Мокрый, грязный, но довольный. Теперь можно и к своим, задание выполнено. Отдышался и по лесу бегом. А навстречу Манков.

– Жив? А я не видел, как ты прыгал. Думал – последний разведчик погиб.

– Рано хоронишь, командир. Я прыгал с левой стороны, вам не видно было.

– А теперь ходу. Немцы взбесятся. То взрыв на разъезде, сейчас обрушение моста. Кто-то из охраны, оставшийся в живых, доложит о бронетранспортере. Немцы сразу поймут – действует диверсионная группа. После первой неудачи не ушла. Организуют облаву, как пить дать.

Пулемет бросили. Зачем тащить такую тяжесть? Сидор на плече у Манкова почти пустой. Шли по возможности быстро.

Конечно, были вынужденные задержки, когда приходилось пересекать дороги. Ждали, пока проедут немцы, перебегали – и дальше. В одном месте ручей был, неглубокий, дно песчаное, твердое. По нему километра полтора шли. Если немцы по следу собак пустят, это собьет с толку. За неделю добрались до передовой. Оба вымотались, есть хотелось до колик в животе. Ночью немецкие траншеи перешли. Обоим это не впервой. Сразу за немецкими позициями ползком, след в след. Игорь впереди землю прощупывал. У Манкова рана на руке гноиться стала, не заживала, поэтому Игорю самому все выполнять приходилось. Нейтралка широкая, с километр. Да еще наши саперы постарались, мин понаставили. Но по ночному времени успели в свои траншеи перебраться. А с командиром пехотной роты уже Манков разговаривал.

Только к вечеру добрались в разведуправление фронта. Манков доложил, даже докладную записку написал, а потом свалился с высокой температурой. В госпиталь его отправили, и увидеться с Манковым Игорю больше не пришлось. Ему неделю отдыха дали. Отсыпался, исправно на кухне дополнительный паек получал, уж больно исхудавшие к нашим вышли. Наш самолет-разведчик уже в день обрушения моста фотоснимки сделал, поэтому командование о выполнении задания раньше возвращения разведчиков узнало.

Отведенную для отдыха неделю использовать не удалось. Уже на пятый день его окликнул командир взвода:

– Сержант Катков!

– Я!

– За мной!

В разведотделе майор Загуменный предложил сесть.

– Знаю, сержант, не отдохнул толком. Но время не терпит. Тебе необходимо провести в тыл авиационного наводчика и радиста. Предположительно в пятидесяти километрах от фронта в этом районе…

Майор расстелил на столе карту. Игорь встал, сделал шаг к столу. Майор карандашом обвел предполагаемый квадрат.

– Где-то здесь находится аэродром подскока. Скорее всего, ровное поле, где у немцев два звена истребителей. Основные аэродромы у них под Минском, но там бомбардировочная авиация, и под Бобруйском. Подлавливать наших пилотов стали, как из засады. Чтоб ты знал, наши бомберы под прикрытием истребителей идут. Истребители обычно сверху находятся, для маневра. А тут потери начали нести. Откуда ни возьмись, выныривают, атака – и отваливают. Твоя задача – провести через немецкие позиции и помочь в поиске. Вопросы?

– Когда выходить?

– Сегодня ночью, будь готов к двадцати двум часам.

– Есть!

Игорь у старшины паек получил из расчета на пять дней поиска. Вычистил оружие, снарядил магазины. Нож до бритвенной остроты довел. Не воевать собирался, в разведку, но всякое случиться может. Выспаться успел, ночь предстоит бессонная. За полчаса до выхода на передовую уже готов был. По традиции не брился – плохая примета. К передовой его сопровождал командир взвода. В расположении пехотной роты, в блиндаже, их уже ждали. Познакомились. Авианаводчиком был старший лейтенант.

– Воронцов, – представился он.

– Радист Степанцов, – козырнул молодой сержант.

– Сержант Катков, – ответил Игорь.

Слово взял командир разведвзвода Харитонов:

– На нейтралке идти или ползти точно за сержантом, в стороны не отклоняться. Подчиняться в любой мелочи. А теперь попрыгайте!

Радист не понял.

– Простите, что?

– На месте попрыгайте.

Радист подпрыгнул. Звякало сильно.

– Любой звук перед немецкими траншеями – верный обстрел. Приведите себя в порядок.

Через несколько минут попрыгали еще. Харитонов остался доволен.

– Выходим!

Сначала по траншее шли. Впереди командир роты, бойцы-пехотинцы знали его, пропускали без всяких паролей. Из траншеи свернули в короткий ход, ведущий в сторону нейтралки, заканчивался он стрелковой ячейкой.

– Ни пуха ни пера, – сказал Харитонов.

– К черту, – традиционно ответил Игорь и первым полез из ячейки.

За ним стали выбираться радист и старлей. Сначала шли в полный рост. Старлей тут же высказался Игорю:

– Ну и порядки у вас в разведке! Старшего по званию к черту посылаете! Безобразие!

– Традиция такая.

Саперы сообщили, что наших мин нет, а немецкие перед самыми траншеями, да и то противотанковые. Нейтралка широкая, половину шли в полный рост. Потом по команде Игоря легли, поползли. Немцы из траншей пускали осветительные ракеты, но они освещали ближние подступы, метров двести – двести пятьдесят от траншей.

Ползли быстро. Но Игорю периодически приходилось сбавлять темп, а то и останавливаться.

Ни авианаводчик, ни радист ползать не привыкли. Один раз Воронцов на железяку наткнулся, ладонь слегка раскровянил, непроизвольно вскрикнул.

Игорь обернулся:

– Старшой, еще раз звук издашь, получишь пулю. И не от меня, а от дежурного пулеметчика.

Малой группой пересекать передовую легче, но подготовленным людям. Игорь предпочел бы идти с разведчиками да радистом. Они бы и сами этот аэродром обнаружили, а радист координаты сообщил. А теперь получалось, что в группе из трех человек только у Игоря опыт есть. Как квочке за цыплятами придется за ними присматривать. Не нравилось такое задание Игорю, но кто из военных на фронте задачи может выбирать по вкусу?

Когда взлетали ракеты, неподвижно замирали. Потом ползли вперед. До заграждений из колючей проволоки добрались. Игорь прошептал:

– Степанцов, рацию сними. Я проволоку приподниму, ты пролезешь под колючкой, старлей рацию передаст.

Рация в вещмешке за спиной у радиста, горб здоровенный получается. Если не снять рацию, не проползет под проволокой. Неуклюже получалось у радиста. Парень молодой, старательный, но сноровки, опыта нет.

До немецкой траншеи рукой подать. Игорь дал знак – оставайтесь на месте. Сам к брустверу подполз, прислушался. Тишина. Плохо. Часовой может стоять совсем рядом. Лучше бы ходил. Заполз на бруствер, осторожно заглянул в траншею. Прямой участок метров десять, пустынный. Игорь махнул рукой. Первым подполз радист.

– Перепрыгивай, только тихо. Сразу ложись и отползай. Рукой перед собой щупай. Немцы банки консервные кидают, не наткнись.

Радист поднялся в рост, прыгнул, не удержался, упал на живот. Твою мать! Игорь зубами заскрипел от злости. Самый напряженный, опасный момент, а радист ведет себя как слон в посудной лавке! Следом, по знаку Игоря, перемахнул авианаводчик. У старлея это получилось лучше. Игорь сам собирался преодолеть траншею, а в двадцати метрах от него хлопнул выстрел.

Вверх взлетела осветительная ракета. Игорь застыл на месте. Когда «люстра» прогорела, перемахнул через траншею. Оба из группы в пяти метрах от траншеи лежат, его ждут. И снова ползком вперед. Игорь метр проползет, перед собой рукой шарит. Не хватало на стеклянную бутылку или консервную банку наткнуться. Но пока везло. Метров через триста вторая траншея. Ракет отсюда не пускали, но часовые были. И эту траншею преодолели. Еще немного ползком, потом Игорь поднялся, за ним наводчик и радист.

– За мной, след в след!

Еще на своей земле Игорь карту изучил. Впереди и правее лесок должен быть, но туда идти рискованно. Немцы поблизости от передовой в таких рощах артиллерийские батареи ставят, прячут склады боепитания.

По пути несколько раз делал замечания:

– Смотрите под ноги, топаете, на мусор наступаете.

В паре километров западнее передовой настоящий лес начинался. Туда вел группу Игорь. Немцы глухих лесов опасались. Добрались до леса, углубились.