А она словно и не видела никого, шла вперед, глядя только на Данилу и улыбаясь лишь ему. Подошла, и остановилась рядом, взяла Данилу за руку.

Вперед вышел Ларан, как хранитель Источника он был в праве скрепить их союз. Ларан поднял перед собой два брачных браслета, проговаривая ритуальные фразы скрепления союза.

Любить… Верить… Доверять… Не мыслить зла… Защищать… До последнего вздоха. До последней капли силы. До последнего луча света. И даже во тьме.

Данила взял браслет надел его на руку Ксени, поцеловал ей ладони. Потом девушка надела браслет на него. Прекрасно выполненные брачные украшения были подарком от старейшин Аларании.

В толпе схитов кто-то отчетливо захлюпал носом, да я и сама растрогалась, невозможно было смотреть на счастливых друзей без глупой улыбки умиления. Когда браслеты были надеты, Древо Жизни вспыхнуло на миг белым светом, Источник Силы скрепил брачный союз.

Музыканты до этого не нарушавшие торжественную тишину, заиграли, схиты захлопали в ладоши, а Данила подхватил Ксеню на руки и поцеловал. И в воздух полетели красные цветы, налетел порывом радостный Эххо, разметал их в стороны.

Я повернулась, встретилась со взглядом темных глаз. Рион наклонил голову и поцеловал меня, и даже мне сейчас было уже все равно, кто и что подумает. Впрочем, никто на нас и не смотрел особо, потому что вокруг все танцевали, обнимались и пели, разбрасывали цветы и хлопали в ладоши. А потом толпа закружила нас и потянула к накрытым столам, откуда вкусно пахло свежими лепешками и горячими жаренным мясом, а еще там были фрукты и сладости, и самые разный закуски, и янтарное вино в высоких пузатых кувшинах.

Праздник продолжался до самого вечера, а после застолья начались танцы и песни. Через какое-то время я заметила, что среди веселящихся нет Шайдера, и отошла от Арххарриона.

— Я быстро, — с улыбкой сказала я.

Он посмотрел внимательно, но кивнул.

Лорда Даррелла я нашла ближе к озеру, он сидел на траве и смотрел на воду.

Я легко коснулась его плеча, села рядом. Он повернул голову, улыбнулся.

— Не переживай за меня, Ветряна, — негромко сказал он, — со мной все будет в порядке. Знаешь, я хочу остаться а Аларании, мне здесь хорошо. И к тому же у Ларана такое собрание древних свитков… хочу подробнее их изучить. А школу вполне сможет контролировать Тиана, поможет тебе. Если, конечно, ты продолжишь заниматься школой и не переедешь в Хаос…

Я вздохнула.

— Я… пока не знаю, что буду делать дальше, — медленно сказала я, — но, конечно, ты можешь остаться здесь, если захочешь. Надумаешь вернуться, в Риверстейн тебе всегда будут рады, Шайдер. Я всегда буду тебе рада.

— Я знаю, — тихо сказал он, прищурил свои ореховые глаза, улыбнулся, — ты хороший друг, Ветряна. Как бы там не было… я очень рад, что встретил тебя. Иди к Риону, не заставляй его нервничать, — усмехнулся он. Но усмешка вышла добрая.

Я кивнула, еще раз коснулась его руки, и ушла.

Последующие дни я проводила, гуляя с Рионом по Аларании или общаясь с Лараном, который много рассказывал мне о схитах и о моей семье, о маме. Поселение около Риверстейн было единственным, схиты которого не успели уйти в Черту, они собирались, но просто не успели. Слушая рассказы хранителя, своего деда, я словно наяву видела семью, и мои детские сны оживали, становясь воспоминаниями.

А через несколько дней Древо Жизни угасло окончательно.

Токи дерева остановились, и последние тонкие листья медленно кружась, опали к ногам плачущих схитов. Мы просто стояли и смотрели, как засыхают ветви, и первозданный источник умирает. Нити силы бледнели на глазах, растворялись, таяли, исчезали…

Я тоже плакала, уткнувшись лицом в грудь Риона. Мы проделали длинный путь и все-таки нашли Древо, но даже это не могло спасти наш мир. В мире больше не осталось семян, первозданного источника, а те, что были у схитов, не проросли…

Значит, время подлунного мира подходило к концу. Мы стояли и просто смотрели, пока Источник не угас окончательно, а нити не растаяли в воздухе. Силы больше не было. И когда это случилось, огромное, исполинское дерево задрожало и стало медленно оседать, превращаясь в белый пепел, который вспыхивал искрами, касаясь земли. И через несколько мгновений на месте первозданного источника ничего не осталось.

Схиты в молчании расходились, вытирая слезы. Ларан медленно побрел в сторону озера, чуть спотыкаясь, и я впервые поняла, что хранитель очень стар…

Арххаррион тронул меня за руку, и я подняла голову. Все ушли, на месте, где раньше стояло Древо Жизни никого кроме нас с Рионом не осталось. Я присела на корточки, подобрала с земли узкий серебристый лист, последнее воспоминание… Представила сколько людей, эльфов, демонов и других существ стоят сейчас возле угасших источников и с отчаянием молчат, потому слова уже бессмысленны. Рион не торопил меня, просто стоял рядом, и я была ему за это благодарна.

Я вертела в руке тонкий лист, задумчиво рассматривая его. Красивый, узкий листочек, как на моем кулоне, что когда-то подарил мне Дагамар.

И вскочила на ноги.

— Ветряна? — испугался Рион, увидев мое лицо.

Я кажется, застонала. Медленно запустила руку в ворот платья, достала круглый медальон, что всегда был на мне, и я так привыкла к нему, что давно не обращала внимания. Как привыкла к Эххо. Или к Архе.

— Рион, — шепотом, потому что не могла говорить от волнения, сказала я, — Рион…

Я положила медальон на руку, на узкий серебристый лист, и с тихим щелчком он открылся. А внутри лежало семечко.

— Смотри, — сказала я, глядя на него сияющими глазами.

Арххаррион посмотрел на семечко Древа Жизни, что лежало в моей ладони, а потом снова на меня. Вздохнул.

— Ветряна. Я люблю тебя, — сказал он, — я безумно тебя люблю. Так сильно, что эта любовь долгое время пугала меня и даже самому себе я не хотел в ней признаваться. А потом понял, что ты самое лучшее, что было, есть и будет в моей жизни, самое дорогое. Ты мой свет и моя жизнь, Ветряна… И мне уже не важно, что будет дальше, и прорастет ли это семя, я просто хочу тебе это сказать. И знаешь… Это странно, но именно сейчас, когда наш мир умирает, я счастлив, просто потому, что ты со мной.

Я смотрела в его темные глаза, не в силах оторваться.

— И я люблю тебя, Рион, — сказала я, — люблю так, что не хочу и не могу жить без тебя. Я полюбила тебя с первого взгляда, хоть и отрицала это, пряталась за своими страхами и обидами, но все равно любила… Я люблю все в тебе, твою силу, твой огонь, и твою тьму, просто потому, что все это часть тебя. И мне тоже не важно, что будет дальше. Я счастлива здесь и сейчас. С тобой.

Я смотрела в его глаза, любимые глаза, в которые не могла насмотреться.

Мы потянулись друг к другу одновременно, и он целовал меня с такой нежностью, что мир перестал существовать, просто растворился, остался только он, мой темный демон.

Семечко выпало из моей ладони, но я этого даже не заметила, закинула руки на шею Арххарриона, запуталась пальцами в его темных волосах. И когда вокруг нас разлился белый свет, я тоже не оторвалась от него, потому что сейчас не существовало ничего на земле, что было бы важнее нас.

И поглощенные друг другом, мы не видели, как из упавшего семечка показался тонкий росток. Свет стал тьмой, а тьма стала светом.

«Взять зародыш изначального, которого нет негде, и не найти никак, который поглотило время и спрятали духи земли. Который найдет тот, кто не ищет, и возьмет тот, кому не нужно» Вот так о семени написала Амалия Видящая, и ведь, правда, Дагамар подарил мне медальон, потому что я нечего не взяла в его мастерской…

«Добавить зефир, бывший некогда живым и по своей воле пришедший из вечности. Заплетающий косы, обнимающий без рук, согревающий без тепла» — это мой Эххо, мой ветер- зефир, мой лейль, который так долго был со мной. Он обернулся вокруг руки Арххарриона теплым ветром, приобрел очертания, затвердел и стал синим брачным браслетом, моей стихией на руке демона.