Треплос поднял парик. Увидев тот креатив, что сделала Айри над пышной шевелюрой парня, Алекс отвернулся, с трудом сдерживая смех. Клочья криво обрезанных золотистых волос в живописном беспорядке торчали на голове юноши. «Прямо панк-рок какой-то», — подумал он, стараясь изо всех сил погасить улыбку.

Охранник, видимо, тоже заинтересовался столь гламурной прической.

— Мне не говорили, что сегодня придут шуты, — засмеялся он.

— Какие шуты! — вскипел поэт, вновь покрыв волосатое безобразие париком. — Это меня сегодня привезли в тележке с бельем! Ты еще меня поколотить собирался! Ну, вспомнил?

Привратник замолчал, приблизив лицо к решетке.

— Не похож. Тот то был либриец… а ты как будто келл.

— Он такой же келлуанин, как ты, — усмехаясь, сказал Александр. — Это просто краска.

— Точно! — вдруг обрадовался стражник, приглядевшись внимательнее. — Поэт?!

— Ага! — тряхнул париком юноша.

Стражник скрылся и тут же залязгал засовами. Открылась низенькая калитка. Треплос гордо взглянул на своего спутника.

За высоким забором располагался небольшой садик с купами покрытых цветами кустарников и посыпанными песком дорожками. В глубине возвышалось двухэтажное знание с колоннами и узкими, похожими на бойницы окнами.

— Нам сюда, — взял его за руку поэт.

Они прошли вдоль ограды, оказавшись на заднем дворе, так же засыпанном ярко-желтым, крупным песком. Здесь дымилось какое-то странное сооружение цилиндрический формы, высотой около метра с короткой глиняной трубой. Вдоль задней стены здания тянулась длинная крытая галерея.

В ее тени за низеньким столиком сидела полная женщина в коротком застиранном хитоне. Что-то мурлыкая себе под нос, она резала широким ножом капусту. На смуглой шее поблескивала ярко начищенная медная табличка, подвешенная на почерневшем кожаном шнурке.

— Здравствуй, кормилица! — громко гаркнул Треплос.

Женщина подняла изрезанное морщинами лицо и нахмурилась.

— Ты кто, и как сюда попал?

Александр заметил, что рука служанки поудобнее перехватила нож, а тело напряглось.

— Не узнала меня? — засмеялся юноша и вновь поднял парик.

В отличие от привратника, женщина сразу поняла, кто перед ней.

— Поэт! — всплеснула она руками и, кряхтя, поднялась из-за стола. — Я знала, что ты вернешься! Никто еще не отказывался от пирожков старой Маки.

Странно переваливаясь, женщина подошла к дымящемуся сооружению. Алекс понял, что это какая-то переносная печка. Служанка открыла бронзовую дверцу и вытащила узкий противень с румяными треугольными пирожками, размером с пачку сигарет. Словно не чувствуя жара, она перебрала их, выбирая порумянее.

— Вот, возьми, — улыбаясь беззубым ртом, женщина протянула Треплосу пирожок.

— Спасибо, Маки, — поблагодарил юноша, перебрасывая пирожок из ладони в ладонь. — Госпожа Грейла еще не проснулась?

— Я не видела, — покачала головой служанка. — Если хочешь, пошлю Радира узнать.

— Пусть сходит, — поэт присел в тени рядом со столиком. — Я принес платье. Надо вернуть.

— Это кто с тобой? — спросила женщина, кивнув на Алекса.

— Мой друг, — ответил Треплос. — Хочу познакомить его с госпожой Грейлой.

Служанка покачала головой, потом ударила ножом по кипящему котлу, поставленному сверху. Раздался звонкий дребезжащий звук.

— Чего грохочешь? — послышался недовольный молодой голос. Светло-серая тряпка, висевшая на стене, дернулась, и из-за нее, лениво потягиваясь словно кот, вышел юноша, почти мальчик, в узенькой набедренной повязке.

Увидев Треплоса и Александра, он как-то вызывающе — противно улыбнулся и совсем по-женски тряхнул копной черных, курчавых волос.

— Меня кто-то звал?

— Сходи к госпоже и узнай, не проснулась ли она, — велела служанка, с трудом усаживаясь за столик.

— И что ей передать, если она уже не спит?

— Поэт принес платье и привел друга.

— Поэт? — встрепенулся Радир.

— Ты не узнал меня, мальчик? — улыбнулся Треплос.

— Ха! — всплеснул он руками. — Как тебя узнаешь? Настоящий келл! Парик, юбка и такой смуглый, симпатичный. Только глазки остались прежние, блудливые…

— Иди, иди, — прикрикнула Маки. — Потом будешь кокетничать.

Парнишка фыркнул и, пройдя по галерее, скрылся в низкой, широкой двери.

— Где тебя так изуродовали, поэт? — спросила женщина, вновь берясь за нож.

Треплос лукаво посмотрел на Алекса.

— Так незаметнее. Даже ты узнала не сразу.

— Еще бы! — фыркнула служанка. — Когда я увидела тебя в первый раз, ты был симпатичный либриец, а сейчас вылитый келл, коричневый, в юбке и парике. Как тут узнаешь?

Она засмеялась, а Алекс разглядел на её медной табличке цепочку либрийских букв. Очевидно, служанка была рабыней.

Ловко орудуя ножом, женщина мелко шинковала капусту, болтая с поэтом о всяких пустяках. Ссыпав нарезанное в высокую глиняную миску, она потянулась за новым вилком, но корзина стояла слишком далеко. Когда женщина, морщась, стала подниматься, Александр опередил ее.

— Этот подойдет? — спросил он, показывая удивленной рабыне большой крепкий вилок.

Служанка побледнела.

— Господин…

Алекс удивился.

— Другой подать?

Женщина кивнула.

— Поменьше.

— Вот, возьми.

— Благодарю, господин, — поклонилась служанка, а юноша поймал на себе удивленный взгляд Треплоса.

— Я не господин, — улыбнулся Александр. — Я простой матрос.

Служанка удивленно посмотрела на поэта.

— Мы вместе служим одному важному келлуанскому магу, — пояснил тот.

Женщина хмыкнула и одним движением рассекла вилок.

— Госпожа Грейла сейчас выйдет, — торжественно продекламировал появившийся из двери Радир и, подойдя к служанке, потерся щекой о ее плечо. — А мне нельзя пирожка, добрая Маки?

— Пока что нет, бездельник, — добродушно отмахнулась женщина, хлопнув мальца по тугой попке.

Тот томно вздохнул и подошел к Треплосу.

— Ну почему она меня не любит? Разве я не красив? Как думаешь, поэт?

Юноша пожал плечами и продекламировал:

Вертлявый юнец не успел прокомментировать новый опус поэта. Дверь вновь скрипнула, пригнув голову с распущенными черными волосами, на галерею вышла… постаревшая и немного заспанная Анжелина Джоли!

— Тебя и в самом деле не узнать, поэт! — проговорила она мягким грудным голосом и плотнее запахнула длинный халат из полупрозрачного льняного полотна, под которым не было ничего кроме ее самой.

Алекс отвел глаза, а Треплос, резво вскочив, поклонился и словно фокусник кролика из шапки достал из сумки сверток.

— Возвращаю, прекраснейшая, твою собственность такой же чистой, какой я ее одел.

Госпожа Грейла засмеялась, принимая платье и парик.

— Значит, мне придется вернуть тебе браслет? — спросила она, с интересом глядя на Александра.

— Думаю, мы договоримся, прекраснейшая, — еще шире улыбнулся Треплос. — А сейчас позволь представить тебе моего друга Алекса. Я ему так расхваливал твоих красавиц, что он загорелся желанием посетить дом «Ночных звездочек».

— Ты купец? — мило улыбнулась женщина, разглядывая юношу, словно непонятный фрукт на базаре. Типа: что это такое, и главное, сколько это стоит?

— Нет, госпожа Грейла, — ответил тот, чуть склонившись в поклоне. — Я матрос.

Аккуратные брови то ли хозяйки, то ли управляющей борделем чуть дрогнули.

— Он не простой матрос, прекраснейшая, — промурлыкал его спутник. — Он очень богатый матрос.

— Вот как? — удивилась Грейла. — Это правда, или он преувеличивает как и все поэты?

— Если и преувеличивает, то не много, — Алекс взял себя в руки и так же мило улыбнулся, не спуская глаз с красивого лица женщины.

В уголках глаз уже проявились морщинки, кожа поблекла и не казалась упругой, шея одрябла, красивые глаза в окружении длинных ресниц смотрели холодно.