– Зря по собаке стрелял и позицию не сменил, засек он тебя, – крикнул старшина.

Верное замечание. А то разлегся, как в тире. Сделал очередь – перекатись, смени позицию. А если бы немец на десять сантиметров ниже угодил? Лежал бы сейчас с простреленной башкой.

Минут десять после стрельбы прошло. Старшина в прицел за немцами наблюдал, потом крикнул Игорю:

– Кажись, все готовы.

– Я стороной обойду, гляну.

– Я подстрахую, давай.

Игорь из-за вагонетки выполз, до леса добрался. А там встал в рост. Автомат наготове, к немцам двинулся. Вон они, на насыпи лежат. Не сводя с тел врагов взгляда, подошел. Двое наповал, сквозные ранения в голову, лужа крови под каждым. Еще трое ничком лежат. Ногой тела перевернул – мертвы. Еще один сбоку рельсов, карабин в руках. Похоже – он в Игоря стрелял, вроде дышит. Нельзя недобитого врага в живых оставлять. И стрелять нежелательно. И так изрядно пошумели. Финку из ножен достал, добил немца, ударив под левую лопатку. Знать бы еще, каков состав группы был. Вдруг разделились? Неожиданно раздался странный звук. Игорь головой покрутил.

Вроде слева идет. Пару шагов через рельсы сделал. Рация в чехле, на прием работает.

Игорь нагнулся, клапан на чехле расстегнул. Рация забубнила:

– «Зюйд» вызывает своих птенцов.

Во как! Игорь взял наушники, нажал тангету передачи.

– Слушаю, «Зюйд».

– Доложите обстановку.

– Преследуем, идем по узкоколейке, добрались до разъезда, противника не наблюдаем, – ответил Игорь.

– Понял, следующий сеанс через полчаса.

– Яволь!

Пока Игорь говорил, подошел старшина:

– Ты с кем тараторил?

– Наверное, с полевой полицией.

– На немецком? – удивился старшина.

– Нет, на матерном русском, – засмеялся Игорь.

– И чисто говоришь?

– Как немец.

– Не сказал он, что ты не егерь?

– Рация голос изменяет. Раз говорил, значит, не заподозрил ничего.

– Хм, может, рацию с собой возьмем?

– А если запеленгуют? Скажут кодовое слово, а я не знаю. Засекут сразу.

– Верно. Тогда разбить надо, все немцам урон.

Игорь плечами пожал. Старшина всем своим весом на рацию прыгнул. Хрустнула пластмасса, заскрипело сминаемое железо, лопнуло стекло. Наверное, лампы раздавил.

– Все, уходим.

– Погоди. Документы посмотрим. Кто такие, откуда. А ты ранцы обыщи. Можно харчи забрать.

Игорь обыскал одежду убитых. У одного егеря на поясе великолепный нож в чехле. Не удержался, снял нож, на свой пояс нацепил.

Ножи, особенно хорошие, в разведке были проблемой. Зачастую использовали трофейные, у кого была возможность, делали на отдыхе в полевых ремонтных мастерских из рессорной стали. Старшина обнаружил галеты, коньяк во фляжке, ветчину в большой килограммовой банке.

– Брать?

– Бери. Наших харчей мало осталось.

Хотел добавить: неизвестно, сколько по лесам прятаться придется. Шли до сумерек. Пока еще видно, сориентировались по карте. Если направо, выйдут к Толочину. Вот здесь их ждать точно не будут. Несколько минут обсуждали варианты, сошлись во мнении – от Толочина на север, к Сенно идти, от него на восток повернуть, полсотни километров, а то и меньше, и линия фронта. Крюк? Несомненно. Но есть шанс вырваться из капкана. До Толочина не дошли, сил не хватило. И так набегались сегодня. Плотно поужинали трофейной ветчиной с галетами, по сотке коньяку выпили. Ноги гудели после длительного перехода. Спали по очереди, первую половину ночи Игорь, вторую снайпер. Утром доели ветчину. Старшина расщедрился, еще по сто грамм выпили. Надо хоть как-то взбодриться, оба чувствовали себя измотанными. И впереди день предстоял не лучше. Обошли с запада Толочин. Дальше осторожничали, у немцев тыловые подразделения в лесах – склады, бочки с ГСМ, полевые радиостанции на грузовиках. Чувствовалось – фронт недалеко. А вот дороги пересекать – по времени затратно. Пока разрыв между колоннами дождешься, полчаса-час потеряешь. Когда дорога свободной оказалась, ее перебежал Игорь, за ним старшина. Из-за поворота мотоцикл выехал. Как оба мотор не услышали – загадка. Пулеметчик в коляске сразу огонь открыл, старшина вскрикнул, упал. У Игоря автомат на груди. Вскинул, дал очередь, другую. Мотоцикл в кювет съехал, перевернулся. Игорь на дорогу выбежал, старшине помог до деревьев добраться.

– Ты, браток, полежи. Куда тебя?

– В ногу.

– Я быстро, мотоцикл надо убрать, иначе нам хана.

Игорь помчался по дороге к мотоциклу. Оба немца убиты. Он оттащил тело одного в лес, вернулся, поднатужился, поставил мотоцикл на колеса, закатил подальше за кусты. Опять вернулся, подхватил второго убитого за ноги, заволок за деревья. А издалека уже приближается звук моторов. Игорь залег. Первым бронетранспортер шел, за ним колонна из грузовиков. Проехали, осела поднятая пыль.

Игорь к старшине побежал.

– Давай осмотрю.

Игорь сапог с ноги снайпера стянул. Пуля в мышцы голени вошла, да не вышла, с другой стороны прощупывается. Еще бы немного, и насквозь прошла. Старшина сквозь зубы постанывает.

– Коньячка глотни, полегче будет, фляжку мне передай.

– Зачем?

– Простерилизовать. Извини, резать придется.

Старшина сел.

– Ногу отрезать хочешь?

– Сдурел? Пулю вытащить. Терпи.

Старшина коньяка щедро глотнул, передал фляжку Игорю. Тот из фляжки на нож полил, сделал небольшой разрез почти над пулей. Кончиком ножа подцепил ее, извлек.

– Дай бинт.

Старшина из брючного кармана достал индивидуальный перевязочный пакет в прорезиненной упаковке. Игорь голень перебинтовал. Бинт кровью окрасился. Но пуля крупные сосуды не задела, а мышцы быстро заживут. Пара недель, и снова в строю. Но это если в тылу у своих. Ранение в чужом тылу одного почти сразу отягощает группу. И фронт перейти затруднительно.

– Ты чего в разведку пошел, Катков? Тебе в медицину идти надо было.

– Старикам вроде тебя клистиры ставить, – усмехнулся Игорь.

– За старика в лоб получишь, когда выйдем.

– М-да. Выйти теперь проблема.

Старшина промолчал.

– Может, в деревне какой-нибудь меня оставишь? У доброй тетки.

– Ага, в деревне полицай, тебя вычислят и на пеньковом галстуке вздернут. Нет уж, вдвоем пришли, вдвоем вернемся. В разведке своих не бросают.

– Рискуешь сильно.

– А когда я в рейде не рисковал? Оставим бесполезный разговор. Тебе бы лучше молчать, силы беречь. Потерпи, я сапог натяну.

Игорь штанину опустил, портянку вокруг ступни намотал. Осторожно сапог натянул. На голенище сапога маленькая дырка от пули.

– Идти сможешь?

– Попробую, но не быстро.

– Это понятно.

По сухому идти – это терпимо. А ну как ручей переходить придется? Рана загноиться может. Придется маршрут тщательно выбрать.

Старшина держался, не стонал, шагал, но видно было – хреново ему. Каждый шаг боль вызывал. Ежечасно делали привалы, темп упал. Впрочем – задание выполнено.

За оставшуюся половину дня преодолели не так много, километров двенадцать-пятнадцать. Игорю приходилось осторожничать. Выйдут к открытому месту, он четверть часа в бинокль местность осматривает, не упуская мелочей. В одной деревне увидел несколько мотоциклов, рисковать не стали, обошли, сделав приличный крюк. Повезло оторваться от облавы, отделались ранением в ногу снайперу, когда наткнулись на мотоциклистов. Можно сказать – малой кровью отделались. Но удача дама капризная, могла отвернуться в любой момент.

Посоветовавшись, двигаться решили ночью, а остаток дня отдыхать.

– Ты вздремни, сержант, – сказал старшина. – У меня рану дергает, все равно не усну.

– Лады.

Игорь уснул сразу. Поднялся сам, когда стемнело. С одной стороны, передвигаться ночью удобнее. На дороге немцев нет, сидят по гарнизонам. С другой стороны, сложнее. Немцы на оккупированных землях ввели комендантский час – с семи вечера до восьми утра.

Жителям запрещалось выходить из дома. А по всему, что двигается ночью, немцы стреляли без предупреждения. На ночь на перекрестках дорог, на мостах, на въездах в города и села выставляли патрули. И нарваться на неприятность можно запросто. А с раненым не убежишь, да и отстреливаться нечем, у старшины четыре обоймы, у Игоря один магазин. Фактически на минуту боя.