Кое-кто уже напраздновался и дремал, притулившись к стенам домов, пуская слюни и распространяя вокруг устойчивый запах кислой блевотины.

«А вот это идея!» — обрадовался юноша, перепрыгивая через зловонную лужицу. Он еще немного поболтался по стихийному рынку и потихоньку направился к храму Себера.

Город гулял! То и дело попадались нетвердо державшиеся на ногах горожане в одиночку и парами. Кое-кто пытался петь то ли религиозные гимны, то ли скабрезные песенки. При этом вокруг царило полное равноправие. Пьяных женщин оказалось не на много меньше, чем мужчин. Представительницы прекрасного пола громко визгливо смеялись, несли похабщину или хвастались друг перед другом новыми безделушками. Наверняка, этот праздник войдет в анналы истории Абидоса. Но нигде Алекс не заметил ни одной драки или проявления агрессии.

Солнце, равнодушно наблюдавшее за триумфом Сетиера, стало клониться к закату. Тени удлинились. Стали попадаться парочки, затаившиеся в них от нескромных взглядов.

«Полный разврат, — покачал головой юноша. — Все как с ума посходили!»

Приближаясь к нужному дому, он все чаще останавливался, играя роль пьяного. Воровато оглянувшись, хлебнул из бурдюка и прополоскал рот пивом, а часть, вылив на ладонь, размазал по телу. Теперь от него перло кислятиной на километр.

— Друг! — радостно завопил вынырнувший из переулка келлуанин. — Давай выпьем?!

Он дружески помахивал кожаной флягой и радостно улыбался.

У Алекса загорелись глаза. Он давно мечтал о подобной посудине.

— Замечательный праздник! — заплетавшимся языком проговорил мужчина. — Сколько танцовщиц! Какие наряды?! А сколько еды и пива выставил Сетиер?!

Он сделал глоток и, протягивая флажку юноше, радостно завопил:

— Слава верховному жрецу Сета! Пусть великие боги пошлют ему счастливую жизнь и достойное место на Полях Блаженных после смерти! Пусть…

Тут он громко икнул. Александр, убиравший чужую фляжку в свою сумку, поспешно сунул ему в руки бурдюк.

Мужчина прилип к горловине, жадно засасывая противную кислятину.

— Уф! — он вытаращил ничего не понимающие глаза. — Ты кто?

— Друг, — Алекс хлопнул его по плечу, заставив приземлиться на задницу у самой стены.

— Я тебя не знаю! — возопил келлуанин, делая попытку подняться.

Александр резко ударил костяшками пальцев, и тот вновь погрузился в алкогольную нирвану.

«И не надо тебе меня знать, — подумал юноша, поправляя враз потяжелевшую сумку. — Дольше проживешь».

Он еще немного постоял рядом, изображая душевный разговор, потом, безнадежно махнув рукой, двинулся дальше, шарахаясь от одной стены до другой.

Неподалеку от нужных ворот Алекс тяжело опустился на землю и задремал, крепко обнимая обернутый одеялом посох.

Наступали сумерки, юноша сорвал с головы повязку, теперь уж точно никто не различит цвета его глаз. Положил на землю одеяло, лег, прижавшись к стене, и стал ждать. Несколько раз мимо проходили мужчины и женщины, не обращая на него никакого внимания. Аромат прокисшего пива не отпугнул только ребятишек. Трое малолетних правонарушителей пытались вытащить у него посох. Александр дернулся будто во сне, заехав пацаненку пяткой по тощему животу. Возмущенные хулиганы ретировались, напоследок обстреляв его кусками сухой глины.

До полного наступления темноты по улице прошло еще с пяток горожан, но ни один даже отдаленно не походил на бегемотообразного мождея. Когда утомленное солнце угасло, юноша освободил меч, спрятав его под одеяло, припас веревки и осмотрел посох.

Вновь потянулись часы ожидания. Как ни старался Алекс сосредоточиться на предстоящем захвате более сильного противника, но в голову сами собой пробирались непрошенные мысли:

«Может бросить все, и уйти одному? Вдруг её уже и в живых нет? Да и кто мне эта Айри? Так случайная встречная. Одну такую уже спасал, и что?»

Парень тяжело вздохнул, чуть поменяв положение тела.

«А разве плохо, что у Сайо теперь семья? Мать, дядя, брат, отчим. Или было бы лучше, окажись она на плахе?»

Александр засопел.

«Я не солнышко, всех не обогрею!»

«Разве одна девчонка — это все? Я помогу ей, она поможет мне добраться до Нидоса. Откопаем заначку. Первое время с голоду не умрем».

Со стены прямо на него спрыгнула кошка и, испугавшись, бросилась прочь. Юноша насторожился. Асиона частенько предупреждала его об опасности через своих священных животных. Глаза Алекса привыкли к темноте, и он хорошо видел пустынную улицу.

Вдруг из переулка, спускавшегося к реке, послышался шум. Алекс перехватил посох поудобнее. Из-за угла показалась стройная фигура молодого человека. Он торопливо пробежал мимо, даже не заметив его.

«Праздник, свидание, любовь», — усмехнулся Александр, глядя ему вслед.

Перевалило далеко за полночь, когда в конце улицы появился массивный черный силуэт. Судя по размерам и уверенной походке этот тот, кого он ждал с таким нетерпением.

Обнаженный клинок у стены, посох в руках, веревка рядом, кинжал за поясом.

Мождей тяжело переставлял ноги, что-то бормоча себе под нос. Стараясь производить как можно меньше шума, юноша привстал, опираясь на одно колено.

— Господин Аататам? — слабым голосом спросил он, когда стражник оказался напротив.

— Что? — вздрогнул мождей.

— Вы господин Аататам? — повторил Алекс.

— Ну да! — стражник развернулся и упер руки в бока. Он набрал в грудь воздуха, собираясь еще что-то сказать, но тут конец посоха ткнул его в пах, затопив сознание дикой болью.

Парень вскочил, нанес удар по лбу. Туша мождея без звука рухнула в пыль, скребя ногами. Не теряя ни секунды, Александр подскочил и ударил ребром ладони за ухо. Стражник обмяк. Подхватив веревку, юноша стал опутывать ей бесчувственное тело.

Руки за спину, петля на шею, то же самое и с ногами. Опыт, полученный при захвате писца, пришелся очень кстати. Хотя худосочный Джедефайх мало походил на зверообразного мождея. Теперь осталось расстелить одеяло, перекатить на него тяжеленную тушу и отволочь к реке.

— Ох, тяжелая это работа, по улице тащить бегемота, — пыхтел Алекс, ухватившись за угол одеяла и упираясь пятками в песок, перемешанный с мусором и кусочками глины. Только бы ткань выдержала! Как ни старался он двигаться бесшумно, этого, увы, не получилось. Кроме связанного мордоворота, весившего не меньше центнера, пришлось тащить оружие, сумку и посох.

Юноша уже видел реку, когда тишину нарушила какая-то собачонка. Визгливый, скандальный лай вырвался из-за соседней ограды и заметался по ночным улицам. По стайному инстинкту к нему охотно присоединились голоса в разных концах города.

Александр скрипнул зубами, подкатил тушу мождея к стене, сунул кинжал за пояс и подошел к двери, за которой истерически бесновался древнейший друг человека. Вылив на себя еще немного вонючего пива, парень прислонился к стене и стал ждать, когда эти горлодеры успокоятся. Но собака исправно отрабатывала свой хлеб.

Послышались шаркающие шаги, мелькнул тусклый свет.

— Заткнись, дура! — крикнул кто-то. Добросовестный страж обиженно замолк.

Открылось окошечко в двери.

— Кто тут? — спросил пожилой мужчина.

— Никого, — заплетающимся языком ответил Алекс. — Я один.

Келлуанин распахнул калитку. Юноша сидел, широко расставив ноги и задумчиво рассматривая почти пустой бурдюк.

— Пошел вон отсюда, пьяница! — рявкнул келлуанин.

— Никак, — Александр развел руками. — Не могу.

— Вот я тебя… — мужчина замахнулся палкой.

Александр тяжело встал на четвереньки и пополз прочь.

— И чтобы я тебя здесь больше не видел! — гремело ему вслед. — Пьяная морда.

«На себя бы поглядел, — обиженно подумал парень, поднимаясь и отряхивая колени. — Страшный, как моя жизнь».

Собачка хотела продолжить концерт, но келлуанин грозно прикрикнул:

— Молчи, убью!

Осознав меру человеческой раздражительности, псина умолкла, и Алекс вернулся к прерванному занятию. За время его отсутствия мождей пришел в себя и предпринял энергичные попытки к освобождению. Он мычал, дергался, но лишь сильнее затягивал петлю на горле. Опасаясь за сохранность пленника, юноша даже несколько ослабил её.