«Не хочу!» – подумала она, направляясь к двери. И едва не столкнулась с Цией. Служанка быстро поклонилась.

– Чего тебе?

– Прости, моя госпожа, – залепетала служанка. – Я пришла к тебе с просьбой.

– Слушаю, – нахмурилась девушка.

– Разреши мне сегодня посетить Храм тысячи богов, госпожа, – заговорила Ция, пряча глаза.

Сайо вскинула брови.

– Зачем?

– Я дала обет, моя госпожа, – стала торопливо объяснять служанка. – Если меня оставят в этом доме, я обязательно принесу жертву богине милосердия Голи и богу долголетия Кире. И еще я очень хочу помолиться за тебя и господ Айоро. Я очень прошу, отпусти меня, Сайо-ли.

Девушка задумалась. Господа уехали и вряд ли вернутся раньше завтрашнего утра. Дом и без того сверкает чистотой. А ей хватит одной Симары.

– Хорошо, – благосклонно кивнула Сайо. – Можешь идти.

Не слушая благодарностей, госпожа прошла в свою спальню и села перед зеркалом. Из стеклянной глубины на нее смотрели испуганные зеленые глаза.

– А кто тебя спросит? – грустно сказала она себе. – Мало ли что обещала Айоро.

Потом вздохнула и подумала: «Не такой уж он и старый. Всего тридцать лет. Гатомо гораздо старше. Зато буду жить во дворце».

Она вдруг представила на своем платье брошь с гербом Канаго, одним движением раскрыла веер и гордо взглянула на свое отражение.

– Придворная дама ее высочества, – с гордостью проговорила Сайо, задрав нос. – Звучит.

«Конечно, лучше уж быть хозяйкой Бакуфо-фами, – подумала девушка, отложив веер и показав отражению язык. – Вот только симпатичный Зосибо Бакуфо не собирается просить твоей руки. Может быть, он вообще о тебе позабыл».

В дверь тихо постучали, Сайо резко обернулась, прогоняя грустные мысли.

– Войди.

Поклонившись, в комнату вошла Симара.

– Пришел Тотига, просит выслушать.

Девушка вышла из комнаты. Стоявший у лестницы художник поклонился.

– Моя госпожа, у меня кончилась голубая краска. Необходимо срочно приобрести.

– Сколько надо? – деловито спросила госпожа.

– Одна серебряная монета, – развел руками Тотига.

Сайо покачала головой и пошла в кабинет, сделав знак слугам следовать за ней.

Достав из шкатулки монету, она протянула ее художнику. Тот замялся.

– Что еще? – резко спросила девушка.

– Разреши за краской послать Матая, госпожа, – попросил художник. – У меня очень много работы, иллюстрации надо закончить, а он еще хотел ниток прикупить и клея.

– Хорошо, – махнула рукой Сайо. – Вот еще десять «сов». Этого хватит?

– Хватит, моя госпожа, – поклонился Тотига.

– И скажи, путь долго не шатается! – прикрикнула на прощанье госпожа.

Александра, пыхтя, тащила грязную корзину с древесным углем. Сей пачкающийся продукт появился в усадьбе с наступлением осени. Служанки разносили бронзовые жаровни с тлеющими углями по комнатам господ. На взгляд Алекс, лучше бы им сложить нормальные печки, чем кутаться в одеяла да сидеть у жаровен. Как-то она спросила у Фусана:

– Если осень такая холодная, какая же будет зима?

Старик дал обстоятельный ответ.

– Сильно не похолодает. Дни станут короче, заморозки чаще. Может быть, даже выпадет снег. Лет восемь назад, помнится, он целый месяц не таял.

Александра покачала головой:

– Какой кошмар!

Вспомнив это сейчас, она улыбнулась и поудобнее перехватила корзину. Хорошо еще, что у нее две куртки, а то так бы и ходила замарашкой.

Алекс заметила у двери на кухню переминавшегося Матая. Переплетчик аж приплясывал от нетерпения. Из дома выскочил Тотига, что-то сунул ему в руку, и слуга почти бегом побежал к воротам. Пробегая мимо Александры, он бросил на нее торжествующий взгляд. Она подошла к художнику и, поставив корзину на землю, спросила:

– Куда это его понесло?

– За краской! – раздраженно буркнул художник. – Пролил всю голубую краску, косорукий! А мне обязательно надо сегодня две иллюстрации закончить.

Подошел улыбающийся Фусан.

– Чего переживаешь, Тотига? – спросил он, запахивая меховой жилет. – Скоро твои книжки никому не нужны будут!

– Это еще почему? – набычился художник.

– Не станет Первый всадник сегуна возиться с какой-то перепиской книг, – пренебрежительно махнул рукой старик. – Хвала Небу, наш господин теперь птица высокого полета. Его теперь сегун и так золотом осыплет.

– Так, может, он и дом сменит? – с самым серьезным видом спросила Алекс.

– Наверняка! – убежденно проговорил Фусан. – Теперь у него покои во дворце будут. Говорят, старый Первый всадник уже освободил комнаты.

– А нас он с собой возьмет? – продолжала расспрашивать Александра. – Или там свои слуги есть?

– Действительно, – пробормотал пораженный художник. – Мы-то куда?

Старый слуга крякнул и почесал затылок. Сморщенный нос выдавал напряженную работу мысли.

– Кого-то возьмет с собой, а кого-то и нет.

Алекс хотела еще что-то спросить, но Фусан вдруг набросился на нее с криком:

– Хватит болтать, там Симара уголь заждалась! А он тут языком чешет!

Александра усмехнулась и, подхватив корзину, поспешила на кухню. Ей было абсолютно все равно, кто и где будет жить. Алекс потихоньку обдумывала планы спасения собственной драгоценной тушки.

Уже выбраны два направления улепётывания: восток по дороге к Гатомо-фами, а оттуда в Восточные горы. Если судить по разговорам, места там дикие, леса дремучие. Есть где отсидеться, пока местные феодалы будут свою землю защищать. Или на юг. В болота сегуната Думмо.

Александра искренне надеялась, что прятаться придется недолго. Тонгойская империя – государство более чем солидное. От Восточных гор до Западного океана протянулась обширная плодородная равнина. Города, замки, дороги, художники, поэты, чиновники и профессиональное войско. Высокоразвитая цивилизация. Хотя если вспомнить историю Земли, то монголы Чингисхана легко раздолбали цивилизованный Китай.

Для правильного убегания нужны маршрут, транспорт и припасы. В данный момент транспорт грустно вздыхал и пытался жевать полу ее куртки. Алекс шлепнула ослика по морде ладонью.

– Голодный, что ли? – буркнула она, отодвигаясь от хлева.

Серый обиженно фыркнул, тряся ушами. Александра подхватила мешок с соломой и отправилась к поросенку. Фусан вчера велел поменять у него подстилку. В дверях она едва не споткнулась. «Я-то умотаю. А Сайо?» – возопила недремлющая совесть.

«А мне какое дело до нее?» – возразил здравый смысл.

«Но она может погибнуть», – вновь заныла совесть.

«Скорее погибну я, бегая по лесам и дорогам, – огрызнулся здравый смысл. – Пересидит с господами Айоро в замке».

Совесть вроде успокоилась, но чувство какого-то дискомфорта преследовало ее еще долго.

Когда Алекс пришла на обед, то не увидела за столом переплетчика. Получив из рук хмурой Токи свою чашку риса, она не удержалась от вопроса:

– Тотига, а Матай еще не пришел?

Художник чуть не подавился от гнева.

– Этот сын обезьяны до сих пор где-то шляется! Придет – убью!

– Вдруг госпожа Сайо захочет проверить, – поддержала его служанка. – Что тогда?

Она просительно взглянула на мужа. Однако конюх невозмутимо пожал плечами.

– Получит напоминание, и все.

Словно в ответ на эти слова в людскую влетел запыхавшийся Матай.

– Прости, Тотига! – крикнул он вскочившему художнику. – Земляка встретил! Десять лет вестей из дома не слышал! Вот и краску купил, и нитки, и клей.

Переплетчик стал торопливо выкладывать из мешка покупки. Почему-то Алекс показалось, что он врет. Очевидно, то же самое подумал и Тотига.

– Какого такого земляка! – чуть не заорал он. – Пьянствовал, собака!

– Не ругайся! – строго проговорил Фусан, откладывая ложку. – Не хватилась госпожа, и ладно. Садись, Матай, поешь.

Художник взял со стола кувшинчик с краской и вышел из людской, громко хлопнув дверью.

Поздно вечером Александра привычно заняла место у светильника. Разложила чистую тряпочку и открыла книгу.