Именно в таком виде динамит поступал в российскую кавалерию и инженерные войска, уложенный в ящики. Отдельно поставлялись огнепроводные бикфордовы шнуры и детонаторы. Саперы использовали его для строительства укреплений и для подрыва оборонительных сооружений противника, делая подземные минные галереи.

Павел сразу направился в жандармерию, сделал письменный запрос в полицию по мещанке Соловьевой. Случись следствие и суд, нужны бумаги. К сожалению, бюрократия родилась с изобретением письменности, а в судебном производстве она сильнее, чем в любой другой отрасли.

Сам же с утра на Малую Морскую, к доходному дому. Центр города, с утра уже движение оживленное. По мостовой извозчики на пролетках, на ломовых подводах, по тротуарам рабочий люд. Чиновники пойдут и поедут к своим канцеляриям попозже. Павел стоял за деревом, но уже через полчаса к нему подошел городовой.

– Извольте ваши документы, господин.

Павел значок жандарма показал.

– Не срывай мне задание, служивый.

– Простите великодушно. Это дворник всё. Толкается, мол, человек подозрительный. Не «домушник» ли? Ну я ему задам!

– Не надо, он исправно службу несет. Подойди, похвали, скажи – сыщик.

– Понял.

Городовой козырнул и отошел. Вот же бестолковый! Если кто со стороны наблюдает, сразу поймет – не простой гражданин за деревом стоит, явно служивый.

В девять часов из арки дома вышел вчерашний студент. Физиономия помятая. Вчерашний день не зря прошел. Это Игнат, в той студенческой тужурке. Нормальный студент должен на занятия в университет спешить. Павел отпустил студента на двадцать шагов, пошел за ним. Игнат в лицо его не видел, был сильно пьян. Да и не проверялся. Студент первым делом в первую же пивную зашел, здоровье поправить. Павел наблюдал за ним через окно. Студент ни с кем не разговаривал, купил кружку пива, быстро выпил ее, даже не присаживаясь за столик. Видимо – похмелье тяжелое, не до учебы парню. Живет на съемной квартире, стало быть – не местный. Родители надеялись, что выучится, получит специальность, устроится на хорошее место, будет к старости опорой. А сын мало того, что выпивает, так еще и в нехорошую компанию записался. Все революционеры подпадали под серьезные статьи. После 1878 года, когда присяжные оправдали Веру Засулич, стрелявшую в градоначальника Трепова, на следующий день вышел закон, что все террористы подлежат юрисдикции военных трибуналов, а не гражданских судов и наказание суровое, от каторги до смертной казни. Так что родители могут сына не дождаться. Но каждый сам выбирает свою дорогу.

Павел хотел выявить связи Игната. Изготовление динамита, планирование покушения – это дело не одиночки, а группы единомышленников. И задача Павла, как сотрудника Охранного отделения, все связи выявить, всех участников заговора. Арестовать – дело чисто техническое. Но если останутся не выявленные члены, группа может возродиться в другом составе, но с прежними целями. Это как метастазы. Удали опухоль, но оставь метастазы, и опухоль вырастет снова.

Павел был бы рад ошибиться. От того, что молодой человек попадет на каторгу, в ссылку, а то и на виселицу, радости это не доставит. Но его служба такая – охранять империю и государя от посягательств, от развала. Тем более он один в стране знал, чем закончатся заговоры – октябрьским переворотом, миллионами погибших в гражданской войне, миллионами покинувших империю, эмигрировавших в другие страны мира. И погибли и покинули страну не самые худшие люди. Уехали видные инженеры, литераторы, ученые. Кто-то умер в забвении, непросто себя найти в чужой стране, с незнакомым языком и чуждой религией. Другие, как Игорь Сикорский, смогли продолжить любимое дело, основать свою фирму и прославить страну, его приютившую, а не Россию.

Павел в душе был государственником, и за державу ему было обидно. Не случись октябрьского переворота, последовавшей гражданской войны, вполне могло быть, что страна по уровню производства и благосостояния граждан равнялась Америке или европейским странам и уж никак не уступала Китаю. Поднебесная, не имевшая промышленной истории, из производственного карлика за три десятка лет при грамотном управлении превратилась в гиганта, которого опасаются США.

Поправив здоровье, студент повеселел, уже более бодрой походкой направился в Кирпичный переулок. К удивлению Павла – в магазин химических товаров Штоля и Шмидта. Павел полагал, что террорист закупает ингредиенты в аптеках, но ошибся. Магазин этот торговал в основном оптом – для учебных заведений, небольших производств, вроде красильных фабрик или мыловарен, химикаты нужны на любом почти производстве, даже Путиловском, ныне Кировском заводе, где в основном металлообработка.

Студент пробыл в магазине недолго, вышел с бутылью в двенадцать литров, оплетенной в ивовую корзину. Пока Игнат еще не скрылся, Павел забежал в магазин. Удачно, покупателей нет. Под нос приказчику сунул жетон жандарма.

– У вас сейчас покупатель был, в студенческой тужурке. Что он покупал?

– Глицерин, целую бутыль.

– И всё?

– Вот тебе крест.

Приказчик перекрестился. Павел выбежал из магазина. Да, он не ошибся, студент в компании таких же балбесов мастерит в подвале бомбу. И явно не для того, чтобы глушить рыбу в Неве.

Еще была видна спина студента, все же бутыль тяжелая, шел он медленно. Видно, деньги вчера спустил на выпивку, и на извозчика средств не было. Извозчик на пролетке никогда дешевым не был. Копейка, а то и с полушкой квартал. Ломовой извозчик, возивший грузы, стоил значительно дешевле. Потому чиновники для экономии времени и средств снимали квартиры поближе к службе. Все департаменты располагались в центре, где доходных домов хватает, но цены в них кусались. Еще с Петра Великого повелось, что военный и деловой центр это Адмиралтейство, Синод, здание Двенадцати коллегий и Генштаб.

А Зимний дворец, хоть и царская резиденция и на Дворцовой площади, но на аудиенцию к государю попадали немногие избранные и в больших чинах.

Магазин Штоля и Шмидта открылся в 1849 году на Гороховой улице для торговли красками и аптекарскими товарами. Торговля расширялась, стали торговать химикатами, в 1860 году переехали в дом на Кононова по Кирпичному переулку, а через 21 год вновь переезд, уже в специально отстроенное большое здание на Малой Морской, дом одиннадцать. Заведение имело филиал в Томске.

По мнению Павла, химикаты, из которых можно сделать взрывчатку вроде динамита, тротила, следовало запретить к свободной продаже. Мало того, в оружейных магазинах свободно можно было купить револьвер или ружье, патроны по выбору. И покупали. Та же Вера Засулич стреляла в градоначальника Трепова из револьвера «Веблей» модели «Бульдог», калибра 577 со сферической пулей диаметром 14,7 мм. Фактически – крупнокалиберной. Покупай патроны, езжай в пригород и тренируйся, набивай руку и глаз для черных дел. По мнению Павла, бреши в законодательстве изрядные. Не будь их, террористы бы не имели свободного доступа к ингредиентам взрывчатки, оружию. Во дворце была дворцовая охрана, при выездах императорской особы на экипаже в город его охраняли конные казаки. Но императоры еще имели привычку гулять по Дворцовой площади или в Александровском парке и без всякой охраны. Самонадеянность вопиющая! Но государи хотели демонстрировать близость к народу, общаться с подданными. Правители не брали в расчет, что народ бывает разный, в том числе психически неуравновешенный.

Павел хоть и не служил никогда в ФСО – федеральной службе охраны, но недочеты и упущения охраны императора видел. Да, собственно, охраны не было. Как у императора, так и государевых чиновников высокого ранга – градоначальников, министров, директоров департаментов, губернаторов. Народовольцы и прочие революционеры убивали всех, кто состоял на государевой службе – рядовых полицейских, жандармов, мелких клерков, вплоть до письмоводителей. Задачей заговорщиков было разрушить саму государственную машину. Не понимали главного – любая страна должна иметь государственную структуру, иначе это анархия, хаос. Даже пещерное племя имеет свою иерархию – вождя, приближенных людей.