двумя стражниками.