А какое наслаждение надеть на себя красивое, яркое платье из мягкой, льнувшей к телу ткани! Жаль, зеркала нет, очень хотелось рассмотреть себя в нем.

Я еще посидела возле теплых углей и засобиралась к себе. Косу не стала заплетать, пусть волосы высохнут.

В комнате на моей кровати сидел лорд Даррелл, скучающе покачивая носком сапога.

– Ой! – воскликнула я. – Простите, не ожидала вас здесь увидеть! – И торопливо потянулась к волосам, чтобы убрать их.

Лорд вскочил, не спуская с меня глаз, перехватил мою руку.

– Не надо… Не убирай их.

И застыл, не сняв ладони с моего запястья. Я тоже замерла, не понимая, почему он так на меня смотрит. А потом он чуть подался ко мне, и я отпрянула. Лорд тряхнул головой и отвернулся, отошел к окну, застыл, сцепив пальцы.

Я растерянно молчала. За десять дней наших занятий мы притерлись друг к другу, и отношения, установившиеся между нами, хоть и не были дружескими, но я перестала его бояться, а он меня – подозревать во всех грехах. Мне даже казалось, что лорд не против совместного времяпрепровождения, и обучать меня он вызвался сам. Даже настаивал, чтобы я называла его по имени, и я называла… иногда.

И теперь это странное напряженное молчание, от которого ходят желваки на его щеках, словно мужчина ужасно злится. Но что я сделала не так?

– Лорд Даррелл, – робко позвала я, – я чем-то обидела вас? Простите, я не знала, что вы здесь, иначе заплела бы косу! Я понимаю, что выгляжу… неприлично. Не сердитесь, я сейчас приведу голову в порядок!

– Сала дея! – мужчина покачал головой, словно сокрушаясь, и повернулся ко мне. В лице его больше не было напряжения, только в глазах осталось непонятное мне голодное выражение. – Сала дея! – повторил он и улыбнулся. – Какой удивительной глупостью забита твоя голова, Ветряна! С чего ты взяла, что твои распущенные волосы меня… злят?

– Но как же! – удивилась я. – Наставницы говорят, что показываться с распущенными волосами – грех! Так только продажные девки делают! И если кто-то из послушниц так поступит, ее душа после смерти тотчас угодит в Черные Земли на мессу к промклятым колду… Ой! – я выпалила вбитую в меня с детства фразу и осеклась, задумавшись. Если после смерти души не попадают в Черту, то куда же они попадают?

– Потрясающе, – лорд склонил голову, рассматривая меня и удивительно напоминая ворона, в которого он обращается. – Ветряна, а кто такие продажные девки? – вкрадчиво спросил он.

– Вы не знаете? – А еще маг! Таких простых вещей и не знает! – Это девушки, которые продали свою душу чернокнижникам! Поэтому и продажные!

– Серьезно? А зачем они ее продали?

Я задумалась. И правда – зачем?

– Честно говоря, я не совсем уверена, – загрустила я. – Вообще я как-то заинтересовалась этим вопросом, в детстве, чисто из познавательного интереса, разумеется…

– Разумеется, – кивнул лорд. Губы его странно подрагивали.

– И обратилась за разъяснением к арею Аристарху, который и грозился, что всем нам грозит участь продажных девок…

– И что же достопочтимый арей?

– Приказал запереть меня в чулане на двое суток и не кормить, – с сожалением ответила я. – Чтобы даже думать не смела о таких гнусностях. Так я подробности и не выяснила.

– На двое суток и не кормить, – задумчиво протянул он. Губы сжались в тонкую линию. – И часто настоятели тебя так… учили?

Я пожала плечами и вздохнула.

– Просто я очень любопытная. Как кошка. А это, всем известно, мракобесное животное, хотя и такое красивое!

– В Подлунном мире очень любят кошек, – улыбнулся мужчина.

– Правда? – обрадовалась я. – Как замечательно! По правде, мне всегда казалось, что кошек обвиняют несправедливо, нет в них ничего грязного, наоборот, они очень чистые и смелые, мышей ловят… Жаль, послушницам запрещено даже смотреть в их сторону, а если посмотрела – надо сделать ограждающий знак. А если кошка перебежит дорогу… все, надо срочно три раза переодеть нижнюю рубашку с изнанки на лицо, покрутиться вокруг себя и пять раз прочитать взывающую к святым старцам псалму!

– И как, помогает?

– Не знаю, – я смутилась. – По-моему, это глупость. Только никому об этом не говорите! – взмолилась я, испугавшись.

– Не скажу, – очень серьезно ответил лорд.

Я помолчала, уже жалея, что рассказала ему про кошек. И кто меня за язык дернул?

– А вы знаете, кто такие продажные девки? – вспомнила я.

– Да, Ветряна, ты очень любопытная. И упрямая. Даже чулан тебя ничему не научил! Да не бойся ты, шучу. Ну, как бы тебе объяснить…

Он растерянно посмотрел на меня, я с ожиданием – на него.

– Э… ну, в общем… Это такие девушки… Такие… Женщины, я бы даже сказал, которые продают…

– Что? Душу?

– Хм, не совсем. То есть я бы даже сказал, совсем не душу!

– А что же? – округлила я глаза.

Лорд с отчаянием на меня посмотрел и сдался.

– Э-э… Я тебе потом расскажу. В другой раз!

Я насупилась. Так бы сразу и сказал, что не знает! Мужчина же решительно двинулся к дверям.

– Лорд Даррелл, а вы зачем приходили?

– Потом, – махнул он рукой, – кажется, у меня появился разговор к этому… моон гха… арею Аристарху! – и скрылся в коридоре. Я пожала плечами и отправилась спать.

Улечься-то я улеглась, но сон не шел. Вот уж странность: утром спать хочется неимоверно, сон окутывает туманным одеялом, склеивает веки, обездвиживает тело, и вырываться из его сладких объятий приходится с боем, а сейчас он сторонился меня, как лиходей обережников, обходил десятой дорогой.

И чувство, которое всколыхнул во мне сегодня лорд Даррелл своим взглядом, – что это? Это сродни страху, но не страх. Ожидание? Но чего? Похожее чувство я испытываю, когда вижу Арххарриона. Или думаю о нем. Но все же ощущения разные: словно с разными оттенками и цветами, которые я не могу различить, как слепая.

Я вздохнула и перевернулась на бок.

Интересно, если я захочу его увидеть, демон почувствует? И придет ли? Он приходит когда захочет и уходит, не прощаясь. Нет, не когда захочет. Лишь тогда, когда он нужен или когда мне угрожает опасность. Мне или Аргарду? Лорд Даррелл прав, я всего лишь человеческая девчонка, которая по дурости инициировала древний артефакт Хаоса.

Значит, если они найдут способ снять его с меня, все закончится? Мы никогда больше не увидимся?

Я села на кровати, кусая губы и ругая себя. Что за странные мысли лезут в мою глупую голову? Первый раз я задумалась о том, что будет со мной дальше. Хотя о чем печалиться – может, я и не выживу.

Я хмыкнула, сама поражаясь нелогичности своих мыслей. И вглядываясь в лежащие на полу тени. Как удивительно, что каждая из них для него дверь.

Я не заметила, как уснула. И мне снилось, что Арххаррион вышел из тьмы, присел на край моей кровати, осторожно отвел с лица прядь волос. Смуглые пальцы тронули мою кожу, прочертив теплую дорожку по щеке, коснувшись губ. Темные глаза словно бездна, пропасть… Почему он так смотрит на меня? Горячо, даже жадно. Так, словно не может насмотреться, словно пытается впитать в себя мой образ. Мои ресницы дрожат, я хочу проснуться, но он не позволяет. И я проваливаюсь еще глубже в сон, ведь это только сон…

Утром я снова стояла на поляне у замерзшего озера, зябко поеживаясь. Хотя больше по привычке, потому что в новой одежде было тепло и удобно. Вместо плаща я надела короткий кожух, но даже в нем не мерзла, тонкое на вид синее платье и мягкие ботиночки не пропускали стужу.

А зима уже совсем завладела Приграничьем. Озерцо встало намертво, покрывшись толстым слоем льда, по которому можно было ходить, не опасаясь провалиться. Поле занесло снегом, и нам приходилось утаптывать себе кружок, чтобы не вязнуть в сугробах. Правда, лорду прыгать быстро надоедало, и, поставив защитный контур, он сдувал снег магией. Как-то раз перестарался, и на освобожденной полянке полезла трава и зацвели желтые одуванчики. Ну и пришлось подождать, пока ошалевшая я валялась в траве и плела венок. Когда он сделал так второй раз, а потом третий, я все же заподозрила неладное и прыгать перестала. Даже обиделась – вот нашел развлечение!