Она понизила голос.

— Мореходы дома редко бывают. Вот их жёны, чтобы без супружеской ласки не мучиться и от тоски не страдать, заводят себе совлен.

— Любовников? — решила уточнить Ника, уже примерно представляя, о чём идёт речь.

— Спаси Диола, госпожа! — замахала руками Риата. — За такие дела здесь муж не только жену убьёт, но и детей из дома выгонит без единого медного обола, а её отцу и матери позор до скончания дней!

— Сурово, — хмыкнула хозяйка, от души сочувствуя жительницам Канакерна. Фактически они находились на положении рабынь, вынужденных во всём угождать супругам. Иначе, чего доброго объявит изменницей, башку свернёт, и никто не заступится.

«Да, — грустно усмехнулась она про себя. — Возможно, я бы тоже сбежала на месте Вестакии от такой жизни… Пару лет тому назад».

Оторвавшись от угрюмых мыслей, путешественница прислушалась к тихим словам невольницы.

— … молодых девушек. Особенно, если сами уже в почтенных годах.

Женщина хихикнула.

— То есть, по местным обычаям жена морехода может завести себе рабыню-любовницу, если супруг ушёл в плаванье надолго? — поинтересовалась хозяйка.

— Не только рабыню, госпожа, — покачала головой Риата. — Кое-кто из бедных девушек так зарабатывает на приданое.

— И мужья спокойно относятся к такому… вольному поведению своих жён? — усмехнулась собеседница.

— О таких вещах говорить не принято, госпожа, — отвела взгляд невольница. — Но это считается не пороком, а подтверждением извечной женской слабости.

— Вот батман! — выругалась Ника. — «Если мужчина ни одной юбки не пропускает — это признак его силы, а любовник у женщины — слабости. Сплошные как их? Двойные стандарты».

— Постой! — встрепенулась она, замедляя шаг. — Но ты говорила, что Мышь путается с Обглодышем?

— Кривая Ложка сказала, — развела руками Риата.

— И Тервия позволяет своей любовнице… кувыркаться с рабом? — недоверчиво хмыкнула девушка.

— Может, она ничего не знает? — пожала плечами женщина. — А может, это просто слухи, и Мышь никакая не совлена?

«Да тут у них вообще… сплошной разврат! — покачала головой путешественница. — Все друг с другом… перекувыркались».

Погрузившись в свои думы, она совсем перестала обращать внимание на трескотню рабыни, которая рассказывала какую-то историю из своей жизни. Почувствовав, что госпожа её не слушает, та быстро закруглилась, и отстав, заняла место за спиной хозяйки.

«Интересно, Тервия сделала Мышь любовницей от скуки или из мести? — размышляла Ника, машинально переступая через выбоины в мостовой. — И кому мстила? Рабыне или блудливому муженьку? Так может, это не Картен так исполосовал спину Мыши, а сама Тервия? Но, видимо, муж не очень одобрял выбор супруги. Иначе, чем объяснить то, что она так боится скандала? До чего же всё запутано?! Ну и батман с ними! Всё, не стану больше копаться в этой грязи!»

Словно в подтверждение серьёзности своих намерений она решительно тряхнула головой, только сейчас заметив, что впереди уже показалась площадь народных собраний. Теперь оставалось отыскать только трактир «Старая амфора».

Вот только владельцы питейных заведений, давая им звучные имена, почему-то не всегда заботились о наличии вывески. Поэтому, чтобы не терять времени зря, девушка остановила первого попавшегося прилично одетого мальчишку.

— Эфеб, подскажи чужестранке, где здесь трактир «Старая амфора»? Там меня ждут.

Пацан, ужасно гордый тем, что удостоился звания, до которого ему ещё минимум года три, выпятив узкую грудь, указал на здание, расположенное метрах в ста.

— Там, госпожа.

Поблагодарив юного горожанина, путешественница сделала Риате знак следовать за собой. Уже скоро Ника заметила спуск в подвал и висевшую над ним облезлую амфору с треснувшим горлышком.

— Простите мою смелость, госпожа, — робко подала голос рабыня. — Быть может, мне сходить и предупредить господина Фарка о вашем приходе?

Хозяйка удивлённо оглянулась.

— Зачем?

— Поверьте мне, госпожа, — уверенно заявила Риата. — Девушкам столь знатного рода не приличествует посещать подобные места с чужим мужчиной.

— Но мы с ним уже дважды гуляли по городу, — хмурясь, напомнила путешественница. — А ты мне ничего не сказала.

— Простите мою забывчивость, госпожа, — поклонилась женщина, смиренно потупив глазки. — Тогда вы просто шли рядом…

Она красноречиво замолчала, а собеседница вдруг подумала, что объяснить Тервии их посиделки с Румсом в трактире, пожалуй, будет действительно трудновато.

— Иди, — кивнула девушка и поморщилась. — Да оставь ты корзину! Поставь вот тут у стены, никуда не денется. Я погляжу.

Отсутствуя совсем недолго, Риата стрелой выскочила из подвала, трясясь от смеха и зажимая рот рукой.

— Господин Фарк уже там, — с трудом гася улыбку, отрапортовала невольница. — Он сейчас выйдет.

— С чего это ты так развеселилась? — нахмурившись, сварливо поинтересовалась хозяйка.

— Что вы, госпожа! — попыталась откреститься женщина, но тут же смущённо поправилась. — Просто господин Фарк назвал меня «хвостиком».

— Кем? — вскинула брови никак не ожидавшая такого Ника.

— Хвостиком заморской нутпениды, — подтвердила собеседница.

— И что же тут смешного? — девушка по-прежнему не понимала причину её весёлого настроения.

Женщина посмотрела на неё с жалостью, но тут же опустила взгляд.

— Нутпениды, госпожа, это дочери Нутпена, властелина морей, вечно юные девы с рыбьим хвостом.

— И тебе понравилось такое сравнение? — иронически хмыкнула путешественница.

— Я ваша рабыня и повсюду следую за вами, словно хвостик, — терпеливо, словно малому ребёнку, объясняла Риата. — А нутпениды так прекрасны, что увидев их, моряки забывают всё на свете и прыгают за борт!

Ника почувствовала некоторое замешательство и даже вроде бы лёгкий румянец на щеке.

«Это что же, Румс считает меня красивой? — только успела подумать она, как увидела совсем рядом десятника конной стражи. — Вот батман!»

— Рад видеть вас, госпожа Юлиса, — поприветствовал её молодой человек.

— И я тоже, господин Фарк, — поклонилась девушка, в зародыше погубив глупую улыбку, так и просившуюся на лицо.

Чтобы окончательно избавиться от неё, сразу перешла к делу.

— Вы узнали то, что я просила?

— Конечно, госпожа Юлиса, — кивнул Румс и, сделав приглашающий жест рукой, проговорил. — Может, мы не будем стоять на одном месте?

— С удовольствием пройдусь с вами, — согласилась собеседница.

Размеренно меряя шагами площадь, молодой человек заговорил, чуть понизив голос:

— Исора Пеприя Треуна — вдова с двумя детьми, живёт в доме родного брата. Анний Удор Октум — достойный гражданин, держит медеплавильную мастерскую с двумя помощниками и пятью рабами.

Рассказчик замолчал, ожидая реакции спутницы.

— А остальные? — спросила та, лишний раз убеждаясь, что сия почтенная дама вряд ли имеет отношение к похитителям Вестакии.

— Ур Тектор — работорговец из Гедора, — продолжил десятник и, заметив, как тут же насторожилось лицо собеседницы, усмехнулся. — Я слышал, что имперская аристократия испытывает предубеждение к торговцам живым товаром, но Ур Тектор — почтенный купец, уважаемый в нашем городе.

— Вы не поинтересовались, для кого он покупал такое дорогое лекарство? — не собираясь спорить, спросила путешественница.

— Нет, — покачал головой молодой человек. — Его корабль покинул Канакерн за два дня до… происшествия.

Ника стушевалась, понимая бессмысленность вопроса. Дав ей возможность осознать собственную глупость, Румс вновь заговорил тем же неторопливым, скучным тоном:

— Зипей Скела — купец, двоюродный брат жены первого консула. Снимает половину дома у Южных ворот. Долго жил в Империи, недавно вернулся.

— Чем торгует? — машинально поинтересовалась девушка. В её представлении именно работорговец как нельзя лучше походил на роль коварного злодея. Он мог передать зелье перед самым отъездом из города и тем обеспечить себе стопроцентное алиби.