Вскоре оттуда стали выходить люди. Сначала гражданские – мокрые, испуганные. На руках плачущие маленькие дети, других – постарше, за руки ведут. И без вещей, которые в панике бросили. Потом стали и солдаты выходить. Этих унтеры выводили, показывали, куда сложить оружие, куда сесть. Игорю и смешно и страшно. Он один, что его автомат против сотен солдат. Да и оружие у них рядом, в куче. Беспокоиться стал. Вдали звук множества моторов. К метро подкатил джип, из которого выскочил Гуков. За джипом пять «студеров». Из одного пехотинцы выбрались. Гуков увиденному удивился.

– А где твои разведчики?

– Приказ исполняют, зачистку кварталов ведут, товарищ майор.

– И это все ты один?

– Так точно.

– Их тут уже сотни две, а то и больше. И никто убежать не пытался?

– Никак нет.

– Сломались фрицы.

Из метро в это время унтер-офицер солдат вывел, команду отдал. Солдаты оружие сложили, послушно уселись. У майора шок. Фуражку на затылок сдвинул.

– Катков, это ты их организовал?

– Так точно. Гражданские уже вышли, сейчас военнослужащих выводим. Для солдата, хоть пусть он и вражеский, в воде захлебнуться – смерть позорная.

– Философ! И сколько у тебя таких помощников внизу, на станции?

– Гауптман и три десятка солдат.

– Ладно, часть пленных увезем, остальных последующими рейсами. Пехоту тебе оставляю, для охраны и конвоя.

– Воды бы, покормить их чем-то и санитара, либо врача с бинтами. Раненых много.

– Твою мать! Своих кормить и перевязывать не успеваем, а ты о немцах.

– Я гарантировал жизнь и медицинскую помощь. Они сдались. Я хоть и старшина, от лица всей Красной Армии говорил.

– Лучше бы ты немецкого не знал. Ладно, будет тебе еда и санитары. За старшего остаешься.

Игорь стал отбирать солдат для посадки в грузовики. В первую очередь раненых. Помогать ему взялся немецкий солдат в очках.

– Я санитаром в госпитале служил.

Здоровые пленные помогали подняться в кузова грузовиков раненым. Когда кузова заполнились, в каждую машину по пехотинцу сели. Колонна уехала. Игорь вздохнул свободно. На площадке перед входом в метро значительно свободнее стало, уже сотня точно убыла. Постепенно поток выходящих из метро иссяк. Наверх поднялась и команда солдат с гауптманом.

– Все, господин унтер-офицер! – доложил гауптман.

– Мое звание старшина. Благодарю за помощь.

– Туннели затоплены. На платформе воды по грудь, а на рельсах выше головы. Больше никто не выйдет.

– Отдыхайте.

Через час вернулись грузовики. У одного на прицепе полевая кухня. Повар к Игорю подошел.

– Кормить немчуру?

– Для того и приехал, начинай.

Игорь команду отдал. К кухне потянулись пленные. Игорь высмотрел гауптмана.

– Господин гауптман! В первую очередь пойдете вы и те, кто с вами в группе был.

У кого из пленных котелки были, оказались в выигрышном положении. У повара при кухне всего десяток мисок да полсотни ложек. Кормили рисовой кашей с тушенкой, давали по куску хлеба и жидкий чай без сахара. Немцы ели жадно. Видимо, в метро с питанием было плохо. Откуда-то немецкий мальчик появился. Подошел крадучись, на советских бойцов косился. Игорь пальцем поманил.

– Ком! Есть хочешь?

Мальчишка кивнул. Игорь повару сказал:

– Дай ему полную миску и хлеба.

Мальчишка, как получил, не удержался, откусил кусок хлеба, жадно съел две ложки каши, к домам пошел.

– Стой! – крикнул Игорь. – Ты куда?

– У меня мать там и две сестренки.

– Веди их сюда.

Поевших солдат усадили в грузовики. У многих выражение лица изменилось. Думали – расстреляют. А их накормили. Грузовики уехали. К кухне потянулись, пока робко, местные. Вроде прочесали все, где же они прятались? Повар каши и хлеба не жалел. Но вот черпак по дну котла заскреб.

– Все! Аллес!

Повар руками развел. Игорь спросил:

– Хлеб остался? Все отдай, по куску. Вишь, оголодали.

– Старшина, больно ты жалостливый к фрицам! А они наших кормили?

– Так они фашисты. Таким же быть хочешь? Возьми автомат, стреляй!

Повар попятился.

– Ты что, старшина? Как же я – в детей.

– А они виноваты, что Гитлер войну развязал? Что она им принесла? Голод, бомбежки, смерть близких. Сегодня они дети, а завтра народ. И о нас добрым словом вспоминать должны.

– Правильные речи, старшина!

Игорь не заметил, как подкатил «ГАЗ-67». Из него вышли лейтенант и сержант. У обоих на петлицах медицинские эмблемы, на боку – санитарные сумки. Начали раненым помощь оказывать. Некоторым записки в карман совали – этих на операционный стол. Только осмотр, фактически первичную сортировку раненых закончили, прикатили грузовики. Погрузили всех пленных, прицепили кухню. Развернулись, пыхнули бензиновым дымком и уехали. Игорь остался на площади перед входом в метро один. Со стороны центра города стрельба ожесточенная слышна, бухают артиллерийские и танковые пушки. Низко пронеслась эскадрилья штурмовиков. Надо возвращаться к своим, продолжать зачистку зданий, продвигаться вперед. А положа руку на сердце, не хотелось. Устал он воевать. Каждый день раненые, убитые, кровь, пыль и дым. Отдыха хотелось, тишины, отоспаться всласть. Для счастья человеку не много надо.

Но бдительности и осторожности не терял, пробирался через здания и завалы осторожно. Вот и дом, из которого к метро отправился. Пуст он, как и следующий. Пока он немцами занимался, взвод целый квартал очистил, вперед продвинулся. Попал в самый напряженный момент, когда бойцы «выкуривали» из дома засевшего на втором этаже пулеметчика. Танка не было, а пушкари орудие подкатить близко к дому не могли, пулеметчик не давал. У дивизионки ЗИС-3 щит маленький, расчет укрыть от пуль не мог. Игорь взял с собой Филиппова и Ашихмина, оставшимся приказал вести огонь по амбразуре, отвлекать. Сам дом по тылам обошел. А здесь в подъезде автоматчик устроился, за мешками с землей. Подходы к дому прикрывает. Попробовали сунуться и сразу назад. И гранату в окно не забросишь, далеко.

– Парни, стреляйте, не давайте высунуться. Я сбоку зайду.

Если автоматчику высовываться не дадут, Игорь в мертвую, непросматриваемую зону попадает. Вдоль дома, под балконами, перебежками, к двери подъезда подобрался, встал под козырек. Немец сверху строчит, горячие гильзы вниз сыпятся. Игорь гранату с пояса снял, мощную Ф-1, выдернул чеку, отпустил рычаг. Щелчок раздался, появился легкий дымок. Это горел запал. Игорь сразу считать стал. Пятьсот один, пятьсот два, потом гранату вверх подбросил, сам назад шаг сделал, под козырек. Над головой рвануло, пылью затянуло, осколки в асфальт ударили, по козырьку. Игорь дверь в подъезд распахнул, по лестнице вверх помчался. Впереди последний лестничный марш. Тишина, только звуки странные, как будто вода капает. Присмотрелся, а со ступенек верхней площадки кровь. Кап-кап. Готов автоматчик! Держа наготове автомат, поднялся. Вместо лица у немца кровавая каша.

Из приоткрытой двери в квартиру пулеметные очереди. Игорь к двери, немного пошире распахнул стволом «папаши». Маленький коридор, за ним дверь в комнату. Сколько пулеметчиков – один, два? Игорь рисковать не стал, дал длинную очередь веером через дверь. Пулеметная стрельба стихла. Игорь три шага вперед, встал за притолоку, дверь распахнул, отшатнулся, опасаясь выстрела. Осторожно заглянул. Пулеметчиков двое. За станком наводчик – ефрейтор, рядом молодой парнишка в форме фольксштурма. Оба наповал. Игорь над кирпичной кладкой руку с «ППШ» поднял, чтобы увидели наши, не стреляли. Потом крикнул:

– Готово, минус три.

Три, если с автоматчиком считать. Спустился вниз, вместе с бойцами к следующему дому. Обычно для обороны занимают угловые дома, из них обзор хороший, и вести огонь на три стороны можно. А этот дом в средине квартала. Из окон палки торчат с белыми тряпками. Капитулируют. По квартирам пробежались, по подвалу. Никого, ни солдат, ни гражданских.

Вообще городской бой – самый сложный вид боя. Преимущество наступающих в танках, авиации и артиллерии ничего не дает. Командованию трудно руководить ситуацией, бой рассыпается на мелкие, локальные боестолкновения, на уровне отделения или взвода, максимум роты. И от опыта и находчивости командира взвода или роты зависит многое. Обороняющиеся, хорошо зная особенности города, пользуясь подземными коммуникациями, могут выходить в тыл наступающим. Кроме того, у обороняющихся есть заранее подготовленные позиции, доты. Поэтому в городских боях можно увязнуть надолго, понести тяжелые потери. Бои в Сталинграде убедительно это показали. Гитлер от аналитиков это знал, рассчитывал, что сражение будет идти долго и подоспеют группировки Венка с запада и несколько дивизий из Чехии. Не учел опыта городских боев наших войск. Кроме Сталинграда наши брали Варшаву, Познань, Кенигсберг.