Игорь понаблюдал. На въезде машину остановили на заставе. Люди видны, но что за форма на них, не разглядеть. Еще через час движение стало оживленным. Из города ехали, в город. Игорь выбрался на дорогу. Рядом с ним вскоре остановился грузовик. Водитель высунулся из окна:

– Эй, камрад, огоньку не найдется?

Игорь подошел, протянул солдату зажигалку. Шофер прикурил, пустил дым, покрутил в руках зажигалку.

– Хорошая вещица.

– Подарок друга, когда в отпуске был. Ты не в Лоев едешь?

– Через него, на Речицу. Садись, довезу, все веселее будет. Эти труднопроизносимые русские названия!

– О! Ты еще не знаешь исландских или норвежских! Вот где язык сломаешь.

– И знать не хочу, там холодно. Что там немцу делать?

До Лоева доехали в десяток минут, остановились у шлагбаума. Патрульный увидел двух военнослужащих в кабине, махнул рукой – проезжайте. Как заметил Игорь, гражданских досматривали всех поголовно, с проверкой документов. Проехав немного, водитель остановил грузовик. Игорь поблагодарил, выбрался из кабины, осмотрелся. На доме старая табличка – ул. Ленина, выше ее более крупная и на немецком – Фридрихштрассе. О как! Игорь прошелся. Улица центральная, но короткая, метров шестьсот. Видимо, раньше на улице располагались здания местной власти – райком, райисполком, милиция. А сейчас там городская управа, отдел полиции, судя по вывескам.

Немного дальше единственная пивная, с вывеской на немецком. Перед ней мотоцикл с коляской. Игорь зашел, стянул ранец. По причине раннего времени посетителей двое.

Мотоциклисты с мотоочками на шлемах, с пыльными следами на лицах остановились промочить пивком горло.

Игорь заказал кружку светлого пива, айсбан с двойной порцией сосисок. Соскучился по ним еще с прежней жизни, а у немцев они вкусные. Пиво подали сразу, а тушеную капусту с сосисками пришлось подождать, но Игорь не торопился, до встречи еще три часа. За стойкой стоял бармен-поляк. По-немецки говорил, но с сильным акцентом. Мотоциклисты, допив пиво, закурили. Один другому громко сказал, явно для бармена:

– Что тут делает этот поляк? Пусть окопы роет для арийцев или чистит свинарники.

– Сдался он тебе! – лениво процедил второй мотоциклист.

Докурив, вышли из пивной, затарахтел мотор, немцы уехали. Ох, мало немцы поляков били, или память у нации короткая, если Польша считает Красную армию оккупантами, сносит памятники.

Игорь поел не спеша, расплатился, на улицу вышел, прошелся по городу. Немецкие части в городе есть, однако на машинах и бронетехнике обозначения непривычные. На одних слон с поднятым хоботом, на других пантера в прыжке. Надо запомнить.

У каждой дивизии был свой опознавательный знак. Иногда это оказывало помощь разведчикам или агентуре. В Красной армии таких традиций не было. Звездочки рисовали на технике – за сбитые самолеты, подбитые танки. Снайперы на прикладе винтовок зарубки делали по числу уничтоженных фашистов. А у немцев каждая эскадрилья имела свой окрас или опознавательный знак, вроде туза.

Приближалось время встречи, Игорь неспешным шагом шел по бывшей улице Ленина. Когда до дома номер двадцать четыре оставался десяток метров, лихо подкатила черная легковушка. По описанию сходится, но за рулем гестаповец в черной форме. Эсэсманы в фатерлянде тоже носили черную униформу, но в боевых частях на фронте обычную, цвета дельдграу, по-нашему – так мышиного оттенка, серую. Майор говорил о форме, но что гестаповец будет – умолчал. Или сам не знал? Мысли в голове пронеслись мгновенно, Игорь даже шаг не замедлил. Подойдя к дверце машины – стекло было опущено – он произнес пароль:

– Мы с вами, кажется, уже встречались?

Тут же последовал отзыв:

– Очень давно, в Потсдаме, у тетушки.

Гестаповец сделал приглашающий жест. Игорь сел на заднее сиденье. По-немецки гестаповец говорит очень чисто. Либо настоящий немец, либо учитель был из немцев, носитель языка. Гестаповец из кармана кителя достал небольшой пакет, протянул Игорю.

– Надеюсь, вы знаете, как с ним обращаться?

– Да, объяснили.

– Тогда всего хорошего.

Игорь пакет в брючный карман сунул. Если гестаповец настоящий, то кто-то из наших нелегалов здорово поработал. Склонить на свою сторону контрразведчика – высший пилотаж. Можно заиграться и самому кончить жизнь в застенках. Немец завел машину и уехал. Вся встреча от силы заняла пару минут. Игорь стоял на тротуаре. Зевак не было, никто не поехал вслед за машиной гестаповца. Стало быть – хвоста нет. Надо выбираться из города. Бесцельно болтаться по небольшому городку – значит привлекать внимание. Игорь направился к заставе.

Двое полицейских досматривали крестьянские подводы, документы. Еще двое немцев стояли у шлагбаума. Игоря никто не остановил.

Отойдя немного, свернул с дороги. По ней шли грузовики, мотоциклы, поднимали пыль, аж чихать хотелось. А в роще воздух чистый, птички поют. Выбрал место укромное, в ложбинке, прилег. Со стороны не видно, что в роще кто-то есть. Так и пролежал до сумерек. Как стемнело, направился к полю. Теперь остается только ждать.

Время тянулось медленно. Из-за туч вышла луна, подул ветерок. Как бы дождя не было.

Самолет вынырнул из темноты неожиданно, почти беззвучно, мотор на холостых оборотах постукивал. Пролетев немного, остановился. Далековато получилось, метров триста. Кричать бесполезно, да и летчик за рокотом мотора не услышит. Игорь помчался бегом. Самолет могли приметить немцы, летчица долго ждать не будет. Поле длинное, но за всю войну его никто не пахал, не сеял. Земля бурьяном поросла, бежать несподручно. Но домчался, по крылу ладонью шлепнул, к кабине подбежал:

– Голодная?

Женский голос в ответ:

– Я-то сытая. Быстрее садись!

Игорь забрался в кабину, сел на сиденье, начал нащупывать привязные ремни. Кабина открытая, Игорь побаивался, что на крутом вираже без привязных ремней вывалится из кабины. А самолетик уже на взлет пошел. Ох и рисковая летчица, не видно ничего впереди. И фару посадочную включить нельзя. Самолет уже в воздухе разворот делать начал. Игорь замок на ремнях застегнуть успел, руками за борта кабины схватился. Самолет высоту набрал. Стало сильно болтать. То вниз, как на американских горках, то вверх, то с крыла на крыло. Игорь на часы посмотрел.

Сюда, к Лоеву, около часа летели, сейчас ветер встречный, путь больше времени займет. Но уже чувство опасности, напряжения отпустило. Еще немного, и он на своей земле. За борт поглядывал, только не видно ничего, темно. Даже Сож не отблескивает, луна за тучами скрылась.

Самолет ниже опустился, сверху дождевые облака нависают. Летчица в переговорную трубу что-то крикнула, Игорь не расслышал.

И вдруг мимо самолета, но в опасной близости пронеслась очередь трассирующих снарядов, а потом еще и еще. Летчица стала самолет змейкой вести. Недалеко, прямо по курсу, разорвался зенитный снаряд. Запахло взрывчаткой. Мотор чихнул и стих.

У Игоря в душе паника. Если в разведке у него опыт был, то сейчас спасение его в умелых действиях летчицы. Сможет ли она найти и посадить в темноте самолет с неработающим мотором? Неизвестно, что под самолетом – поле, лес, овраг?

Свистел ветер в расчалках, неподвижно впереди, за капотом, торчал воздушный винт. Парашюта у него нет, шансов на спасение немного. Неприятно, когда твоя жизнь целиком в руках другого человека, да еще женщины. Поговорка про женщин на корабле стала сбываться трагическим образом. Уже начал подумывать – не вскрыть ли пакет? Если самолет разобьется, он не должен попасть в руки врага, иначе немцы по снимкам поймут, откуда утечка информации, вычислят агента. О себе даже мыслей не было, все разведчики в какой-то мере фаталисты. Когда ежедневно сталкиваешься с опасностью, к риску, возможности погибнуть привыкаешь.

Сколько осталось до земли? Чья внизу территория? Внизу, в опасной близости, стали мелькать тени, потом сильный удар колесами о землю. Самолетик подпрыгнул, снова коснулся шасси поверхности, пробежал несколько метров. Капот ушел вниз, хвост задрался. Треск дерева, раздираемой полотняной обшивки, звук льющейся жидкости. Остро запахло бензином. Игорь понял – надо срочно покидать самолет. Если вспыхнет, сгоришь живьем. С трудом отстегнул привязные ремни, на которых повис. Ударился грудью и лицом о приборную доску. Удар немного смягчил ранец, который был спереди. Игорь освободился от лямок, выбросил ранец за борт. Панель приборов внизу, под ногами.