Наступала осень, ставшая богатой на события, почти еженедельно приходили новости от уральских радистов, разбросанных по Уралу и Европе. Дартхольмцы, собрав урожай, навестили нескольких особо буйных соседей, заставив тех поделиться урожаем и рабочими руками, не считая неплохих откупных сумм. Там, на Балтике, дела шли отлично, кроме устрашения соседей, пустили первую плавильную печь, где ученики Третьяка собирались выпускать несколько сортов стали, необходимой для уральских товаров. Оборудовали кирпичный заводик, активно скупали у местных рыбаков сельдь, форель, сёмгу, лосося, так понравившихся уральцам в прошлом году. В ожидании слабосолёной рыбки Белов прикупил на усть-итильском базаре четыре мешка риса, намереваясь устроить пиршество в стиле японской кухни. Суши не суши, но роллы сыщик твёрдо намеревался приготовить, пустив на замену листьям водорослей заранее приготовленные летом подвяленные листья салатов, иван-чая и других съедобных растений.
Новгородцы, после сбора урожая, тоже отправились в поход, практически бескровно захватили до начала зимы десяток нурманских и угорских селений на побережье Финского залива. Варяги и нурманы, озадаченные появлением новых хозяев Дартхольма, не обратили внимания на привычные рейды новгородцев к соседям. Однако, когда те, по совету уральцев, захватили в заложники детей местных князьков и старейшин, обязав покорённые роды стать данниками Новгорода, свеи поняли, что рискуют потерять источник дохода и остаться без данников. Не прошло и месяца после захвата территории, как туда наведались свеи, пытавшиеся восстановить «статус-кво». В чём-то они преуспели, приводя несчастных аборигенов к покорности, пока в четвёртом по счёту селении не нарвались на гарнизон новгородцев с десятком пушек.
— А ну ребята, подпустим ближе, — командовал ветеран новгородец, поглядывая на приближавшихся к частоколу свеев, — картечью заряжай. Ещё немного, фитили проверить, всё, пора, огонь!
Одновременный выстрел картечью десяти пушек оставил на ногах неполные три десятка из восьмидесяти бежавших к селению нурманов. Убитых оказалось всего семь человек, остальных картечь сбила с ног, причинив лёгкие ранения. О нападении не шло и речи, ошеломлённые свеи, не сопротивлялись, когда новгородцы вязали им руки и собирали раненых и контуженных. Никто из группы свеев не догадался сбежать, потому сведения о появлении у новгородцев пушек они никому не передали. В результате, коварные новгородцы за зиму побили ещё две группы нурманов, пока на побережье Балтики не разнеслась весть о страшном оружии ладожской республики. Вдохновлённые бескровными победами, ладожане по первому льду отправили большой обоз в Уральск, за новыми пушками и запасом пороха. Старейшины не пожалели средств на закупку оружия, планируя невероятные по наглости захваты окрестных земель по весне и будущим летом.
Уральцы, воевавшие Дербент, вернулись домой перед самым ледоставом, в полном восторге от проведённой кампании. Никто из воинов не погиб, ранения оказались лёгкими, а добыча восхитила даже ветеранов. С ними приплыл Судимир с тридцатью казарами, для обучения их пушкарскому делу. Как угадал царь, сразу после штурма Дербента казарский воевода за весьма приличную сумму купил предложенные уральцами пушки, но, оказался разочарованным сложностью обращения с ними. К счастью, Сысой смог объяснить необходимость обучения казар стрельбе из пушек, продемонстрировав меткую стрельбу из проданных орудий уральскими пушкарями. Воевода, увидев попадания ядрами в мишень за полверсты, согласился с такими аргументами и уговорил кагана заплатить за учёбу. Белов давно убедился, что люди этого времени не были отсталыми идиотами, как показывали в исторических фильмах. Они отлично понимали, что качественный товар не может быть бесплатным или дешёвым. Так и каган даже не попытался настаивать на бесплатном обучении пушкарей, более того, он предложил весной продать ему ещё два десятка пушек и пороховой припас.
В конце сентября закончилась затянувшаяся печатная эпопея с молитвенником. Сурон закончил редактирование и пятьсот экземпляров первой в мире печатной книги успели до ледостава развести по всем уральским священникам, приводя к единообразию служение богам. Белову удалось убедить Сурона на первых страницах разместить своеобразные заповеди, не убий, не укради и прочее. Причём, в отличие от библейских заповедей, предлагавших жить мирно и честно исключительно с ближними своими, уральские заповеди требовали честной жизни со всеми людьми. Не столько для других, сколько для поддержания мира и чести в душе каждого верующего. Особо в молитвеннике выделялась точка зрения, что Сварог, Род и Макошь, создали всех людей на земле. Просто славяне и угры не забыли своих прародителей и сохранили память о них. А другие народы забыли об этом, на самом же деле, все люди братья. Как говорили христиане, «несть ни еллина, ни иудея». Предполагая, что в будущем понадобится приводить к уральской вере другие народы, Белов убедил Сурона оставить такое толкование. При таком подходе, уральцы не останутся сектой, исповедующей узко национальную веру. Сейчас на восьмой странице молитвенника стояла фраза, «Нет ни угра, ни словенина», подполковник надеялся, что фраза станет решающей в продвижении уральской веры среди окрестных народов.
Много провел этой осенью Белов со старшим сыном, не уставая повторять свои наставления. После неожиданно лёгкого и бескровного для уральцев захвата Дербента, Максим, как и предвидел сыщик, мечтал о покорении мира. Немало времени и нервов ушло у царя, чтобы изменить точку зрения наследника. Уральцам нужны были не менее полувека спокойной жизни, для ассимиляции и развития техники, обучения необходимых специалистов. В подобные разговоры о будущем уральского царства всё чаще вовлекались Сурон и Ждан, Кудим и Сысой. Даже эти горячие головы, всем сердцем желавшие продвижения в соседние племена уральской веры и уральских побед, соглашались с аргументами своего учителя. Глядя на них, серьёзно изменился и Максим, став выдержаннее и рассудительней, заметно взрослее своего возраста.
Пытаясь отвлечь парня от мыслей о таинственных дальних странах, где хранятся ещё более таинственные и невероятные сокровища, отец на всю зиму определил Максима редактором книгопечатанья. Кроме учебников, необходимость в которых давно назрела, Белов подкинул сыну для выбора несколько своих компиляций и популярных статеек. Самой разной направленности, от направлений развития техники, в духе Жюля Верна, до психологических рекомендаций политтехнологов для оболванивания населения. От возможных полётов на Луну и к другим планетам, до статей чисто маккиавеливской направленности, мол, для пользы государства можно предать любой договор и любого человека. Парень добросовестно читал всё, даже конспектировал, после чего надолго приходил к отцу, где они вместе разбирались и давали оценку книге. Так Белов пытался вырастить из Максима, будущего царя уральского, думающего, но не рефлектирующего правителя. Научить его слушать и видеть всё, но обдумывать действия самому, без излишнего доверия с одной стороны, и без параноидального недоверия, с другой. Тем более, что основные мысли о ценности людей и технологий, а не золота и захваченных земель, Макс усвоил твёрдо. Как бы ни пошла жизнь дальше, этот парень не пустит под нож технические достижения уральцев и не бросит в бой сотни воинов ради захватнических целей.
Подведя итоги беспокойного тринадцатого года к концу декабря, царь остался доволен. Впервые за все годы уральцы начали продавать пароходы и приступили, довольно удачно, к управлению экспансией славян, на запад и юг. При этом доходы царства заметно выросли, как и международная, с позволения сказать, известность. Зажиточные булгары за лето завалили Арняя просьбами о покупках телефона, тот продал все готовые комплекты полевых аппаратов и занялся телефонизацией сразу пяти крупных городов, увеличивая производство. По примеру Влады, купившей три парохода, два купца из Булгара заказали к весне пароход, один, в складчину. Дома в крепостях перекрывались черепицей, за этим усердно приглядывали наместники. Выстроенный в Булгаре крекинговый заводик выдал первую продукцию, пилорамы к осени устроили в половине городов, а оборудование дома русской печью становилось необходимым условием для всех жителей крепостей. Не желаешь крыть дом черепицей и ставить печь, перебирайся из крепости в посад.
