Расстояние между собакой и разведчиками быстро сокращалось, фора по времени уже истекла, как утренний туман над рекой. Проводник удивлялся. Собака идет к линии фронта. Он полагал, что собака потянет по следу в лес, к партизанам.

Собака уже почувствовала преследуемых, начала тонко повизгивать. Проводник решил отпустить собаку с поводка. Он не знал, что разведчиков двое, а то поостерегся бы. Полагал, собака догонит убийцу, вцепится мертвой хваткой, задержит. А тут и он подоспеет.

Собака помчалась в темноту. Пес выдрессирован, мчался тихо, не лаял. Разведчики заметили мчащуюся на них тень, когда пес уже рядом был. Обернулись, лейтенант успел руку подставить, согнув в локте. Пес прыгнул, вцепился клыками в предплечье. Лейтенант от боли вскрикнул, не сдержался, крикнул Игорю:

– Ножом работай!

Игорь и без его приказа штык выхватил. А куда бить? Пес таскает Федюнина, как тряпичную куклу. Не приведи бог ударить ПНШ.

Собака рычит злобно, но Игорь ударил ее сбоку, улучив момент. Пес взвизгнул, но руку не отпустил. Игорь удары начал наносить в живот, шею, грудь собачью. Пес отпустил руку, свалился, испустив дух.

– Откуда взялся, сука?! – выругался Федюнин.

– Кобель, – пошутил Игорь.

– Плевать, за ним проводник бежит. Прокололись мы. Ложись!

Упали на землю, расползлись в стороны. Через полминуты послышался топот, из темноты выбежал проводник. Лейтенант из положения лежа ударил проводника под колено. Немец упал на спину, аж дух выбило – хекнул. А вдохнуть уже не смог. Коршуном кинулся на него Игорь. Один, второй удар штыком в грудь.

– Тащи его в кусты, я собаку.

Игорь ухватил немца за руки, поволок. Федюнин следом тащил собаку, ухватив за передние лапы. От дороги успели на двадцать-тридцать метров отволочь, когда на дорогу выбежали солдаты и фельдфебель.

– Где проводник? – громко спросил фельдфебель. – В какую сторону он подался? Вы двое – туда, осмотреть дорогу метров на сто и назад. А вы – эту сторону. Я буду на перекрестке.

Разведчикам слышно хорошо, лежали тихо. У немцев преимущество в людях и оружии. Четыре ствола у солдат и пистолет у фельдфебеля против автомата Игоря и пистолета Федюнина. Кроме того, стрельба в тылу сразу привлечет внимание, немцы из близлежащих частей патруль вышлют, не исключено – на броневичке, для быстроты и огневой мощи. Потому лучше затихариться. Лежать пришлось долго, пока солдаты, громко топая сапогами, пробежали от перекрестка, потом вернулись. О чем говорили, слышно не было. Фельдфебель ругаться начал, долетали обрывки слов. Все вместе проследовали по дороге, ведущей к передовой. Одну фразу фельдфебеля уловили:

– Надо связаться с гехайм фельд полицае по рации…

Дело оборачивалось худо. Как только немец доберется до рации, перекроют все дороги заслонами, предупредят передовые части о возможном прорыве из тыла. А еще мотоциклистов разошлют. Теперь время работало против разведчиков. Когда немцы удалились, лейтенант простонал:

– Посмотри руку, по-моему, чертов пес сломал мне кости.

– Снимите китель, товарищ лейтенант.

Федюнин сбросил китель. Предплечье в нескольких местах прокушено, крови мало, но место укусов распухло. Игорь достал индивидуальный перевязочный пакет, сделал перевязку, помог Федюнину надеть китель.

– По-моему, к передовой идти нельзя, нас там искать будут.

– Сам такого мнения. Идем в тыл, потом будем думать, где перейти.

Уже отошли изрядно, когда Федюнин сказал:

– В брючном кармане у меня бумажный пакет с документами. Если со мной что случится, забери. К немцам он попасть не должен в любом случае. В безвыходном положении разорви, сожги, спрячь!

– Понял.

– Сведения важные и нашим очень нужны. И как можно быстрее: наступление готовится.

– Надо было табаком с перцем сыпать, когда немца с полицаем в селе убрали.

– Самый умный, да? Что же не сыпал?

– Не брал, думал – в форме чужой мы, не пригодится.

– Вот и я так думал. Прямо по поговорке – петух думал, да в ощип попал.

Лейтенант бодрился, шел сначала быстро, потом сбавил темп. Если случалось ветку задеть, постанывал сквозь зубы. Когда дошли до моста через ручей, ПНШ встал.

– Спустись, дно пощупай. Не исключено – еще собаку по следу пустят.

Игорь в ручей спустился. Неглубоко, до колена, но вода холодная, видимо, ручей из родников подпитывается. Радовало, что дно плотное – глина, гравий, песок. По такому идти можно. Был бы ил, ноги не вытащить.

– Спускайтесь, товарищ лейтенант.

Игорь руку подал, придержал ПНШ. Пошел по ручью первым Игорь. Надо пройти метров двести-триста, а лучше больше. Тогда собака след потеряет, нет в воде запахов. Игорь все ждал команды от лейтенанта, когда выходить можно, уже километр, не меньше одолели. А услышал всплеск. Обернулся, а это Федюнин в ручей упал. Игорь к нему кинулся, а лейтенант без сознания. Еще бы немного, и захлебнулся. Игорь вытащил лейтенанта на берег. Присмотрелся – дышит. Вот невезуха! Видимо, рана серьезная. Федюнин – мужик настоящий, терпеливый. Сколько мог – держался, шел. Раз рухнул без чувств, стало быть – реально плохо.

Надо бы лейтенанта определить куда-то к местным жителям, а с документами, полученными от священника, перебраться через передовую.

Лейтенант застонал, пришел в себя:

– Почему я лежу?

– Сознание потеряли, товарищ лейтенант.

– Хреново! Похоже – фронт мне не перейти.

– К местным надо, заховаться. А мне с документами к своим.

Лейтенант замолк. Игорь в растерянности был. То ли снова сознание потерял, то ли думает. Лейтенант сказал:

– Да, это единственный выход.

Оба понимали это, но где найти того надежного человека, если не знают никого. Да еще на обоих чужая форма. К партизанам в лес? Где их искать? А и встретят, шлепнут их сразу часовые. Трудная ситуация. Игорь сказал:

– Карту надо смотреть, определиться. Я в деревню или село сам пойду. Договорюсь, за вами вернусь.

Лейтенант из-за пазухи карту достал, Игорь фонарь из кармана. Так: вот село, где они были, вот перекресток дорог. Двигались они на запад. Игорь ручеек нашел. Карта немецкая, точная, каждое отдельно стоящее дерево обозначено. По ручью вверх по течению километр приблизительно прошли. Получается – по другую сторону ручья хутор в два дома есть. Не факт, что он обитаем, жители могли уйти, избы могли быть разрушены бомбой или сожжены. А если и живет кто, неизвестно – на чьей стороне, нашей или к немцам служить подался?

Игорь близлежащие окрестности обошел. Нашлась ямка, рядом и большая. Лейтенанта укрыть можно, не на берегу же ему лежать? Помог командиру подняться, придерживал его с правой, здоровой стороны. В ямку уложил, похоже – лежка зайца была, трава примята.

– Ты, Катков, вытащи из кобуры пистолет, патрон в ствол загони. Мне одной рукой несподручно.

– Есть.

Игорь пистолет вытащил, затвор передернул. Теперь Федюнину только с предохранителя его снять да жать на спусковой крючок. Одной рукой управиться вполне можно. Игорь осмотрелся еще раз, запоминая место.

– Я пошел.

– Удачи, Катков.

Игорь ручей перешел, воду из сапог вылил. Хутор в двухстах метрах оказался. Игорю удалось близко подобраться, к задам огорода. Теперь понаблюдать, осмотреться надо. Через час хлопнула дверь, вышел дед. К сараюшке прошел, слышно было, как поросенок хрюкнул. Ага, кормить скотину пошел. Надо потолковать. Ни машин, ни мотоциклов не видно, стало быть, немцев на хуторе быть не должно. Перемахнул через плетень, подкрался к сараю. Как только дед вышел, подскочил к нему сзади, штык к шее прижал.

– Дед, кто на хуторе живет?

– Фу, напугал! Ты ножик-то убери, говорить неудобно.

Игорь штык убрал. Дед старый, в случае чего шею свернуть голыми руками можно.

– Не оборачивайся! Ответа жду.

– Мы с бабкой, больше никого.

– А во втором доме?

– Пустой он. Хозяина в начале войны в армию призвали. Бобылем он жил, лесник.

– Товарища моего ранили, не пристроишь у себя на несколько дней?