Алекс поправил клинок и стал подниматься по мраморным ступеням. Эту крытую галерею давным-давно облюбовали нидосские менялы. Пробежав внимательным взглядом по ряду столов с весами и аккуратными кучками разнообразных монет, юноша направился к крайнему, за которым скучал молодой человек, чуть старше его.

Увидев, что к нему направляется клиент, тот встрепенулся и сверкнул белозубой улыбкой на бородатом лице.

— Приветствую, господин, — проговорил меняла с сильным даросским акцентом.

Александр плотно уселся на массивный табурет и без лишних слов выложил на стол жёлто-красный брусочек.

— Я беру за услуги десятую часть.

— Знаю, — сурово сдвинув брови, кивнул парень. — Мне нужно поменять это на серебро.

— Какие монеты предпочитаете? — поинтересовался меняла.

— Рахмы, — не задумываясь, ответил Алекс. Либрийские серебряные монеты имели самый маленький вес и избавляли от проблем с разменом.

Молодой человек осторожно положил золото на весы, подкладывая на вторую чашу свинцовые шарики. После чего внимательно осмотрел слиток, поднеся его вплотную к глазам, и даже зачем-то поскрёб ногтем.

— К сожалению, у меня нет столько рахм, — вздохнул меняла. — Может быть, вы возьмёте часть риалами?

Подумав, Александр согласился. После чего началась торговля, во время которой ему пришлось поправить молодого даросца.

— Двенадцать раз по семи с половиной будет девяносто, а не восемьдесят семь.

Меняла страшно смутился и стал уверять, что ошибка вызвана исключительно молодостью и неопытностью.

— Я тоже ещё не стар, — вздохнул Алекс. — Но это не избавило меня от необходимости отвечать за свои поступки.

Сидевший за соседним столиком пожилой, тучный мужчина в серой тунике с короткими рукавами неодобрительно покачал головой.

— Я возьму с вас двенадцатую часть, — пролепетал меняла.

— Это будет справедливо, — кивнул юноша.

Напоследок Александр поменял пару больших серебряных риалов на медяки, сложил монеты в сумку и направился домой.

Юноша горячо желал и надеялся, что эта лавка станет ему домом, по крайней мере, на пару лет. Уже надоело скитаться, прятаться. Да и от приключений пора отдохнуть хотя бы какое-то время.

Спрятав значительную часть оборотного капитала в сундук, Алекс узнал у соседа, где находится храм Юны. Чтобы добраться до него, пришлось отшагать пару кварталов. Данное культовое сооружение стояло на пересечении двух центральных улиц. Невысокая кирпичная ограда окружала чахлый садик с десятком оливковых деревьев и пожухлой травой. Пройдя украшенный колоннами вход, юноша попал в светлый, заполненный людьми зал. Редкие мужчины выделялись в толпе женщин, закутанных в длинные разноцветные платки.

Два волосатых жреца в длинных белых хитонах пели гимн богине, прославляя добродетель покровительницы семьи и призывая помочь страждущим. Перед ними возвышался алтарь с курящимися благовониями и беломраморная статуя женщины, аляповато раскрашенная яркими красками. Вид кроваво-красных губ, угольно чёрных бровей и темно-коричневых глаз покоробил Александра и не внушал ему никакого почтения. Скульптуры Келлуана не отличались такой выверенностью и живостью форм, но там хватило ума не превращать их в матрёшки.

Проревев завершающий аккорд, жрецы обернулись к пастве. Один держал чёрно-красный кувшин с узким горлышком, второй — странной формы жезл, сделанный, кажется, из слоновой кости. Люди потянулись к служителям богини. Кое-кто доставал из-за пазухи кусочки материи.

Наблюдая за ними, юноша лихорадочно копался в сумке, отыскивая какую-нибудь тряпочку. Она нашлась, когда перед Алексом оставалось всего три человека.

Молодой человек положил в кувшин серебряную рахму, вызвав довольную улыбку у жреца.

— О чём ты просишь Юну, чужестранец? — спросил тот на плохом келлуанском, очевидно из-за характерной юбки приняв парня за жителя берегов Великой реки.

— Моя добрая знакомая родила двух мальчиков и никак не может поправиться.

— Богиня ей поможет, — уверенно заявил второй жрец.

Молодой человек протянул ему свёрнутую полоску ткани. Священнослужитель зашептал молитву и стал водить по ней жезлом, очень напоминавшим…

«Какая связь между чисто мужским органом и богиней-покровительницей семьи?» — подумал он, удивляясь причудливым извивам религиозной логики.

— Пусть твоя знакомая положит это на живот, — стал давать инструкции жрец. — Сила Юны поможет ей излечиться.

Уставшая и задёрганная Айри на вопрос Александра:

— Как дела?

Безнадёжно махнула рукой.

— Плохо.

Узнав, что он успел побывать в храме и освятил тряпочку, девушка попросила:

— Отнеси её сам. Я и так тут забегалась.

Юноше открыл хмурый Гернос. Молодая мать лежала с закрытыми глазами и никак не отреагировала на его появление.

— Тяжело, — ответил евнух на немой вопрос Алекса. — К вечеру всё станет ясно.

Парень отдал ему тряпочку, объяснил, что надо делать, и торопливо ушёл.

В это утро Александр встал пораньше. За плотниками надо было идти к верфям, расположенным на противоположном конце вольно раскинувшегося города. Там располагалась и военная гавань Нидоса. Спускаясь к морю по пологой улице и жуя пирог с осьминогами, он увидел выстроившиеся у причалов длинные многовёсельные корабли, сверкавшие медными украшениями. На берегу стояли суда в разной степени готовности. Одни напоминали скелеты древних ящеров, густо облепленные рабочими, возле других густо дымили костры, разогревая до кипения густую смолу.

Именно верфь служила основным источником дерева для строек и мебельных мастерских. По нидосским законам весь лес, поступавший в город, проходил через неё, где старшие мастера отбирали самое лучшее для постройки кораблей, а уже остальное шло в свободную продажу. Здесь строили не только военные, но и купеческие суда, славившиеся своим качеством по всему Внутреннему морю.

Александру попался навстречу раб, тяжело тащивший тележку, нагруженную короткими брусками. Колесо попало в щель между камнями мостовой, и мужчина никак не мог сдвинуть её с места. Редкие прохожие бросали на него равнодушные взгляды. Юноша решил проявить участие и заодно разжиться кое-какой информацией.

— Спасибо, добрый господин, — поклонился раб. Часть позеленевшего медного ошейника была обвязана тряпьём, а на шее виднелись незажившие потёртости.

— Знаешь, как найти двор Ханса Ордунга?

— Да, господин, — кивнул раб, радуясь, что тоже может оказать случайному помощнику какую-то услугу.

Сворачивая в нужных местах, Алекс вышел к воротам, откуда четверо рабов выносили длинное бревно. Рядом вышагивал низенький, похожий на бородатого подростка мужчина в аккуратном хитоне с большими бронзовыми пряжками на плечах и ругался сквозь зубы.

На обширном дворе пахло смолой, хвоей и сухим деревом. Под длинными навесами, где навалом, а где аккуратно уложенные, хранились разнообразные «пиломатериалы». У забора стояли две повозки, в одну из которых был запряжён осёл, а рядом на толстом обрубке дерева, вросшем в землю, сидели, тихо переговариваясь, трое рабов. Их хозяева в это время осматривали брёвна, доски и ещё какие-то деревяшки.

В дальнем углу стоял двухэтажный дом с большим навесом, в тени которого сидел толстый краснощёкий человек, держа в руке большой оловянный кубок. Заметив нового посетителя, он поставил посуду на маленький столик и направился к юноше, на ходу оглаживая синюю тунику, натянутую на полукруглом пузе. Судя по самодовольной физиономии, очень напоминавшей жабью, к нему шёл хозяин торгового заведения.

— Хочешь что-нибудь купить? — прохрипел он. — Или зашёл посмотреть?

Александр начал свою речь словами: «Сами мы не местные…» Что вызвало появление недовольных морщин на покатом лбу собеседника. А закончил: «Сколько это будет стоить?»

Успокоившийся толстяк заявил, что господин обратился по адресу.

— Завтра я пришлю к вам приказчика, он посмотрит, что нужно, и через пару дней начнём.

— Нет, уважаемый, — покачал головой юноша. — Я плачу за аренду каждый день. Вы или берётесь за это дело немедленно, или я буду искать кого-нибудь другого.