Видимо, капитан решил придать церемонии как можно более торжественный характер. Матросы получили приказ умыться и собраться на палубе гребцов. На корме положили каменные плиты, служившие подставкой для печки, на которой когда-то готовили еду. Развели крошечный костерок. Одетый в чистый хитон, украшенный серебряной пряжкой на плече, капитан аккуратно положил в огонь пару кусочков мяса и запел, воздев к небу украшенные браслетами руки.

Запахло жареной кабанятиной. Желудок девушки отозвался на аромат обиженным урчанием. «Ценный продукт на дым изводят», — зло подумала голодная Ника. Стоявший рядом Купин жадно сглотнул слюну. Кое-кто из матросов пытался подпевать, но большинство помалкивало, доверив обращение к богам начальству.

Когда костёрчик прогорел, Картен тщательно смёл пепел на дощечку и подбросил в воздух над волнами.

— Нутпена не забудь, хозяин, — напомнил Жаку Фрес.

Грозно сверкнув глазами на вмиг стушевавшегося матроса, капитан взял у раба стаканчик, и промочив горло, простёр руки вперёд по ходу корабля. Новый гимн разнёсся над лениво колыхавшимся морем.

На этот раз подтягивали гораздо дружнее. «Не очень-то и складно, — хмыкнула про себя Ника и озабоченно нахмурилась. — А ему тоже мясо швырять будут? На их богов никаких запасов не хватит».

Закончив пение, купец достал из висевшего на поясе кошелька три жёлтых, блестящих кружочка и продемонстрировав их команде, забросил подальше от судна.

— Теперь будем ждать, — мрачно проворчал Ус Марак. — Когда боги нас услышат.

Полная самых мрачных предчувствий, пассажирка медленно кивнула, почему-то вспомнив слова наставника о том, что небожителям частенько нет никакого дела до простых смертных и их надоедливых просьб.

Как она и опасалась, ожидание сильно затягивалось. Первое время капитан ещё порыкивал на матросов, заставляя делать то одно, то другое. Но, по мере того, как уменьшалась порция, одновременно становясь всё противнее, дисциплина на корабле падала. Изнурённые голодом, а ещё сильнее жаждой, члены команды всё чаще исполняли приказы откровенно медлительно, а то и вовсе делали вид, будто не слышат. Чувствуя глухое недовольство подчинённых, Картен стал реже появляться на палубе и почти перестал стоять у рулевого весла. Несколько раз едва не вспыхивали драки, но могучие кулаки сарвала быстро наводили порядок. Матросы попрятались в трюм.

Получив порцию пойла, девушка собиралась вернуться в свой закуток, откуда она в последнее время почти не вылезала, пережидая, так некстати запоздавшие «запретные дни». В трёх шагах сидел, выставив за борт зад, Дарин и страдальчески морщил бледное, заросшее щетиной лицо. Судя по звукам и запахам, парня мучил понос.

«Ещё бы! — мысленно хмыкнула пассажирка, отводя взгляд. — От такой-то воды. Если ничего не изменится, мы тут скоро усядемся всей командой, как воробьи на проводе».

Словно отвечая, в животе противно забурчало и отрыгнулось чем-то кислым. Она с тоской посмотрела на содержание своей кружки. Но пить хотелось ужасно. Язык одеревенел, в горле пересохло. Казалось, даже суставы скрипят, как не смазанные шарниры. Организм буквально изнывал от жажды. Заставив себя не думать о Дарине, Ника сделала большой глоток.

— Эй, госпожа! — окликнул её кто-то.

Закутанный в невообразимое тряпьё, Купин криво усмехался, держа в одной руке миску с водой, в другой кусок лепёшки. — Не замёрзла на палубе?

— Нет, — отозвалась она с очень нехорошим предчувствием. — У меня одеяло тёплое.

— Хорошо тебе, госпожа, — завистливо вздохнул выглянувший из-за плеча приятеля Вулин. — А у нас холодно. Хоть бы согрел кто-нибудь перед смертью?

Нахмурившись, пассажирка постаралась придать лицу самое надменное выражение. Именно так, по её мнению, должна реагировать настоящая аристократка на оскорбительные намёки. Но вот что делать дальше, придумать не могла. Промолчать? Или ответить как-нибудь позаковырестее, затеяв перебранку с простолюдином?

Прежде, чем она пришла к какому-то решению, раздался грозный рык:

— Кто это здесь замёрз? — из каюты капитала выбрался хмурый Ус Марак. — Ты, Вулин? Так я тебе сейчас работёнку найду, сразу согреешься.

Моряк оскалил зубы, но более благоразумный спутник схватил его за плечи и потащил к трюму.

— Пойдём, пойдём отсюда.

Ника торопливо допила противную воду.

— Будь осторожнее, госпожа, — хмуро буркнул старший матрос, тоже замотанный в какие-то тряпки. — Люди злые стали.

— Спасибо, Ус Марак, — поблагодарила пассажирка, забираясь в свою каморку.

После близкого знакомства со штормом мех на шкурах свалялся, но они по-прежнему хорошо сохраняли тепло. Закутавшись в одеяло, пассажирка уселась, прислонившись спиной к набитому кожами тюку.

Послышались чьи-то шаркающие шаги, потом стон и плеск. Очевидно, ещё кто-то решил справить нужду рядом с её закутком. Ника печально усмехнулась. Раньше матросы предпочитали гадить с другого борта. Густое облако вони уже давно сопровождало корабль в его непреклонном движении на север.

Она сглотнула горькую тягучую слюну. Надо же, вокруг такая прорва воды, а они умирают от жажды. В этом есть что-то неправильное. Стараясь хоть как-то обмануть организм, девушка положила в рот орех, случайно найденный на дне корзины. Этому приёму её научил наставник. На какое-то время жажда притупилась. Вдруг показалось, что передние зубы шатаются. Чуть надавила языком. Так и есть.

— Вот батман! — взвыла Ника, выплюнув на ладонь красную слюну вместе с орехом.

Дёсны кровоточат. В голове замелькали отрывки из давным-давно прочитанных книг. Как же это называется?

— Цинга! — охнула путешественница. Кажется, эту болезнь вызывает недостаток витамина «С». Или ещё какого?

— Ну конечно, — пробормотала девушка, вытерев липкий от пота лоб.

Судя по вкусу того, что она пила, в кружке были только вода и уксус. Похоже, даже вино у капитана закончилось. Или тот просто вылакал его в одиночку.

— Гадство, — пробормотала Ника, осторожно трогая дёсны языком. Не хватало ещё остаться без зубов, а стоматологов здесь ещё долго не будет.

На душе сделалось так мерзко, что она, свернувшись клубочком, тихо заплакала, с головой закрывшись дурно пахнущим одеялом. О чём только думала, дура?! Вообразила себя крутой путешественницей. Теперь вот сдохнешь от голода и жажды, если раньше матросы не замордуют всей командой!

Поддавшись на уговоры наставника, который и предложил воспитаннице назваться его дочерью, чтобы побороться за родовое имение, Ника предполагала, что может пожалеть о своём решении. Но даже представить себе не могла, что это случится так скоро.