– Что случилось?! – Белка вскочила с раскладушки и полусонная побежала наверх. Тожепоскользнулась и больно ударилась коленом о ступеньку. От сильной боли ей спать сразу расхотелось, прихрамывая и постанывая, поднялась наверх.

Ксанка сидела на растерзанной кровати (простынь и одеяло вместе с подушкой валялись на полу) и с ужасом смотрела на свои руки с огрубевшей кожей, покрытой вдобавок струпьями. Медленно покрутила перед лицом, вытянувшиеся узловатые пальцы с когтями, вместо аккуратно подстриженных ногтей. Слёзы ручьём потекли по щекам.

– Зеркало! Где зеркало?! – Ксанка вскочила с кровати на пол и вертела головой с растрёпанными волосами.

– Доченька! – опередив мужа, Белка бросилась к почти обезумевшей девчонке. Обняла её и, с трудом усадила рядом с собой на кровать. Успокаивая, по-матерински нежно гладила, шепча ласковые слова. Успокоившись, Ксанка уткнулась приёмной матери в плечо и зарыдала.

– Всё будет хорошо, моя девочка, всё будет хорошо – шептала, целуя её, Белка. В спальню вбежал Мирослав, но Пират быстро его перехватил и вывел из комнаты.

– Тебя ещё здесь не хватало! Видишь, ей сейчас не до тебя. Иди к себе, – отправил он сына в гостевой домик и сам спустился вниз.

– Что со мной, мама Белка? – всхлипывая, дрожащим голосом, спросила Ксанка.

– Ты была сильно ранена и спасая тебя, мы передозировали живчик. Иного выхода просто не было. Ещё Мирослав, боясь, что ты можешь умереть, дал тебе чёрную жемчужину. Она, видимо, в совокупности с большим количеством выпитого живчика, вместо положительного результата, наоборот навредила.

– И что теперь?

– У тебя начался процесс изменения организма…

– Что это значит? – Белка почувствовала, как дочь напряглась и задрожала.

– Ты…. Ты станешь квазом…, – приёмная мать вынуждена была сказать правду дочери.

– Что?! – Ксанка не могла поверить в сказанное. – Мама, этого просто не может быть!

– Доченька, солнышко моё, ты должна смириться с этим.

– Нет. Я не хочу жить, – тихо произнесла Ксанка.

– Ты, что?! Как такое можно говорить?! – всполошилась Белка. Дочь подняла голову и посмотрела ей в глаза, – кому я нужна буду такая? Мирослав на меня даже не взглянет. Я ведь стану похожа на тварь? Ведь, правда?

Белка ничего ей не сказала и в этом молчании Ксанка получила ответ на свой вопрос. Помолчала, а затем неожиданно спокойным тоном и с улыбкой на лице попросила: – мама Белка, я очень кушать хочу. И ещё принесите мне чистую одежду из моей комнаты.

Её бундесверовский окровавленный и разорванный камуфляж Белка выбросила ещё днём раньше. В спальне на спинке стула висели лишь её брюки.

– Хорошо, доченька, – ответила Белка, обескураженная резко сменившимся настроением дочери и пошла на кухню. Пирата же отправила за одеждой в гостевой домик, а сама занялась приготовлением еды. Убедившись, что рядом никого нет, Ксанка поднялась с кровати и сняла брюки со стула. Кобура на офицерском ремне оказалась пустой – люгер она выронила во время нападения. А вот нож в ножнах так и остались висеть на ремне. Ксанка осторожно провела пальцем по острому лезвию.

– Ой! – из пореза на подушечке указательного пальца выросла алая капелька крови и Ксанка инстинктивно поднесла палец ко рту. Но, вспомнив, ради чего он вытащила из ножен нож, горько усмехнулась и села в кресло. Зажмурившись и собравшись с духом, полоснула себя ножом по запястью левой руки. Вот только она не приняла во внимание, что её, ещё недавно нежная кожа, уже значительно отвердела и огрубела. Острое лезвие лишь слегка рассекло её. Острая боль обожгла руку и Ксанка вскрикнула от боли, выронив на пол нож. До Белки, возившейся с приготовлением бутербродов, донёсся крик дочери. Бросив всё, она поспешила наверх. Вбежав в спальню и взглянув на Ксанку, Белка сразу всё поняла.

– Что же ты делаешь, дурочка! – вынув из тумбочки бинт, быстро наложила тугую повязку.

– Ой, дурочка, – повторила она, качая головой, но посмотрев в глаза Ксанке, поняла, что та попытку покончить с собой вновь повторит.

– Я взял несколько твоих…, – не договорил Пират. Зайдя в спальню, он так и замер со стопкой одежды в руках.

– Что у вас здесь происходит? – хотя он мог и не спрашивать. Безучастное лицо Ксанки и свежий бинт на другой её руке, а также возбуждённая Белка и лежавший на тумбочке нож с красной кромкой лезвия, красноречиво говорили о происшедшем. Теперь до него дошло, что просьба Ксанки об одежде, всего лишь повод для того, что бы остаться в спальне одной.

– Так дело не пойдёт. Ты ещё молода и вся жизнь ещё впереди. Извини, но я должен это сделать, – с этими словами он достал из шкафа большую простынь. Расстелив её на кровати, он решительно и бесцеремонно уложил безучастную ко всему Ксанку и туго спеленал. Вдобавок для надёжности закрепил ремнём.

– Зачем? – посмотрела на него жена, не совсем понимая происходящее.

– Пошли, выйдем. Поговорить надо, а она пускай так полежит. Я хоть буду уверен, что не сможет новых глупостей натворить, пока мы не вернёмся.

– Мама, папа, что с Ксанкой?

– Сын, дай нам с мамой поговорить!

– Что с Ксанкой?! – повторил свой вопрос Мирослав. Глаза его нездорово блестели, а сам весь возбуждён. Белка с Пиратом переглянулись. Скрывать состояние дочери бессмысленно, всё равно ведь узнает, не сегодня, так завтра.

– Понимаешь, Мирослав, она, – Белка запнулась, но справившись с собой, продолжила, – она превращается в кваза.

– В кваза?! – Мирослав внезапно побледнел и покачнулся. Закрыл ладонями лицо, пробормотал: – это я виноват…. Теперь понятно, почему вы меня расспрашивали – чего и сколько я ей давал.

Он отнял руки от лица. Слёзы текли из его глаз, но он их не замечал. С мольбой и надеждой посмотрел на родителей и скорее простонал, чем попросил:

– Сделайте хоть что-нибудь. Спасите её!

– Она жива, сын. Лишь внешне немного изменилась.

– Я всё равно её люблю, – тихо пробормотал Мирослав.

– О, боже, – всхлипнула Белка, – и этот тоже….

– Всё будет хорошо, сын, мы её спасём, не сомневайся, – твёрдо пообещал Пират и посмотрел на жену.

– Ты об этом хотел со мной поговорить? – догадавшись, в чём дело, всё же уточнила Белка.

– Да.

– Так чего тогда стоишь?! Действуй, пока эта глупышка новых бед не натворила!

Пират вытащил из кобуры на поясе свой люгер. У сына округлились глаза и он завороженно уставился на пистолет в руке отца, его губы при этом задрожали.

– Вы, что задумали?

– Успокойся, ничего плохого, – Пират рукоятью вперёд протянул пистолет жене – подержи. – А сам, придерживая пустую кобуру, расстегнул и вытянул из брюк офицерский ремень. Кобуру, что бы она ему не мешала, также передал Белке. Мирослав с изумлением смотрел на жемчужину в руке отца, которую тот извлёк из потайного карманчика с внутренней стороны ремня. И не чёрную и не красную. А белую! Мирослав ни разу в жизни не видел белую жемчужину, но догадался сразу, что лежит сейчас в ладони у отца. Он так и остался стоять с широко раскрытыми глазами, не сводя взгляда с легендарного белого шарика. Пират забрал у жены кобуру с люгером, а ей взамен вручил жемчужину.

– Ступай…

– Папа, это…?

– Да, сын, ты угадал.

– Но, откуда?!

– Подарок нашего друга. Кстати, ты родился и жив благодаря такой же жемчужине, но это наша семейная тайна и о ней никто не должен знать.

– Так у вас их две было? Ни чего себе! – вырвалось у Мирослава, после кивка отца. Через полчаса вернулась Белка. Пират с сыном вопросительно уставились на неё.

– Проглотила, теперь спит…. На самом деле спит, не притворяется. Перед тем, как уснула, очень просила, – Белка посмотрела на сына, – не пускать тебя к ней. Не хочет, что бы ты видел её уродиной.

– Я понял, – потупился Мирослав.

– Ну и хорошо. Раз понял, то иди теперь к себе…

Мирослав повернулся к родителям спиной и хотел уже выйти из дома, но вдруг развернулся и обнял их: – папа, мама, я люблю вас. Спасибо…

– Иди уже…