— Не то, чтобы молодая, — продолжал лучник, глядя на собеседника с собачьей преданностью. — И не шибко красивая. На торговку с рынка похожа. Ну и отозвала Пегалса в сторонку. Пошептались, значит, они. Пегалс вернулся и говорит: "Сами боги, мол, нам помогают. Хозяин с рабами куда-то ушёл, в доме одни лагиры остались, а они теперь до полудня спать будут". В Мокром проулке Кинрам с Сипалом меня на стену подсадили…

Видя, что пленник начинает повторяться, допрашивающий ленивым взмахом левой руки велел ему замолчать, а правой начал медленно обнажать клинок.

— Ты знаешь, кто их нанял?

— Нет, господин! — раненый дёрнулся, сползая спиной с колонны и падая на пол. — Клянусь Карелгом! Только не наши они, господин! Не из Радиания! Пощадите, господин!

— Пощажу, — кивнул десятник и без затей ткнул пленника мечом в грудь. — Ты умрёшь быстро.

Нервно сглотнув, попаданка вытащила из-за пояса короткий кинжал из нержавеющей стали. Она понимала, как жалко смотрится её ножичек на фоне мечей и секир окружавших её людей, упоминавших Первый Молниеносный легион.

У девушки перед глазами предстал человек, умиравший на колу во дворе этригийской тюрьмы.

Тщательно вытерев клинок об одежду жертвы, убийца убрал меч в ножны и обернулся в сторону беглой преступницы.

Но тут из личных покоев владельца борделя вернулась отправленная туда парочка.

— Второй готов, господин десятник! — браво доложил один из них.

— Кинжалом в грудь, — добавил второй. — Наповал.

— Там ещё кто-то есть? — уточнил командир.

— Нет, господин десятник.

— Эта меретта Пегалса из-за угла пырнула, — так и не выпрямившись до конца, прохрипел налётчик, вяло дёргая связанными за спиной руками. — Такой боец был! Один против трёх этусков выходил… А тут какая-то шлюха…

Взоры всех присутствующих устремились на застывшую у алтаря домашних богов беглую преступницу. Не долго думая, та упёрла острие кинжала себе в грудь чуть левее от середины.

Десятник посмотрел на злобно щерившегося бандита. Видимо, повинуясь его взгляду, один из конвоиров ударил кривоносого по шее. Неудачливый убийца рухнул на пол, скрежеща зубами от боли и ярости.

— Не смей оскорблять аристократку, ублюдок, — одобрительно проворчав, командир приказал. — Заткните ему рот.

Ника замерла, не веря своим ушам.

"Он сказал "аристократка", — лихорадочно думала она. — Не самозванка или преступница. Но вдруг это уловка, чтобы меня схватить? Только зачем так напрягаться? Ну, например, затем, чтобы заставить наговорить каких-нибудь гадостей про Вилита и его мать".

— Госпожа Юлиса, — прерывая её размышления, командир неуклюже поклонился. — Я — Клий Саквин Цест первый десятник первой сотни Первого Молниеносного легиона. Нас прислал император. Он хочет вас видеть.

— Меня? — переспросила девушка, выигрывая время для того, чтобы немного привести в порядок мысли, и внимательно оглядывая зал. Ни один из вооружённых незнакомцев не делал даже попытки приблизиться. — Зачем?

— Вас, — подтвердил собеседник, усмехаясь. — Если вы, конечно, госпожа Ника Юлиса Террина дочь Лация Юлиса Агилиса и внучка сенатора Госпула Юлиса Лура. А зачем — мне неизвестно. У меня приказ доставить вас в… в то место, где с вами встретится государь.

"Вот батман! — охнула про себя беглая преступница, и её мысли заметались, словно мыши в горящем амбаре. — Как-то не верится. Чего ему со мной встречаться? Виделись уже. А что, если эти боевики просто врут? Поняли, что я живой не дамся, вот и придумали такую замануху".

— А чем вы, господин Саквин, докажете, что вас прислал именно государь?

— Вам мало моего слова? — чуть вскинул кустистые брови мужчина. — Тогда клянусь Аксером, Цитией и честью Первого Молниеносного легиона, что его величество Констант Тарквин Лаврий лично отдал мне приказ защитить вас, а потом доставить на встречу с ним. Я уже отправил посыльного в Палатин.

— Не считайте мои слова оскорблением, господин Саквин, — заговорила Ника, тщательно подбирая слова. — Но я вас не знаю. А мне, к сожалению, не раз приходилось встречаться с людьми, легко нарушавшими самые страшные клятвы.

— Речь идёт о чести нашего легиона, госпожа! — с угрозой прорычал один из охранявших пленника секироносцев, а двое мечников синхронно шагнули в её сторону.

Девушка надавила на рукоятку кинжала, чувствуя, как остриё прокалывает кожу, и невольно морщась от боли.

— Всем стоять! — негромко, но веско сказал десятник. — У госпожи есть все основания нам не доверять.

Засунув большие пальцы рук за широкий пояс, на котором, кроме ножен с мечом, висел ещё и большой, кожаный кошель с бахромой, он начал рассказывать:

— Позавчера сотник привёл меня к императору. Там был ещё один человек, имени которого я не знаю. Государь приказал отобрать пяток легионеров для тайного задания. Нам приказали скрытно следить за этим домом и защитить его в случае нападения. Если выяснится, что здесь находится госпожа Ника Юлиса Террина, мы должны немедленно сообщить об этом государю и препроводить вас… в определённое место для встречи с ним.

— И как давно вы следите за этим домом, господин Саквин? — вновь нервно облизала пересохшие губы девушка.

— Ну так с вечера того для, госпожа Юлиса, — пожал плечами десятник. — Мы были в комнате под крышей лавки на другой стороне улицы. Там ещё штукатурка на углу обвалилась. Простите, что припозднились. Не подумали, что этот негодяй…

Он кивнул в сторону мёртвого стрелка.

— … перелезет через стену, чтобы впустить своих дружков. Решили, что он просто воришка.

Попаданка машинально кивнула. Рассказ собеседника звучал логично и убедительно. Люди императора проследили, куда побежит Вилит после отмены "домашнего ареста", но не зная точно, что именно здесь скрывается беглая самозванка, оставили засаду то ли на саму Нику, то ли на тех, кто придёт её убивать, то ли на всех сразу.

— Но, что бы вы сделали, господин Саквин, если бы вместо убийц сюда пришёл бы господин Гот Камий с городскими стражниками? — несмотря на все старания говорить как можно более нейтральным тоном, в голосе девушки всё же прозвучала некоторая издёвка. Наверное, начался "отходняк" после драки. Скрученные тугой пружиной нервы помимо воли начали распрямляться, вызывая нарастающую эйфорию от того, что смерть, кажется, опять прошла мимо, лишь опалив её своим смрадным дыханием.

Чуть усмехнувшись, собеседник сказал, отвязывая от пояса кошелёк:

— Тогда бы я предъявил господину Камию вот это.

Он вытащил из мешочка полоску белой кожи с коротким текстом и красным оттиском печати.

Беглой преступнице показалось, что материал очень напоминает тот пергамент, на котором было написано полученное регистором Трениума приглашение в Палатин на пир по случаю первого дня нолипарий.

— Это императорский приказ передать вас мне.

Ника подумала, что государь, наверняка, очень рассердится, если узнает, что его именем прикрываются какие-то проходимцы. Тем более, что свидетелей этого более чем достаточно. Вон как шевелится портьера, за которой возбуждённо переговариваются разбуженные переполохом мальчики Птания. А гнев Константа Великого мог быть страшен. Поэтому вряд ли даже кто-то из его приближённых и родственников решится на подобный подлог без крайне веской причины.

— Куда вы собираетесь меня проводить, господин Саквин? — поинтересовалась девушка, убирая кинжал от груди.

— Это дом недалеко от Палатина, — поколебавшись, сообщил десятник. — Там вы увидитесь с императором.

— Чей это дом? — попыталась уточнить собеседница.

Но мужчина остался непреклонным.

— Простите, госпожа Юлиса, но этого я вам сказать не могу. Сами увидите.

Вот это беглой преступнице очень не понравилось. Но, что ей ещё оставалось делать? Судя по всему, теперь есть только два выхода: либо следовать за тем, кто назвал себя Клием Саквином Цестом первым десятником первой сотни Первого Молниеносного легиона, либо убить себя прямо здесь и сейчас.