Принцессы с приближенными ждали ответа. Теперь крайне важно не поддаться на эту, очевидно, заранее придуманную провокацию, и выкрутиться из создавшегося положения с минимальным уроном для собственной репутации.

Поскольку быстро сформулировать что-то более-менее удобоваримое не получилось, Навция не преминула воспользоваться её замешательством.

— Или в Некуиме не нашлось достойных мужчин? — усмехнулась она, чётко выделив последнее слово.

— Лишь в Радланской Империи есть мужчины, достойные девушки славного рода младших лотийских Юлисов! — с удовольствием пользуясь невольной подсказкой, отчеканила внучка сенатора Госпула Юлиса Лура, надменно выпятив подбородок. — Радланские женщины могут принадлежать только радланам или мужчинам, близким им по духу, но никак не варварам, даже знатным. Отец знал, что я обязательно вернусь на родину, где меня ждёт тот, детям которого я подарю жизнь и с кем проведу остаток своих дней, сколько бы их не отмерили боги.

В наступившей тишине Ника без труда расслышала тётушкин вздох облегчения. Придворные дамы растерянно переглядывались, Навция натянуто улыбалась.

— Вы очень хорошо сказали, госпожа Юлиса, — прервала затянувшееся молчание Силла. — Теперь я ещё сильнее жалею о том, что не могла послушать ваше выступление в Сенате. Неудивительно, что о нём говорит весь город!

— Это было не совсем выступление, ваше высочество, — мягко возразила гостья, с удовлетворением понимая, что данный раунд словесного поединка она выиграла. — Я лишь отвечала на вопросы господ сенаторов.

— Госпожа Юлиса, — обратилась к ней Пелла Гермия Вара. — Я слышала, когда вы служили в храме Рибилы в Этригии, там случилось какое-то происшествие, вызвавшее сильное волнение среди горожан.

— Да, да! — встрепенулась принцесса Медья. — Расскажите, что вы об этом знаете?

— Поскольку здесь нет мужчин, я могу открыть вам то, что случилось в святилище, — медленно и торжественно заговорила племянница регистора Трениума. — И какому чуду я стала свидетельницей по воле богини Луны. Но прошу вас сохранить всё услышанное в тайне и не гневить хозяйку ночного светила. Помните, какую власть она имеет над нашим естеством.

— Мы все всё понимаем, госпожа Юлиса, — нетерпеливо заёрзала в кресле супруга наследного принца. — Рассказывайте. Ни одно ваше слово не покинет эту комнату. Не так ли?

Она грозно оглядела притихших подчинённых.

— Да, конечно, как можно, мы ничего не расскажем, — наперебой загалдели дамы.

Понизив голос, гостья поведала, как одна из жриц храма Рибилы тайком подменила священный камень, страшно перепугав женщин Этригии, и как во время следующей церемонии богиня сама разоблачила кощунницу.

Замолчав, девушка почувствовала, как сильно пересохло в горле.

Видимо, поняв её состояние по охрипшему голосу, первая принцесса предложила всем выпить разбавленного вина и отведать фруктов.

Глядя, как всем наливают из одного кувшина, Ника с удовлетворением отметила, что это сильно снижает вероятность целенаправленного отравления. Несмотря на то, что воды в бокале было явно больше вина, она всё равно почувствовала отчётливый сладко-металлический привкус, поэтому ограничилась одним бокалом и яблоками.

Медья ещё утоляла жажду, когда Силла, вернув на стол пустой кубок, внезапно проговорила, вытирая губы белым платком:

— Какие у вас симпатичные серьги, госпожа Септиса.

Гостья едва грушей не подавилась. Торопливо проглотив полупережёванный кусок, она пояснила:

— Супруг подарил мне их после рождения старшего сына, ваше высочество.

— А нельзя ли их посмотреть поближе? — попросила первая принцесса.

— Конечно, ваше высочество! — вскочила с табурета явно польщённая подобным вниманием к своей персоне Пласда Септиса Денса.

Подойдя к царственной собеседнице, она легко вытащила из ушей понравившиеся той украшения и протянула их на ладони.

— Похожи на сунгийские гранаты, — заявила Силла, с видом знатока разглядывая гладко отшлифованные камни. — Только они отличаются таким резким, тревожным цветом. Красивая, с большим вкусом сделанная вещь, вполне достойная вашей красоты, госпожа Септиса.

Разумеется, после столь лестной оценки каждая из сгрудившихся вокруг императорских снох дама сочла нужным одобрительно охнуть, понимающе покачать головой или коротко высказать что-то одобрительное.

Первая принцесса вернула серьги собеседнице и перевела взгляд на её племянницу.

— А ваше ожерелье, видимо, очень старое, госпожа Юлиса?

— Оно принадлежало моей матери, ваше высочество, — ответила девушка. — И это всё, что я о нём знаю.

— Вы позволите? — полувопросительно-полуутвердительно проговорила супруга наследника престола.

Нике ничего не оставалось, как только снять украшение, отметив про себя ещё одно преимущество скромной причёски.

— Камни не самые дорогие, — пробормотала Силла, перебирая детали ожерелья. — Но работа очень искусная. Тщательно прорисованы все детали. Вряд ли это изготовили в Либрии, хотя нефрит, кажется, оттуда, но трудился над ним, скорее всего, ольвийский мастер. Под руками варваров не часто рождаются способные радовать глаз вещи. Но здесь, как раз тот редкий случай, когда у них это получилось.

На сей раз придворные проявили куда меньше энтузиазма, а Медья Тарквина Улла даже презрительно скривила губы.

"А старшая сноха Константа, кажется, крепко повёрнута на украшениях, — подумала попаданка, принимая из её рук единственную фамильную драгоценность. — Не удивлюсь, если она сейчас начнёт хвалиться своей коллекцией дорогущих цацок".

— Я очень рада, что вы показали нам такие красивые вещи, господа, — поблагодарила гостей хозяйка встречи. — А сейчас я хочу, чтобы вы посмотрели на мои пустяковые безделушки.

— С огромным удовольствием, ваше высочество! — с придыханием проговорила тётушка, едва не пустив слезу от умиления.

— Пойдёмте, господа, — грациозно поднявшись с кресла, Силла направилась к двери из тёмно-вишнёвого дерева, которую при её приближении с поклоном отворила знакомая рабыня в чересчур длинном для невольницы платье и с серебряной табличкой на шее.

Не желая толкаться, Ника намеревалась пропустить придворных вперёд. Однако, едва принцессы с тётушкой вошли, дамы выжидательно уставились на девушку, явно намекая на то, что теперь её очередь.

Не заставляя себя ждать, она шагнула в просторный зал с большими, широко распахнутыми окнами, очевидно, выполнявший в покоях наследного принца функцию парадной половины дома, на что прямо указывал вытянувшийся вдоль стены узкий стол, где красовалась выставленная напоказ посуда из дорогой либрийской керамики и драгоценных металлов.

Кувшины разной формы и вместимости, миски, тарелки, кубки из золота и серебра, а кое-где и с драгоценными камнями. Но настоящим хитом данной экспозиции, безусловно, было большое, около метра в диаметре, причудливо изукрашенное серебряное блюдо, явно служащее для сугубо эстетических, но отнюдь не для утилитарных целей.

Заметив интерес гостей, первая принцесса с гордостью объявила:

— Отец подарил эту вещь по случаю рождения моего первого сына — его внука, будущего наследника престола Империи. Он специально заказал блюдо у лучших феонских мастеров в Либрии. Говорят, именно из такой посуды ели их легендарные герои древности. Вот тут в центре изображён сам Карелг, а вокруг рисунки с его подвигами.

Какое-то время гостьи с молчаливым почтением разглядывали это несомненно выдающееся произведение искусства.

— А вот эти светильники, — принцесса обратила их внимание на стоявшие по краям стола золотые или, скорее всего, позолоченные фигурки зверей, чем-то напоминавшие вставших на задние лапы медведей. — Судовладельцы подарили моему супругу в честь славной победы над ламерскими пиратами.

От мысли, что словоохотливая хозяйка возьмётся читать лекции о каждой выставленной здесь посудине, племяннице регистора Трениума стало грустно.

К счастью, Силла не стала подвергать её нервную систему подобному испытанию и подчёркнуто неторопливо, словно давая возможность гостьям оценить мозаичный пол и росписи на стенах, направилась к ещё одной двери.