— Где? — переспросил мужчина, на всякий случай уточнив. — За океаном?

Старший охранник недоверчиво хмыкнул.

— Я же говорил, господин Ралий, — вступил в разговор сосед.

— Подождите, господин Сасс, — поморщился работорговец, останавливая его жестом руки. — Мне хочется послушать саму госпожу Юлису.

Недовольно засопев, муж подруги Тервии Картен налил себе вина. Воспользовавшись их короткой перепалкой, Ника успела поддеть куском лепёшки изрядную порцию мелко нарубленных овощей и отправить их в рот.

— Как же ваши родители туда попали? — обратился к ней Тун Ралий. Судя по всему, этот разговор его сильно заинтересовал.

Неторопливо прожевав, путешественница аккуратно вытерла губы платочком.

— Спасаясь от несправедливого обвинения. Мой дед — сенатор Госпул Юлис Лур и его старший сын Скунд пали жертвами подлой клеветы. По приказу императора Константа их казнили. Всеблагие боги спасли моих родителей, укрыв их за океаном.

— Они, что же, госпожа Юлиса, не смогли отыскать места поближе, чтобы спрятаться? — ухмыляясь, поинтересовался командир стражников.

— Я думала, вы знаете, господин Тулин, что не так просто скрыться от гнева радланского Императора, — скептически качая головой, девушка положила на расписную тарелку большой кусок жареной рыбы.

— Когда же это случилось? — быстро спросил работорговец.

— В тысяча пятисотом году от основания Радла, — ответила собеседница, вновь принимаясь за еду.

Мужчины переглянулись, а Квин Тулин Череп внушительно проговорил:

— Заговор Квитуна…

— Сенатора Госпула Юлиса Лура объявили одним из его сторонников, — подтвердила Ника, облизывая ложку.

— Когда же стало известно, что вашего деда оклеветали? — чуть прищурившись, подался вперёд Тун Ралий.

"Вот батман! — мысленно выругалась рассказчица. — Чего он до меня докопался? А может, он что-то знает об этом? Плевать, буду говорить так, как условились с Наставником".

— Справедливость восторжествовала только тринадцать лет назад, — грустно вздохнула она. — Богам торопиться некуда — они бессмертны.

Работорговец вопросительно взглянул на командира охранников. Тот сосредоточенно молчал, сведя густые брови к переносице. Глар Сасс, наоборот, приоткрыв рот, поднял глаза к потолку, видимо, пытаясь что-то вспомнить.

Пока собеседники помалкивали, погрузившись в размышление, девушка деловито наложила себе оливок и отломила изрядный кусок от ещё тёплой лепёшки.

Очевидно, никому из них так и не удалось отыскать в памяти какие-то достаточно важные события, происходившие в Империи в те времена, потому что торговец живым товаром с издёвкой поинтересовался:

— Почему же вы так долго собирались к своим родственникам, госпожа Юлиса?

— Потому, господин Ралий, что расстояние от Радла до нашего дома в Некуиме немного больше, чем от Императорского дворца до Сената, — так же ехидно ответила Ника, аккуратно выплюнув косточку на тарелку, и продолжила уже совсем другим тоном. — Отец рассказывал, что первое время просил морехода, раз в год навещавшего нашу семью в той земле, узнавать о событиях в Империи. Но новости приходили неутешительные, и он постепенно, особенно после смерти матери, перестал интересоваться происходящим на родине, полагая, что Радл потерян для нас навсегда.

Сделав драматическую паузу, путешественница промочила горло глотком вина, с удовольствием замечая, что смогла завладеть вниманием слушателей. Даже Гу Менсин перестал жевать, застыв с полуобглоданным бараньим ребром в руке.

— Пять лет назад, — продолжила рассказчица. — Отцу приснился сон, о содержании которого он умолчал, но на следующей встрече с капитаном очень просил выяснил судьбу наших родственников. Можете представить себе мою радость, господа, когда нам сказали, мой дед и дядя оправданы!

Девушка улыбнулась, словно вспоминая что-то хорошее, потом, сурово нахмурившись, покачала головой.

— Только отец не поверил. После всего, что с ним случилось, он уже не ждал такого щедрого подарка от судьбы, поэтому попросил ещё раз всё выяснить и проверить. Один хороший знакомый нашего канакернского друга, будучи в Радле, зашёл в здание Сената, где служитель показал ему выбитые на стене имя Госпула Юлиса Лура. Узнав об этом, отец заплакал и возблагодарил богов, верность которым он сохранил, проживая среди варваров.

Если верить воспоминаниям Наставника, ничего такого он тогда не думал, но настоял, чтобы его названная дочь обязательно вставила в свой рассказ родственникам эту душещипательную историю. Немного сомневаясь, Ника решила вначале проверить реакцию на эти слова посторонних людей.

Судя по поведению слушателей, её рассказ произвёл надлежащее впечатление. Иронично-недоверчивый Тун Ралий отвёл взгляд, артист и каанский старейшина замерли с полуоткрытыми ртами, а Глар Сасс усиленно моргал подозрительно блеснувшими глазами.

— Но где же ваш отец, госпожа Юлиса? — нарушил молчание работорговец. — Почему он не с вами?

— Годы и болезни подточили его здоровье, господин Ралий, — путешественница смахнула с ресниц вымученную слезинку. — Отец просто не перенёс бы тяжёлого плавания. А умирать на корабле посреди океана ему очень не хотелось.

— Вы бросили больного старика одного среди дикарей?! — вскричал поражённый собеседник.

Привычная к подобным обвинениям девушка мысленно поморщилась, но на этот раз решила не оправдываться и никому ничего не доказывать.

— Ваши слова незаслуженно оскорбительны, господин Ралий, — выпалила она, швырнув тарелку с недоеденными маслинами на стол, и резко встала на ноги. — Я почитаю отца, как велят бессмертные боги и завещают обычаи предков! Ничего не могло заставить меня с ним расстаться, кроме его священной воли, которую я исполнила, как подобает истинной дочери Юлисов! Прощайте, господа!

Успев кое-как подкрепиться, девушка обрадовалась тому, что собеседники дали ей такой замечательный повод прервать затянувшийся и очень неприятный разговор. С видом оскорблённого достоинства она развернулась, картинно перебросив край накидки через плечо.

— Постойте, госпожа Юлиса! — остановил её отрывистый окрик работорговца. — Здесь никто не хотел вас задеть или как-то обидеть.

Застыв у самой двери, Ника медленно обернулась, стараясь, чтобы лицо оставалось в тени. Собеседник тоже встал, чуть развёл в сторону руки, словно извиняясь за некстати сказанные слова. Вот только притаившаяся в бороде усмешка выглядела скорее угрожающей, чем виноватой. Его собутыльники имели несколько смущённый вид, только старый актёр, склонив голову на грудь, смотрел в пол, пряча странную усмешку.

Мысли путешественницы лихорадочно заметались. Успев изучить местные нравы, она понимала, что после таких слов Тун Ралий расценит её уход, как оскорбление, к тому же нанесённое в присутствии людей, для которых он является несомненным лидером. А на что способны обиженные альфа-самцы ей прекрасно известно. Придётся остаться и отвечать на злые вопросы. Впервые девушка с предельной ясностью осознала, как оберегало её в Канакерне имя консула Картена. Сейчас она полностью лишена этой защиты и может рассчитывать только на себя.

— Прошу, не покидайте нас так рано, — продолжил торговец живым товаром, делая приглашающий жест и тут же предлагая Хромому Хемону налить всем вина.

— Восславим Диноса! — торжественно провозгласил Тун Ралий, поднимая бокал из синего стекла, и выпив, поинтересовался. — Родственники ждут вас, госпожа Юлиса?

— Нет, — покачала головой та и тут же мысленно отругала себя за глупость. — "Вот дура! Надо было сказать, что они обо мне знают и если я не появлюсь, будут искать".

Но слово — не воробей, и она продолжила:

— Слишком далёк путь от Некуима до Радла, и трудно отыскать достойного посланца, чтобы передать такую… странную новость.

— Но у вас есть хоть какие-то доказательства вашего происхождения? — допытывался собеседник. — Кроме слов.

— Разумеется, — солидно кивнула Ника. — Отец написал письмо своему шурину, регистру Трениума Итуру Септису Дауму, моей бабушке и тёткам. Кроме того, он передал мне своё кольцо с печатью.