Уже девять часов, старшина на это время намечал начало операции. Но успели. До дома недалеко, на бросок гранаты, когда немцы говорили громко, были слышны слова. Но болтали они о новостях из дома, мечтали об отпуске. Простые солдатские разговоры, какие и в наших траншеях ведут. Только у нас отпуска по ранению дают, а у немцев по графику, раз в год. Как ни ждали сигнал, а прозвучал он неожиданно. Отдаленный хлопок на вершине. Игорь сразу скомандовал:

– Огонь, потом бросок вперед. Кидаем гранаты в окна и врываемся.

Немцы еще раздумывали, что это за хлопок мог быть, потратив несколько секунд.

Разведчики открыли огонь одновременно. Все солдаты перед домом были убиты. Группа поднялась, кинулась к броску. На ходу сорвали кольца с чекой, швырнули в окна.

Звон разбиваемого стекла, потом грохот взрывов. Из окон рванулось пламя, дым черный, повылетали рамы. В два прыжка преодолели ступени крыльца, вбежали в короткий коридор, дальше он вел влево и вправо. Стоило Игорю осторожно выглянуть, грохнул выстрел, пуля ударила в штукатурку совсем рядом. Игорь вырвал чеку лимонки, катнул ее по полу за угол. Сразу после взрыва выбежал, дал очередь. У распахнутой двери в комнату лежал убитый.

– Парни, быстро осматриваем комнаты. Будут стрелять, используйте гранаты.

Открывали двери, запертые выбивали ногами. Ни один человек из охраны не должен уцелеть. Живых не обнаружили. Бастрыкин оторвал провод полевого телефона, сам аппарат разбил ударами приклада.

– Уходим!

Выбежали из дома. А рядом полевая кухня. Изместьев заглянул в котел, отодвинул крышку.

– Катков, здесь еще осталось. Давай поедим горяченького. Ну две минуты.

– Черт с вами!

В котле оставался рис с мясом, для смены караула, которую должны были сменить, но уже никогда не сменят. Ложки у солдат всегда были при себе – за голенищем сапога или в кармане, кто как привык. Ели прямо из котла.

– Вкусно! – Изместьев облизал ложку.

– Теперь ходу.

К временному лагерю группа пришла первой. Повалились на землю. Игорь раздумывал. Приказ был собраться здесь. Но вдруг парням требуется помощь? Старшина такой вариант не обговаривал. Но жизнь всегда идет не по плану. На небольшую поляну вышли разведчики. Впереди старшина, по лицу видно – доволен. За ним лейтенант-технарь, прижимая к груди кожаный портфель с документами, следом трое разведчиков. Игорь обрадовался. Все целы, документы у группы. Только где те двое, что должны были генератор уничтожить и персонал? Старшина тоже обеспокоился. Стрельбу наверняка слышали в окрестностях, и сейчас надо как можно быстрее уходить. Но не бросать же товарищей.

– Катков, Бастрыкин, вы уже тут давно прохлаждаетесь. Бегом к генератору. Стрельбу с той стороны мы слышали, надо узнать. Поосторожнее!

Игорь и Бастрыкин поднялись, побежали к вершине холма. Так путь короче. Можно обойти вокруг холма, но так вдвое дальше, а сейчас время работает против них. Немного до вершины не добрались, как голос услышали:

– Парни, помогите!

Голос знакомый. Николая Мишустина. Свернули влево. Николай сидит на земле, левое предплечье забинтовано, пятно крови на бинтах.

Рядом с Николаем в плащ-накидку тело завернуто.

– Савелия наповал. Офицер там пистолет успел выхватить. В горнице был, мы солдат перебить успели, а он сзади шмальнул, сука.

Первая потеря в группе. Мишустин молодец. Сам ранен, а убитого товарища не бросил, одной рукой волок. Игорь взялся за накидку.

– Помогай, – приказал Бастрыкину. – Сам идти сможешь?

– Смогу, с холма только ногами перебирай, – криво усмехнулся Николай. – Остальные как?

– Все целы.

– Одни мы, значит, обгадились.

Дотянули тело Савелия до лагеря. Разведчики как увидели убитого, пилотки с голов стянули.

Для старшины тоже неприятный сюрприз. Но вой на без потерь не бывает.

– Несем Савелия по двое, по очереди. Нам отойти бы немного, похороним по-человечески.

До передовой далеко. Нести убитого, имея в нагрузку раненого, невозможно. Немцы хватятся, что дежурный персонал локатора на связь не выходит, обязательно пошлют мотоциклистов выяснить причину. Фора по времени небольшая, полчаса-час. Но погоню немцы организуют, как и усиление постов.

Шли быстро, почти бегом. Через каждый километр у тела убитого пары разведчиков менялись. Наконец старшина удобное место присмотрел.

– Тут рыть будем, – махнул ногой.

Рыли тоже по очереди, чтобы не мешать друг другу. Саперных лопаток ни у кого не было. Ножами резали землю, рыхлили, отбрасывали руками. Углубились на метр, глубже земля влажная. Завернутого в плащ-накидку Савелия опустили, засыпали. Прощального залпа не давали, чтобы не обнаружить себя.

Старшина на карте место захоронения отметил. И снова бегом. Полегче уже было, боеприпасов много израсходовали, продукты частично съели. Сейчас тормозили двое – раненый Мишустин и лейтенант. Портфель с бумагами тяжелый, нести неудобно, ручка одна, за спину не забросишь.

А еще технарь в физической подготовке разведчикам сильно уступал. С бега на шаг переходили, чтобы дыхание восстановить. И пока к передовой не приблизились, поскольку леса, по которым от места операции уходили, тянулись параллельно линии фронта. Первейшая задача – уйти подальше, затем уже думать можно, как и где к своим перебраться. Ближе к вечеру выбрались к заброшенному хутору. Изба, рядом хозяйственные постройки – сарай, баня, коровник.

Двое разведчиков хутор обследовали, вернулись с заключением: давно заброшен, скорее всего в начале войны. Пыль в избе на полу, отпечатков следов нет, паутина.

– Будем в избе ночевать. Изместьев – часовым.

– Есть.

Такой хутор для разведчиков плюсы имеет и минусы. Изба явно довоенной постройки и наверняка нанесена на карты у немцев, которые могут проверить – нет ли на хуторе людей? В случае окружения хутора немцами изба превратится в западню. А плюс – крыша над головой и крепкие бревенчатые стены, которые пули не пробьют. Одна опасность – если забросят гранату в окно, но для этого близко подобраться надо. Разведчики набрали из колодца воды во фляжки. Вроде много рек и ручьев в Белоруссии, да не всю воду пить можно, в некоторых источниках она сильно болотом отдает, железным привкусом.

Часовые менялись каждые три часа. Группа спала. После завтрака всухомятку, под воду из фляжек, двинулись дальше. Леса теперь к востоку уходили, можно было идти днем.

Но через три десятка километров леса заканчивались. Были лощинки, овраги, маленькие рощи. Дальше днем не пойдешь, только ночью. У немцев в прифронтовой полосе части стоят. Приходилось впереди дозорного отправлять. В случае обнаружения подразделений врага приходилось обходить, делать крюк. Кажется, что такое тридцать километров? А потратить пришлось две ночи.

Уже близко ко второй линии траншей подобрались. Далее ползком. Для портфеля лейтенанта веревки приспособили, пристроили на спину на манер ранца. Днем лейтенант трофейные бумаги просматривал, наверняка немецким свободно владел. Мало знать разговорный, в таких инструкциях куча технических терминов. Вторую линию траншей удалось пройти без приключений. Выяснить обстановку в первой линии пополз сам старшина.

Опытный был разведчик, во взводе полтора года, что редко бывает. Вернувшись, прошептал:

– Прямо перед нами дзот с пулеметом. Левее сто – ракетчик. Катков и Изместьев – пулеметчиков снять. Чтобы немцы не насторожились, периодически постреливать в воздух. Как все пройдем, вывести пулемет из строя и за нами.

– Есть.

Сказать легко, сделать трудно. Оба разведчика подобрались к траншее. Улучив момент, когда там никого не было, спустились, ножи в руки взяли. Встали по обе стороны от входа в дзот. Немцы в это время открыли огонь из пулемета, дежурный, беспокоящий. Момент подходящий, за грохотом выстрелов пулеметчики не слышат ничего. Игорь рванулся в дзот, за ним Изместьев. Катков ножом под левую лопатку пулеметчика ударил, Пашка второго номера. Да как-то неудачно, немец захрипел, повернулся. Игорь в грудь пулеметчика ударил.