Все же в мужских коллективах проще и понятнее. Но запомнить знаки придется, чтобы не выглядеть солдафоном. Мелочи, но по ним судят о благовоспитанности дворянина, и пока Павла нельзя причислить к записным ловеласам. Да это же сколько времени надо, чтобы изучить все премудрости? Наверное, это придумали женщины, мужчинам на службе думать об условностях некогда. Видишь врага – убей, преступника – задержи, ребенку или старику помощь нужна – окажи. Мужские дела прямолинейнее, жестче и серьезнее.

Балы – это интересно, но главным для Павла была борьба с революционерами. Через информаторов, коими оброс за годы службы, поступили сведения о расколе «Земли и воли». От тайного общества откололось немногим более пятидесяти членов, наиболее радикальной направленности. Если «Земля и воля» вела агитацию среди разночинцев и крестьян, то народовольцы главной целью ставили убийство царя. Среди ее членов были такие социал-революционеры, как Александр Желябов, Софья Перовская, Михайлов, Кибальчич, Гельфман, Рысаков, Фигнер, Морозов, Халтурин, Лопатин и другие. Все молодые, озлобленные, хотя власть ничего плохого им не сделала. Павлу, как только он узнал о «раскольниках», удалось внедрить в группу своего человека, ранее состоявшего членом «Земли и воли», знакомого Желябова. Поэтому информатор подозрений не вызвал и верхушка заговора своих планов не скрывала. Конечно, стукач подпитывался деньгами, как и другие информаторы. Охранному отделению специально выделялись деньги для этих целей. Впрочем, все силовые структуры во всех странах пользуются услугами информаторов. У каждого сотрудника есть свои, им завербованные люди, которые только с ним контактируют, как правило, в укромных местах, чаще на конспиративных квартирах. И оплата агенту зависит от ценности сведений. Как только Павел услышал фамилии народовольцев, сразу понял – дело более чем серьезное. Их фамилиями большевики назовут улицы, пароходы, поставят памятники. Как можно в цивилизованном государстве возвеличивать террористов-убийц?

Разговор у Павла с агентом получился интересный. Стукач назвал почти всех членов «Народной воли» пофамильно, сообщил, что во дворце есть подкупленные люди, доносящие заговорщикам о передвижении государя по городу и стране.

– Кто? Назови имя, должность!

– Не знаю. С ним встречается Перовская лично.

– Попробуй проследить за ней, очень важно – кто он? Будет вознаграждение.

– Софья подозрительна, как змея! Зачем мертвому вознаграждение? В последнем костюме карманов нет.

– Боишься?

– Не боятся только дураки.

Все же информатор отважился. Несколько дней Павел разрабатывал уже известных членов «Народной воли». Делал запросы в полицию – адрес, откуда приехал в столицу, род занятий. Мелочей в таких серьезных делах не бывает. После теракта революционеры из столицы сбегали, кто-то за границу, через Финляндию или Польшу, другие на родину. Там все знакомо, родня спрячет на далекой заимке, где только с собаками найти можно. А еще затрудняли поиск фальшивые документы на другие фамилии. Например, Халтурин, как выяснилось позже, взял себе фамилию Батюшкова и паспорт имел на нее. Причем документ не поддельный, а настоящий, но украденный.

Павел сидел в кабинете, занимаясь справками из полиции, когда в кабинет постучал посыльный от дежурного.

– Велено передать, вас спрашивает какой-то пацаненок.

– Пацаненок? Где?

– Дежурный его пропустил.

– Ну хорошо, идем.

Павел запер кабинет на ключ. Он всегда так делал, даже если выходил на минуту в соседний кабинет. И следственные дела лицевой частью на стол вниз клал, дабы посторонний не мог прочесть ни фамилию, ни вменяемую статью. Еще Путилин к порядку приучил, дай бог ему здоровья на долгие годы. Как говорит народная мудрость – друга обрести нелегко, еще труднее потерять врага. У Путилина врагов полно – уголовники всех мастей. У Павла их меньше, но с оружием и взрывчаткой и мыслями крамольными.

Рядом с дежурным переминался с ноги на ногу мальчишка лет десяти-одиннадцати.

– Меня к вам Николай послал, срочно!

– Какой Николай?

«Николай» был псевдоним информатора, не сразу дошло. И если парнишку послал, значит, дело не терпит отлагательств.

– Он сказал, вы за записку деньги дадите, полкопейки.

– Давай.

– Деньги вперед.

Дежурный ухмыльнулся. Дети еще ни разу в жандармерию с делами не приходили.

Павел полез во внутренний карман, достал портмоне, выудил копейку.

– Держи! Давай записку.

На клочке бумаги карандашом короткая запись. «На хвосте. Парень приведет».

– Тут сказано, что ты приведешь.

– Он так и сказал. Тут недалеко.

Поспешили, тем более от Гороховой улицы, где располагалось Охранное отделение, до Миллионной – всего через Дворцовую площадь перейти. Шли быстро, паренек почти бежал. И все же опоздали. Информатор сидел, привалясь спиной к зданию. Правую руку прижимал к окровавленной груди.

– Она встречалась со служителем из дворца. Он в эту дверь вошел.

– Тебя-то кто ранил?

Пока «Николай» собирался с ответом, Павел повернулся к мальчишке:

– Найди извозчика, да побыстрей. Будет тебе еще копейка.

Паренек сорвался с места. Раненого надо было доставить в госпиталь.

– Не знаю. Мыслю – за Софьей приглядывали, вроде охраны, кто-то из «Народной воли». Меня обнаружили, ножом пырнули.

«Николай» слабел с каждой минутой. Сейчас бы Павлу в дверь дворца, выяснить у охраны, кто входил последние пять-десять минут. Тот и предатель. Но и информатора бросить нельзя, он важные сведения добыл. Да и не по-человечески, не по-христиански будет. Паренек подкатил на пролетке. Павел обещанную копейку отдал. Вдвоем с извозчиком раненого на пролетку погрузили.

– Гони к пересыльной тюрьме!

Раненый информатор человек гражданский, не арестован и должен быть помещен для излечения в лечебницу цивильную. Но при пересыльной тюрьме в тюремной больнице доктор Гааз, творящий чудеса. Павел его знал, был высокого мнения о докторе, да и персонал знаком. Ничего никому объяснять не надо.

Добрались быстро, с пролетки занесли в приемный покой, сестра милосердия за доктором сбегала. Две минуты и доктор уже в приемный покой входит.

– Ну-с, что сей преступник свершил?

– Не преступник он, сотрудник. Просто ваш госпиталь ближе всего оказался.

– Можно сказать – повезло! В операционную его и побыстрее.

А информатор уже сознание потерял. Павел на этой же пролетке к Зимнему дворцу, в двери вошел, на какие «Николай» указал. Входов во дворец было много. Парадный для царской семьи, несколько личных, выходящих на набережную Невы, на Дворцовую площадь. А еще для чиновного люда, просителей. Отдельно – двери для обслуживающего персонала, вроде истопников, прачек, кухарок. Их штат до сотни доходил.

Сразу за дверью двое из дворцовой стражи. Павел попросил:

– Вызовите начальника караула.

Спорить с жандармом не стали. Один из стражников ушел и вернулся с подполковником. Павел представился.

– Что вам угодно?

– Список всех, кто выходил и входил за последний час.

– Подавайте письменное прошение по инстанции на имя начальника дворцовой стражи.

Вскипел Павел, хотел подполковника за грудки схватить, но сдержался.

– Можно вас в сторону?

Отошли по коридору, Павел голос приглушил:

– В эту дверь от получаса до часа назад вошел один из служащих дворца, который злоумышляет заговор против государя. Мой человек, следивший за вероятным исполнителем, был тяжело ранен и я увез его в госпиталь. В случае покушения на императора вы попадаете в круг сообщников, поскольку тормозили следствие. Сегодня же я подам начальнику Отдельного корпуса жандармов рапорт. Извольте назвать ваше полное имя, отчество и фамилию.

Подполковник слегка побледнел. Обвинение могут предъявить серьезное. В таком случае не только должность потерять можно, но и отправиться в ссылку. Офицеры дворцовой стражи, как и нижние чины, получали повышенное жалованье, подарки от государя и государыни на день тезоименитства и прочие привилегии. Спесь с подполковника сразу слетела. Столь жестко с ним не разговаривали давно.