Толстяк высыпал на костёр заранее припасённые листья, и когда угли, затрещав, окутались грязно-белым дымом, закричал так пронзительно, что Фрея вздрогнула. А с соседних деревьев взвились в небо испуганные птицы.

Худощавый юноша медленно заколотил в бубен. Приседая на одну ногу, старик двинулся вокруг костра, ловя сложенными руками белесые струи, будто размазывая их по скрывавшей лицо маске, по груди и рукам. При этом он непрерывно что-то бормотал, дёргался всем телом так, что деревянные штучки, украшавшие одежду, постукивали, а колокольчик тоненько позвякивал.

Каркнув словно ворон, толстяк упал на колени, низко опустив голову, полностью погружая её в дым. Разведённые в стороны руки мелко задрожали. Ритм бубна участился.

Одним прыжком вскочив на ноги, толстяк дико захохотал, запрокинув маску с прилипшим листком к небу, покрытому редкими клочьями облаков.

«Хорошо травка забирает, — внезапно всплыла в памяти фраза из какого-то фильма. — Рашид дал?»

Фрея с трудом удержалась от смеха. На неё вдруг напало какое-то бесшабашное веселье. Словно она, а не старик надышалась этой грязно-белой дряни.

Помощник толстяка всё убыстрял темп. А сам он метался по берегу, то простирая руки к девушке, то словно отталкивал, отгоняя прочь. Бубен выбивал уже сумасшедшую дробь, все зрители, включая Фрею, напряжённо следили за стариком.

Протяжно охнув, он рухнул на траву. В толпе послышались испуганные возгласы. Странно извиваясь, словно жирная, неуклюжая гусеница, толстяк подполз к воде и стал жадно пить. Но на втором или третьем глотке заперхал горлом, перевернулся на спину, дёргая руками и ногами.

Отбросив бубен, к нему бросился худой юноша. Вдвоём с самым главным «индейцем» они сняли с него маску, помогли сесть. Старика стошнило. Потом ещё раз.

«Сколько мне ещё торчать, как цапля в пруду?» — раздражённо подумала девушка, у которой стали замерзать ноги.

Второй раз безумная пляска обкуренного старика уже не производила такого сильного впечатления. Может, она уже просто устала бояться? Что бы не означала очередная церемония: бесконечное ожидание плохого, издевательств или даже смерти, как-то перегорело в душе и сейчас лишь дымилось лёгким беспокойством.

Толстяк вытер рот рукавом, кряхтя поднялся, опираясь на руку молодого помощника и не обращая внимания на «вожака» (или всё-таки «вождя»?) «индейцев», вяло махнул рукой Фрее, очевидно, разрешая выйти из ручья.

Потом, обернувшись к зрителям, которые, еле сдерживая нетерпение, подошли вплотную, что-то сказал о ней и, кажется, о воде. Какая тут связь?

Выбравшись на берег, девушка заметила, что её милые, дорогие, любимые и сейчас единственные кроссовки нагло попирает какой-то коренастый, плотный пацан в одной юбке, изо всех сил пытавшийся заглянуть за спины столпившихся вокруг вождя и толстяка мужчин.

— Идти! — легонько толкнула она его, пылая праведным гневом.

Тот резко обернулся, и Фрея поняла, что паренёк не так уж и молод. Во всяком случае, не сопливый подросток.

Девушка указала ему под ноги.

«Индеец» недоуменно посмотрел вниз, и явно смутившись, отступил в сторону, подвинув кроссовки ногой.

— Спасибочки! — фыркнула она и, ругаясь, отошла в сторону.

Обувшись, Фрея стала терпеливо ждать, когда окончатся очередные местные разборки. Несколько раз громкие возгласы вождя заставляли собравшихся замолчать, но через какое-то время голоса вновь начинали звучать всё сильнее.

Кто-то выкрикнул её имя. Наступило лёгкое замешательство, и все взоры вновь обратились к девушке.

«Ну, что опять?» — с тоской подумала она, невольно пятясь к кустам.

Расталкивая «индейцев», к ней направился мрачный, словно туча, вождь и усталый, осунувшийся толстяк. В несколько секунд люди образовали вокруг них плотный круг напряжённо ждущих лиц. Кое-кто из самых любопытных протиснулся через кустарник, чтобы подобраться поближе.

Вождь задал вопрос. Если Фрея поняла правильно, мужчину интересовало, где её дом, или что-то про Родину.

К счастью, девушка уже выучила, как правильно звучит ответ на все вопросы, касающиеся её прошлой жизни.

— Не знаю.

«Индеец» поинтересовался ещё чем-то. Девушка понимала, что собеседник с трудом держит себя в руках, но по-прежнему качала головой, бормоча как заведённая:

— Не знаю, не знаю.

В ответ послышались выкрики. Сути их Фрея не поняла, но, судя по тону, они были явно недружелюбными.

— Где вигвам Инрана и Маемы? — вдруг спросил вождь.

— Там, — указала девушка в сторону селения. Очевидно, мужчина сомневался, понимает ли его собеседница, и теперь решил проверить.

Устало усмехнувшись, толстяк немного оттеснил обескураженного вождя. Этот задавал вопросы медленно, тщательно проговаривая каждое слово. Однако Фрея так и не смогла разобрать, что же он хочет узнать… Настала очередь усмехаться вождю. На этот раз вождь поступил мудрее, позвав на помощь Полому.

Вдвоём «индейцы» кое-как смогли объяснить, что их интересует, кто она такая и откуда взялась?

На первый вопрос девушка ответила быстро.

— Фрея.

А вот на второй пришлось вновь пожать плечами.

— Не знаю.

Из последующих пространных объяснений она поняла, что «индейцы» называют себя «аратачами». Наверно, племя такое, вроде панков или гуронов.

В ответ девушка хотела назвать свою национальность, учитывая, что как раз вчера вечером она её вспомнила. Но замешкалась, представив, как будет объяснять, кто такие русские, и где они живут. Тем более, что на главный вопрос: как она здесь оказалась, Фрея не могла ответить даже себе.

Между тем вождь с толстяком стали интересоваться её родителями. Вот тут девушка могла с чистой совестью развести руками.

— Не знаю.

Аратачи удивлённо переглянулись. Полома ещё раз повторила вопрос, для наглядности показав на Омсу и Ясину, с напряжённым вниманием следившими за разговором.

Но девушка упрямо повторяла.

— Не знаю.

Неожиданно толстяк встрепенулся, так резко, словно получил укол в задницу. Бесцеремонно отодвинув Полому, он приблизился к ней так близко, что стали заметны залапанные жиром поры на смуглом, грязном лице.

— Ты нет Фрея!

Нервно сглотнув, девушка не знала, что сказать.

— Фрея не знает кто Фрея! — продолжал старик свистящим шёпотом, в его глазах загорелись огоньки понимания.

«Надо же, догадался!» — охнула про себя девушка, машинально кивнув.

— Фрея говорить аратачи Фрея, — еле слышно выдохнул толстяк, обдавая запахом гнилых зубов.

— Да, — подтвердила она.

С гордым видом обернувшись к вождю, он разразился длинной речью, размахивал кулаками и кивал на девушку. Собеседник слушал его внимательно, чуть склонив на бок голову, украшенную чёрно-белыми перьями.

По толпе волной прокатился громкий гул. Стоявшие впереди передавали слова старика задним.

Всплеснув руками, Полома прижала ладони к щекам, да так и застыла с открытым ртом.

— Фрея не знает, кто она? — недоверчиво переспросил вождь.

— Не знает, — решительно подтвердила та, глядя на явно озадаченного мужчину.

А старик продолжал вещать, вскидывая к небу грязный палец с чёрным обкусанным ногтем.

«Какую ещё лапшу он им на уши вешает? — с нарастающим беспокойством думала Фрея. — Только бы мне не стать к ней основным блюдом к этому гарниру?»

Опасение оказалось напрасным. Скоро девушка заметила, что лица аратачей стали явно меняться. Появилась растерянность, а кое у кого даже некоторое сочувствие. Маема окликнула дочь. Выслушав её, женщина что-то сказала вождю и, не глядя на него, велела Фрее идти домой. Люди расступались перед ней и вновь смыкались с громким шёпотом.

Девушка так и не поняла значение этого представления. Вечером Полома попыталась объяснить, но без особого успеха. Всё-таки она ещё слишком плохо знает язык. Кажется, аратачи почему-то связывают её с водой. Странно, что бы могло заставить их так думать?

На следующий день почти все женщины селения с самого утра отправились собирать орехи. Причём не в ближайшие заросли, а куда-то за тридевять земель. Во всяком случае, именно таким Фрее показалось это путешествие. Вместе с ними шёл вождь и трое хмурых воинов.