По дороге до дома Картенов девушка узнала, что муж Греи Курции тоже купец, но очень ленивый и неудачливый. Он ездит по ближайшим селениям горцев, где торгует всякой всячиной. Но денег всегда не хватает, вот и пришлось его жене превратить дом в лавку. Им много раз предлагали продать дом за хорошую цену, но они упрямо цепляются за это место, хотя давно уже обросли долгами.

— Очень глупо жить в доме, который не можешь содержать, — наставительно проговорила женщина в заключение.

Не желая вступать в бессмысленную дискуссию, Ника только молча кивала, отгородившись от собеседницы своеобразным барьером, превратившим напыщенные речи супруги купца в бессмысленный набор звуков, вроде журчания ручейка или шума леса.

Вдруг взгляд девушки зацепился за перегнувшуюся через высокий каменный забор ветку яблони с зелёными плодами. Путешественница с удивлением поняла, что не заметила в доме Картена двери в сад, точно зная, что он там есть.

Едва дождавшись, когда Тервия замолчит, чтобы набрать воздуха перед новой тирадой, Ника тут же решила прояснить этот вопрос.

Сбитая с мысли собеседница какое-то время непонимающе хлопала ресницами, потом натянуто засмеялась.

— Я всё забываю, что вы никогда не жили в настоящем доме, госпожа Юлиса, — покачав головой, женщина ускорила шаг. — В сад проходят через мужской зал.

Но, видимо, почувствовав, что объяснение получилось далеко не полным, пояснила:

— Так называют главную комнату на первом этаже. Там горит огонь, глава семьи принимает посетителей, устраивают праздники и жертвоприношения.

— И через неё ходят в сад? — удивилась девушка.

Насколько она знала, все растения, даже большие деревья, требуют ухода, подкормки и всяких других агротехнических мероприятий. Таскать же через комнату разнообразный инвентарь, и тем более удобрение в виде навоза, как-то не очень практично. Однако на этот раз путешественница сумела сохранить равнодушно-вежливое выражение лица, и собеседница стала с жаром рассказывать, какие замечательные цветы они с дочерью высадили этой весной.

— Багряная рязунка уже набила бутоны, а стыдливая фроска уже отцвела. Ах, госпожа Юлиса, видели бы вы эти прекрасные цветы, так похожие на утренние облака!

Кажется, госпожа Картен, что называется, «оседлала любимого конька». Довольной Нике оставалось только поддакивать и восхищённо качать головой в нужных местах. Такой разговор без сплетен и нравоучений ей нравился больше.

Открыв калитку, Терет первым делом сообщил, что повар госпожи Сассы Луилы уже на кухне.

— Вечером приходите на праздник, госпожа Юлиса, — напомнила Тервия, перед тем как гостья скрылась на лестнице.

— Я не забыла, госпожа Картен, — улыбнулась девушка.

Ещё поднимаясь на второй этаж, Ника услышала доносившиеся из комнаты братьев крики, поэтому ей счастливо удалось избежать столкновение с подростком, державшим в руках нечто, завёрнутое в тряпку.

— Вы кто? — на миг растерялся пацан, но тут же широко улыбнулся, демонстрируя полный набор великолепных зубов. — Вы дочь Лация Юлиса Агилиса, госпожа Ника Юлиса Террина.

— А ты, надо думать, Уртекс? — вопросом на вопрос ответила путешественница, окинув пристальным взглядом его крепкую, коренастую фигуру в коротком хитоне, украшенном на правом плече черепаховой застёжкой.

— Да, госпожа Юлиса, — подросток, удивительно похожий на Картена Мерка, поклонился, пропуская девушку в комнату, где его младший брат, оседлав перевёрнутую на бок табуретку, самозабвенно размахивал деревянным мечом.

Увидев гостью, он на миг задумался, опустил своё грозное оружие и вдруг выпалил:

— Госпожа Юлиса, отец говорил, вы видели морских чудовищ?

— Их видели все матросы, — осторожно ответила девушка. Если Картен рассказал сынишке о касатках, значит, и ей нет никакого смысла скрывать? Но всё же путь ему лучше папочка рассказывает.

— Какие они? — продолжал приставать юный натуралист, тут же пояснив, почему спрашивает именно у неё. — Отец очень занят. Никто из матросов с вами не пришёл, а мне очень интересно.

— Ты видел когда-нибудь дельфинов? — спросила Ника, проходя вперёд и пропуская в комнату Риату.

— Видел, — тряхнул кудрявой шевелюрой мальчик. — Это дети Нутпена и Артеды. У них острый плавник на чёрной спине, а бока и живот белые. Есть ещё серые дельфины. Они тоже иногда заплывают в нашу гавань…

— Ну, значит, нам повстречались их старшие братья и сёстры, — прервала его лекцию путешественница.

— У них тоже чёрная спина и белое брюхо. Только размером они чуть меньше корабля вашего отца.

— Ух ты! — восхищённо охнул Валрек.

— Вы испугались, госпожа Юлиса, когда их увидели? — спросил Уртекс в той неподражаемой манере, в которой могут задавать вопросы только подростки.

— Конечно! — не стала разочаровывать его девушка.

— А отец?! А отец?! — тут же затараторил Валрек, подпрыгивая от нетерпения.

— Нисколько! — решила осчастливить мальчика гостья. — Он же храбрец.

— Храбрец! Мой отец храбрец! — закричал довольный отпрыск консула-морехода и, едва не сбив с ног Риату, галопом помчался по лестнице.

«Он же себе ногу сломает или шею!» — молнией пронеслось в голове девушки. Она дёрнулась, пытаясь задержать реактивного пацана. Но тот уже громко шлёпал подошвами сандалий где-то внизу.

— Маленький господин! — до этого мирно дремавшая на табуретке нянька воздела руки и устремилась за Валреком, охая и потирая спину.

Покачав головой, Ника собралась пройти в свою комнату, но тут вмешался старший сын Картена Мерка:

— Госпожа Юлиса, там, у варваров, вам приходилось охотиться?

— Да, — нахмурилась девушка, не ожидавшая ничего хорошего от ехидно прищурившегося пацана.

— На кого?

— На глухарей, оленей, — перечислила гостья. — На волков.

— Вы стреляли в них из луков?

— Иногда из лука, — пожала плечами собеседница. — Иногда метала дротики.

Лицо парнишки дрогнуло. Нике даже показалось, что на нём промелькнуло выражение растерянности.

К счастью, разговор дальнейшего развития не получил. В комнату бурей ворвалась дочь хозяина дома.

— Как тебе не стыдно, Уртекс! — вскричала она, взмахнув руками. — Госпожа Юлиса только что пришла, устала, а ты пристаёшь к ней с разными глупостями! Дай ей хоть немного отдохнуть!

— Я лишь хотел узнать, как она стреляет из лука! — попытался оправдаться парнишка.

— Не очень хорошо! — громко объявила Ника, и оставив сестру разбираться с братом, торопливо проследовала в свою комнату.

— Вы вернулись, госпожа? — то ли вопросительно, то ли утвердительно проговорила Паули, поднимаясь с табурета.

Девушка тут же обратила внимание на покрасневшие глаза и нос служанки.

— Ты плакала? — спросила Ника, хмурясь.

— Нет, госпожа, — попыталась отрицать очевидную истину женщина, и не дожидаясь новых вопросов, достала из-под кровати украшенный аляповатыми цветами широкогорлый сосуд с крышкой. — Это рабыня здешняя принесла. Чтобы вы ночью на лестнице не упали.

И заметив, как нахмурилась хозяйка, торопливо добавила:

— Тут у них так полагается, госпожа. Днём — в уборную, а ночью — вот сюда.

Она со вздохом вернула ночную вазу на место.

Понимающе хмыкнув, девушка не стала приставать к гантке с расспросами, сообразив, что та не настроена откровенничать. Зато служанке, кажется, искренне понравилось новое платье хозяйки. Та как раз его примеряла, когда за завешивавшей проход циновкой послышался голос Вестакии.

— Можно войти, госпожа Ника?

— Конечно! — разрешила путешественница, гадая, что могло понадобиться дочери морехода?

К счастью, всё оказалось просто. Узнав, что мать с гостьей ходили покупать новое платье, девушка не могла не взглянуть на него. Какое-то время они с увлечением обсуждали цвета и фасоны. При этом Ника высказала критические замечания по поводу их крайней скудности. Вестакия сразу согласилась, рассказав, что по слухам в Империи стали входить в моду сандалии на каблуке с фигурно переплетёнными ремешками, и платья такими длинными уже не шьют. Потом дочка морехода продемонстрировала, как сейчас принято расправлять складки на одежде.