— Голова заболела, господин Картен, — выдала путешественница стандартное женское оправдание, и не удержавшись, добавила. — Плохо спала, всё думала над вашими словами.

Мирно жевавший Утрекс удивлённо замер, бросив вопросительный взгляд на отца. Тот буркнул:

— Замуж вам надо, госпожа Юлиса. В одной постели с мужем женщина всегда спит крепче.

— Вот доберусь до дома, господин Картен, — скромно потупилась Ника. — Тогда можно подумать и о замужестве.

— Надеюсь, ваши знатные родственники подыщут вам подходящего жениха, — хмыкнул мореход.

— Хорошо бы, — не стала спорить девушка, ханжески вздохнув. — Но вы же знаете, как трудно сейчас встретить достойного мужчину.

— Это да, — усмехнулся мореход, гордо выпятив могучую грудь.

Пока рабы убирали в мужском зале, она вышла в садик: посвежевший, поблёскивавший в лунном свете застывшими на цветах и листьях каплями только что пролетевшего дождя. Сделав несколько шагов по выложенной камнем дорожке, путешественница с наслаждением вдохнула бодрящий, прохладный воздух.

Услышав скрип двери за спиной, обернулась.

— О чём вы вчера говорили с моим отцом? — хмуро набычившись, спросил Уртекс.

— Ты не мог бы задать ему этот вопрос? — со вздохом посоветовала Ника.

— Я хочу услышать ответ от вас, — подросток шагнул ближе.

— Речь шла о тех грязных сплетнях, которые кто-то распускает о твоей сестре, — подумав, решила слегка прояснить ситуацию девушка. — А подробности пусть расскажет господин Картен.

Парнишка смутился.

— У меня нет секретов от вашей семьи, Уртекс, — мягко улыбаясь, соврала путешественница.

— Тогда почему не расскажете, о чём говорили с отцом? — сварливо проворчал тот.

— Я же не виновата, что мне приходится хранить ещё и чужие тайны, — развела руками Ника, посоветовав. — Лучше иди спать, поздно уже.

— Отец никогда не бросит мою мать! — вдруг яростно выпалил подросток и бегом бросился в главный зал, оставив собеседницу недоуменно хлопать глазами.

— Вот батман! — тихо выругалась она, возвращая на место нижнюю челюсть: «Этот щенок думает, будто я собираюсь отбить его папу?!»

Ночной садик тут же потерял своё очарование, стало холодно и сыро. Ужасно, до боли в груди, захотелось домой. Но не на второй этаж, в ту мрачную неуютную комнату, и не в хижину полусумасшедшего старика за океаном, а в свой родной мир — в комфортную трёхкомнатную квартиру, где осталась мама, которой она, дура, отравляла жизнь. Жаль только, понимание этого пришло слишком поздно.

Тупая тоска ледяной рукой сжала сердце, скрипнули зубы, сведённые судорогой мышц, а по щекам заскользили солёные капли. Прерывисто вздохнув, девушка стёрла их тыльной стороной ладони. Ни к чему рабам видеть, что её так расстроил какой-то мальчишка. Она до конца сыграет свою роль исполняющей обязанности хозяйки дома, поднимется, доберётся до кровати и там всласть поплачет над своей горькой судьбой.

Утром, как следует разглядев своё отражение в серебре зеркала, путешественница с огорчением поняла, что со слезами явно переборщила. Лицо помятое, нос опухший, губы скорбно поджаты, а под красными глазами залегли тёмные тени.

— Ужас, — простонала Ника, звонко шлёпнувшись на табурет, и с надеждой посмотрела на бесстрастную Риату, застывшую рядом с полотенцем в руках. — Сможешь что-нибудь сделать? Как я в таком виде Картенам и рабам покажусь? Они же… Дрин знает что подумают?!

— Как прикажете, госпожа, — почтительно склонилась невольница. — Только придётся немного подождать. Я на кухню сбегаю.

— Иди, — тяжело вздохнула хозяйка.

Пока Риата отсутствовала, она, сбросив ночную рубашку, ещё раз сполоснула в тазике лицо. Увы, вода нагрелась и не добавила бодрости.

Рабыня вернулась с маленькой миской, над которой вился лёгкий парок со странным, как будто мятным запахом.

— Что это? — с любопытством спросила девушка.

— Листья мяты, торсина и бадлены, — бодро отрапортовала Риата. — Сейчас приложим, и лицо станет как новое.

— Попробуй, — нерешительно промямлила путешественница.

Средство щипало кожу, однако оказалось достаточно действенным, чтобы уменьшить отёк, но вот белки глаз по-прежнему выделялись нездоровыми красными прожилками.

Однако консул то ли не заметил, то ли не придал им значения, во всяком случае, от вопросов воздержался. А Уртекс после вчерашнего разговора вновь демонстрировал устойчивое нежелание общаться.

Выпроводив мужчин, Ника направилась к хозяйке дома, на ходу подыскивая подходящее объяснение, если та вдруг заинтересуется её внешним видом.

Но не успела девушка дойти до лестницы, как в ворота энергично застучали. Довольная тем, что нужно встречать тележку из усадьбы, а значит, появился предлог ещё на какое-то время отложить неприятный разговор с супругой консула, она поспешила на двор.

Но в калитку, широко улыбаясь, вошёл Зурк, держа в руках маленькую, ярко раскрашенную амфору.

— Здравствуйте, госпожа Юлиса, — поклонился он путешественнице. — Меня прислал господин Румс Фарк.

Ника бросила предостерегающий взгляд в сторону привратника, но молодой раб продолжал бойко тараторить:

— Он прислал для госпожи Картен Улыбку Небожителей. Это целебная настойка из сорока трав, она прибавляет сил и восстанавливает здоровье.

— Подожди, — перевела дух Ника. — Я схожу узнаю, если госпожа Картен проснулась, быть может, она опять захочет с тобой говорить?

— Благодарю, госпожа Юлиса, — почтительно поклонился, сверкнув плутоватыми глазами, Зурк.

Заметив на галерее Риату, девушка взглядом указала ей на невольника Румса, а сама поспешила в спальню супруги консула. Но только что проснувшаяся Тервия не пожелала разговаривать с посланцем будущего зятя, велев лишь передать благодарность за подарок.

Тем временем раб Румса уже во всю распустил хвост перед смеющейся женщиной, несмотря на осуждающе качавшего головой Терета.

Увидев возвращавшуюся хозяйку, Риата, торопливо попрощавшись с кавалером, проскользнула в конюшню, успев еле заметно кивнуть.

— Госпожа Картен просила передать слова самой сердечной благодарности господину Фарку, — улыбнулась путешественница, забирая амфору, и поинтересовалась. — Как правильно принимать эту чудесную настойку.

— Пол дебена на дебен воды, — бодро отрапортовал Зурк. — Господин говорил, что даже жрецы Пелкса её хвалят.

— Иди, — махнула рукой Ника. — Скажешь господину, я всё поняла.

Когда привратник задвинул засов, она передала ему зелье.

— Отнеси на кухню и передай Кривой Ложке, что это лекарство для госпожи Картен.

— Слушаюсь, госпожа, — грустно кивнув, старик зашаркал через двор.

А девушка зашла в конюшню, где Риата, прижавшись к плечу Орри, что-то шептала ему на ухо. Страдальчески морщась, гант старался отодвинуться, но невольница, хихикая, почти повисла над ним.

— Ну? — резкий голос хозяйки заставил её прервать заигрывание.

Оставив в покое покрасневшего варвара, женщина подскочила, быстро зашептав:

— Его господин будет ждать вас в храме Ноны после полудня.

— Хорошо, — кивнула путешественница, даже не пытаясь скрыть довольной улыбки, тут же посерьёзнев. — А ты сделаешь вот что…

Слушая Нику, рабыня понимающе кивала, хихикала и смотрела на госпожу глазами, полными преданности и восхищения. А вот взгляд Орри казался полным брезгливого осуждения. Очевидно, прямодушному варвару претила сама мысль об обмане добрых хозяев дома, где их так хорошо приняли. Тем не менее, от комментариев он воздержался. А вот сообщение о том, что завтра с самого утра предстоит отправиться в поход, после которого гант сможет уйти в усадьбу, встретил с нескрываемым облегчением.

Их разговор прервало появление тележки с продуктами, и путешественнице пришлось вернуться к своим обязанностям.

Риата тоже времени даром не теряла. Восприняв известие о предстоящем свидании госпожи как сигнал к действию, она едва не разругалась с Кривой Ложкой, развив на кухне бурную деятельность по приготовлению своего хвалёного средства. Пусть не такого полезного для здоровья, как Улыбка Небожителей, но весьма необходимого при определённых обстоятельствах.