"Легионеры!" — мысленно охнула путешественница, чувствуя, как ветерок страха пробежал по позвоночнику.

В беспомощной настороженности она посмотрела на артистов. Однако те выглядели скорее раздосадованными, чем озабоченными. Девушка вновь обернулась к верховым, и как раз в этот момент на холме показалась колонна воинов.

"Ну, столько народа Серения за мной не пошлёт", — с облегчением подумала путешественница, прикинув, что здесь шагает не менее полусотни. За выстроившимися в ряд легионерами подпрыгивала на ухабах большая телега, запряжённая двумя мулами.

— Кто такие? — громко и требовательно спросил молодой всадник в лишённом оперения шлеме.

Члены урбы бодро повскакивали на ноги. Гу Менсин, торопливо сунув миску с дымящейся кашей Тритсу Золту, вальяжно выступил вперёд.

— Мы артисты, почитатели лучезарного Нолипа. Давали представления в городах Западного побережья.

— Не этих мы искали, господин Тит? — не дослушав толстяка, обратился воин к спутнику в штатском.

Почесав рукой чисто выбритый подбородок, тот презрительно скривился.

— Тоже бродяги, но на беглых как-то не похожи.

— Что вы, господин Тит! — с деланной обидой вскричал старший урбы. — Мы свободные люди.

— Кто может это подтвердить? — подал голос обладатель перьев на шапке.

Он лениво похлопал по шее переступавшего с ноги на ногу коня, и Ника заметила на правой руке витой золотой браслет, вроде того, что она видела у сотника Нумеция Мара Тарита. Только посолиднее.

"Наверное, это что-то вроде знака различия?" — подумала девушка, наблюдая, как Приния вытаскивала из фургона кожаный мешочек размером с хорошую дамскую сумочку.

— Дитрибун Третьего Победоносного Пограничного легиона! — громогласно объявил Гу Менсин, доставая оттуда свёрнутый папирус. — И господин Лукрац магистрат Эмара.

— Валер, — обратился вероятный сотник к младшему по возрасту и скорее всего по званию спутнику. — Взгляни, что у него там?

Тот торопливо пробежал сначала один листок, потом второй.

— Да, печать легиона и господина Лукраца. Эта урба, действительно, давала представление в Арадском лагере и в Эмаре.

Заметно приободрившийся Гу Менсин с достоинством поклонился

Пока артист разыскивал и предъявлял документы, отряд легионеров почти дошёл до усыпанной гравием площадки, так что путешественница смогла как следует рассмотреть ярко начищенные пластинчатые доспехи, большие прямоугольные щиты и короткие копья с длинными железными наконечниками.

Почти все воины оказались молодыми парнями, лет по двадцать, с самым серьёзным видом молотившие светло-серую дорожную пыль тяжёлыми башмаками.

Видимо, догадавшись об их приближении по грохоту шагов, сотник поднял правую руку.

Валер тут же продублировал команду, грозно рявкнув:

— Стой!

Потом, небрежно возвращая папирус старшему урбы, поинтересовался:

— Что вы здесь делаете?

— Мы направляемся в Этригию на праздник в честь щедрого владыки недр Дрина, — начал торопливо объяснять толстяк. — А сюда… Здесь просто обедаем и отдыхаем.

— Далеко же вас занесло от дороги, — усмехнулся молодой всадник легко, даже изящно спрыгнув с седла.

Гу Менсин замялся, явно не зная что сказать, но тут на помощь старшему товарищу пришёл Анний Мар Прест:

— В Кинтаре нам сказали, что вода из этого источника приносит здоровье и удачу. На ней благословение самого Питра, который осчастливил своей любовью нимфу Отраду, хранительницу родника.

— Я тоже слышал эту историю, — кивнул Тит, неуклюже сползая с коня. — Только многие считают, что родник нимфы Отрады не здесь, а к востоку от Фессалы.

— Десятники! — вроде и не очень громко, но так, что все услышали, проговорил сотник. — Обедать будем здесь. Командуйте. Не забудьте выставить караул.

Легионеры, стоявшие в первой шеренге, тут же стали отдавать распоряжения. И только после этого их оперённый начальник спустился с горячего скакуна на грешную землю. Тут же подскочил молодой воин с круглым, щекастым лицом и подхватил под уздцы коня.

Затем вся троица направилась к роднику, а артисты вдруг с сумасшедшей скорость заработали ложками, словно опасаясь, что незваные гости отберут у них кашу.

Ника, наоборот, ела медленно, не сводя глаз с легионеров, которые, судя по возрасту, вряд ли являясь опытными воинами, тем не менее действовали чётко и слаженно.

Поставив щиты и копья в пирамиды, одни из них, взяв в телеге топоры, отправились в заросли за топливом для костров, другие с большими чёрными котлами пошли за водой, третьи возились с тонкими шестами и полотнищем, очевидно, устанавливая шатёр для начальства, которое, стоя у родника, беседовало, смакуя воду из блестящего, видимо, серебряного стаканчика.

Вкрадчивое покашливание над самым ухом отвлекло девушку от наблюдений. Встрепенувшись, она с удивлением заметила, что артисты уже поели и теперь торопливо сворачивают лагерь. Хотя, как правило, урба оставалась на полуденной стоянке часа на полтора или два. Они, кажется, опасаются легионеров, раз решили собраться так рано.

Передав миску с недоеденной кашей Риате, путешественница тихо сказала:

— Поешь и запрягай осла.

— Да, госпожа, — кивнула невольница.

Ника остановила проходившего мимо поэта.

— Кто это, господин Превий Стрех?

— Вы что, сами не видите, госпожа Юлиса? — почти грубо фыркнул молодой человек. — Легионеры. Только командир у них почему-то сотник всадников.

— А мужчина в тунике? — игнорируя нелюбезность собеседника, продолжала расспрашивать девушка.

— Какой-нибудь претор, — дёрнул плечами поэт. — Или эдил? Обычно они занимаются розыском беглых рабов.

Начинающий драматург досадливо поморщился.

— Если хотите, спросите их сами. Они как раз сюда идут.

Не сколько обиженная, сколько озадаченная таким поведением Превия Стреха, путешественница какое-то время смотрела ему вслед.

Подсадив в повозку сына, навстречу троице поспешил Гу Менсин.

— Второй фургон тоже ваш? — спросил Тит, глядя поверх склонившегося в поклоне толстяка.

— Он мой, — выступила вперёд Юлиса, чувствуя, что не должна позволить старому актёру говорить за себя.

Мужчина посмотрел на Нику так, словно она только что материализовалась из воздуха. Но девушка с ледяным спокойствием выдержала его взгляд, не сделав даже попытки отвести глаза.

Снисходительная улыбка тронула мясистые губы.

— С ними едешь?

— Нам по пути, — лаконично ответила путешественница, решив, что если собеседник в разговоре с ней игнорирует элементарные правила вежливости, принятые при общении равных по происхождению и социальному положению людей, она тоже не будет обращаться к нему по фамилии с обязательным добавлением "господин".

— Тоже едешь в Этригию? — решил уточнить Валер.

— Да, — подтвердила Ника. — А оттуда к родственникам в Радл.

— Одна? — вскинул белесые брови Тит.

— Так случилось по воле богов, — спокойно ответила девушка, вновь начиная чувствовать себя, как на экзамене. По коже словно пробежали мельчайшие электрические разряды, а пальцы машинально вцепились в край накидки.

— Как ваше имя? — хмурясь, подал голос сотник.

— Ника Юлиса Террина.

— Юлиса? — переспросил Валер.

Как она и рассчитывала, на радлан её имя впечатление произвело.

— Да. Из младших лотийских Юлисов. Дочь Лация Юлиса Агилиса и внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.

Мужчины переглянулись, а путешественница услышала за спиной лёгкий шум удалявшихся шагов. Кажется, на этот раз Гу Менсин решил не вмешиваться в разговор попутчицы с представителями власти.

— Откуда же вы здесь взялись, госпожа Юлиса? — последние два слова то ли эдил, то ли претор произнёс с ясно различимой иронией.

— Из Канакерна, господин Тит, — холодно усмехнулась собеседница. — А туда я попала из Некуима, куда моим родителям пришлось бежать из-за подлого навета.

— И где же они? — опередил старших товарищей молодой человек.