"Консулу Марку Овию Урбону, — прочитала Юлиса. — От благодарных граждан за долгое и честное служение городу".

Тут же возле храма Фиолы она увидела менялу. Закутавшись в тёплый, подбитый мехом плащ, унылого вида старичок, казалось, дремал, сидя на табуретке у небольшого квадратного столика с аккуратно разложенными по нему кучками монет. Направившись в его сторону, Ника вовремя вспомнила, что менялы берут за свою многотрудную работу определённый процент. Так стоит ли с ним связываться из-за одного-двух империалов?

Может, проще получить с них сдачу?

Покупать что-то из вещей девушка опасалась, дабы не давать спутникам повода для нехороших мыслей. Поэтому направилась в трактир, но выбрала для этого не самое удачное время. В подобных заведениях, расположенных возле площади народных собраний, как правило, столовались уважаемые люди, чей рабочий день начинался позднее, чем у простых горожан, так что все места в зале оказались заняты.

Путешественница зашла в другое место, но и там завтрак оказался в самом разгаре. Пришлось отложить решение проблемы с разменом и отправиться на базар искать скорняка.

В просторной лавке с широко распахнутой дверью на вбитых в стены колышках висели накидки из меха лисиц и белок, тяжёлые плащи из пышных волчьих шкур, различного рода безрукавки и жилеты, какие-то забавные шапочки с наушниками и великое множество выделанных шкурок.

Дождавшись, когда хозяин лавки всучит очередному покупателю заячий плащик, Ника без долгих предисловий предложила приобрести у неё меховые получулки, объяснив, для чего покупала их сама, и почему они не понадобились.

— Два риала, — с таким видом, словно оказывал ей величайшую милость, зевнул скорняк.

— Да лишит тебя бессмертная Фиола остатков разума за такую скупость! — взвилась девушка.

Она, конечно, не рассчитывала вернуть деньги, потраченные на оказавшуюся бесполезной покупку, но соглашаться на столь откровенный и беспардонный грабёж не собиралась. — Да я лучше их обрежу и сапоги себе сделаю, чтобы ноги не мёрзли!

— Воля ваша, госпожа, — с деланным равнодушием развёл руками собеседник. — Мех все равно старый, подшёрсток весь вылез, швы неровные. Вот тут видите? Самое большее три риала.

— Добавьте ещё пятнадцать оболов, — предложила путешественница. — И сможете сшить из моих чулок целый десяток вот таких смешных шапочек.

— Только из-за вашей красоты и мудрости, госпожа, — рассмеялся мастер.

Посетителей в знакомом трактире заметно поубавилось. Усталая, замотанная подавальщица, равнодушно выслушав слегка необычный для столь раннего часа заказ, сразу предупредила, что придётся подождать.

Ника понимающе кивнула. Она терпеливо высидела минут тридцать, но нисколько не пожалела об этом. Мясо оказалось сочным и хорошо прожаренным, лепёшки тёплыми, овощная подливка острой и возбуждающей аппетит, а разведённое вино вкусным.

Однако при расчёте возникли проблемы. Рабыня тупо таращилась на желтовато-красный кружок с изображением орла и надписью "Импер форта", что в переводе на русский означает "Власть вечна". Потом, не сказав ни слова, убежала.

— Что же, госпожа, у вас совсем нет серебра? — подозрительно сощурил маленькие поросячьи глазки солидного вида дядечка в кожаном фартуке поверх светло-жёлтого хитона.

— Да вот как-то так получилось, — виновато вздохнув, посетительница тряхнула кошельком, из которого на стол выкатились две одинокие медные монетки.

Хмыкнув, трактирщик покачал империал на ладони, словно взвешивая, попробовал на зуб и только после этого, удовлетворённо кивнув, бросил подавальщице:

— Выдай госпоже на сдачу семнадцать риалов и восемь оболов.

Девушка рассчитывала получить больше, но торговаться не стала, мимоходом пожалев о том, что не воспользовалась услугами менялы. Из-за этого настроение испортилось, и она поспешила покинуть город.

Неизвестно, повлияло ли на решение городского совета то обстоятельство, что заезжие артисты убили предводителя нищих, уже начинавших надоедать не только рядовым гражданам, но и уважаемым людям, или здесь просто давно не было никаких развлечений? Только Гу Менсину без труда разрешили устраивать представления на площади народных собраний и даже выдали из городской казны небольшой кредит на установку помоста.

В свою очередь артисты выбрали для открытия сезона в Иокдаме мрачно-торжественную трагедию "Волосы Цреи".

Несмотря на то, что путешественница не видела и даже не читала сей замечательной пьесы, она предпочла представлению переезд на постоялый двор. Он не походил на заведение Аппия Герма Струдуба ни размерами, ни чистотой, ни удобством. Однако, выбирать не приходилось. Только здесь хозяин согласился предоставить ей отдельную комнату с полным набором услуг: конюшня, баня, чистая постель.

Пока актёры разыгрывали перед благодарными зрителями кипение страстей, их спутница блаженствовала, подставив плечи под струю тёплой воды из кувшина, который держала Риата. В квадратную яму, наполненную мутной, подозрительного вида жидкостью, Ника, разумеется, забираться не стала.

Потом она рухнула на набитый свежей пахучей соломой тюфяк и заснула, как убитая без снов и глупых мыслей.

На следующий день довольный Гу Менсин сообщил, что урба смогла заработать кое-какие деньги, поэтому он готов вернуть госпоже Юлисе сорок риалов в счёт погашения долга.

Девушка как раз завтракала. Перехватив голодный взгляд толстяка, она покачала головой.

— Не нужно. Вот соберёте побольше, тогда и отдадите.

— Спасибо, госпожа Юлиса, — с чувством поблагодарил Гу Менсин. — Пусть небожители вознаградят вас за милость и доброту.

Они провели в Иокдаме три дня. За это время урба дала четыре больших представления на площади народных собраний и два раза выступала в домах богатых горожан. Как всегда кое-кто из актёров удостоился и индивидуальных приглашений.

Пока её спутники весело и с пользой проводили время, путешественница скучала. Только однажды Нику "развлёк" какой-то плюгавый мужичонка, с удивительной настойчивостью предлагавший посетить его скромное жилище, разумеется, за соответствующее вознаграждение. Она отнекивалась, огрызалась, пыталась скрыться от нежданного поклонника на площади народных собраний. Но тот оказался на редкость упорным. Пришлось нырнуть в пустынный переулок и достать кинжал. Быстрота и ловкость, с которой девушка проделала это действие, произвела благотворное впечатление. Приставала торопливо удалился, обозвав напоследок предмет своих недавних вожделений весьма нехорошими словами. Само собой, "предмет" не смолчал, обогатив местный фольклор новыми цветистыми выражениями о связях умственных способностей поклонника с его сексуальной ориентацией. На чём всё веселье и закончилось.

Перед тем как покинуть город, Нике вручили целых шесть десятков риалов, на что Гу Менсин получил соответствующую расписку.

Она всё ещё переживала по поводу смерти Хезина, а вот артисты, казалось, совсем забыли о нём. Даже родители вели себя так, будто их сын умер уже очень давно.

После Иокдама маленький караван заехал в расположенную неподалёку деревню, где актёры показали весьма легкомысленную, на грани приличия, комедию, получив в уплату овощи, фрукты и фасоль.

Следующей остановкой стал городок Акпий, последний населённый пункт перед имперской границей.

Избавившись от необходимости скрывать наличие денег, путешественница предпочла остановиться на постоялом дворе и даже сделала кое-какие покупки, в том числе давно вожделенные тёплые, шерстяные носки. Хотя и внешний вид, и способ вязки мало походили на то, что Ника видела в своём мире. Пятка отсутствовала, и носки походили на зашитый с одного конца рукав из грубых шерстяных ниток. Но, главное, они грели, а всё остальное можно какое-то время потерпеть.

Артисты вновь остановились за городскими стенами. Денег на постоялый двор всё ещё не хватало. Срочно понадобилось купить одежду и хоть какие-то декорации.