– Сам также думал. Как думаешь, командир, долго ли война продолжаться будет? Месяц-два?

Федор опешил, повернулся:

– Скажу тебе одному, не для передачи – года три-четыре…

Федор мог бы назвать и точную дату ее окончания, но он понимал, что старшина не поверил бы ему. А случится, что они выйдут к своим, стуканет куда следует. Ведь в понятии старшины это и не донос даже, а позиция принципиального коммуниста, выискивающего в своих рядах вражескую гидру. Да по-иному и быть не могло, если и в газетах, и по радио, и на партсобраниях постоянно говорили о выявленных вредителях, наймитах империализма, агентах иностранных разведок, причем разведок самых экзотичных стран, вроде Парагвая. Если человеку вдалбливать это изо дня в день и год за годом, поверит.

Старшина с бойцами вернулся на заставу, и десяток бойцов приступили к рытью братской могилы в лесу. Песчаник, рыть легко, но уж больно малы саперные лопатки, годятся только окоп отрыть. Все остальные инструменты сгинули на заставе.

– А гробы, товарищ лейтенант?

– Пока война, забудь. Документы бойцов мне отдайте, тела в плащ-накидки заверните.

– С немцами что делать?

– В воду столкните. Жарко, они к вечеру завоняют. Мы их не звали, пусть плывут подальше. Хотя подождите… Соберите у гитлеровцев документы, я посмотрю, какие армейские части на нас брошены.

Когда бойцы принесли несколько «зольдатенбух» – солдатских книжек, Федор прочитал, что их заставу атаковала рота 45-й пехотной дивизии вермахта. Насколько он помнил, эта дивизия под командованием генерал-майора Фрица Шлипера штурмовала Брестскую крепость, чем и запомнилась в истории. После аншлюса 1938 года и присоединения к Германии Австрии 4-я Австрийская дивизия была переименована в 45-ю дивизию и влилась в состав вермахта. Так что уничтожили погранцы не немцев, а австрияков.

Немцы снова начали обстрел позиций пограничников из пушек, но бойцы успели попрятаться в окопы и траншеи, и существенного ущерба налет им не принес.

Однако через четверть часа Борисов, продолжавший сидеть на сосне, подал сигнал.

– Немцы с тыла на заставу наступают – не менее роты. И два броневика.

Под броневиками якут подразумевал бронетранспортеры. Зачем рисковать солдатами на переправе, когда многие подразделения вермахта перешли на нашу землю по мостам, в том числе и в районе Бреста.

По приказу Федора бойцы центра и правого фланга были переброшены к заставе. Там был дзот, где они и установили «максим», а также траншеи.

Из бронетранспортеров вели интенсивный пулеметный огонь, а поразить их было нечем – ни противотанкового ружья, ни противотанковых гранат.

Меткой стрельбой пограничники заставили пехотинцев залечь.

Немцы попытались охватить заставу с флангов, обойдя ее по лесу, но нарвались на мины и растяжки, понесли потери и отошли.

Бойцы радовались, а Федор был встревожен. Он понимал, что немцы не оставят заставу в покое, придумают каверзу. Или танки пустят, или авиацию. Хотя почему танки? Одного хватит, чтобы раскатать дзот и то, что осталось от заставы. Нет у пограничников средств борьбы против танков.

Через час после неудачной атаки над заставой появился самолет. Такую странную конструкцию бойцы видели впервые – два мотора, два фюзеляжа…

– Гля, парни, что-то непотребное летит! – высказался один из погранцов.

– Это разведывательный самолет. Сейчас высмотрит все, а следом штурмовики полетят. Так что нам лучше в лес, в траншеи на берегу. Только подождать надо, пока улетит.

Уходя к берегу, пограничники прихватили с собой станковый пулемет с запасом патронов.

А вскоре послышался рев моторов. Слишком мелкой и незначительной целью показалась разведчику застава, и потому штурмовать ее прилетел один самолет, «Ю-57», прозванный затем на фронте «лаптежником» за неубирающиеся шасси с обтекателями. Самолет описал круг над заставой – летчик высматривал, что бомбить. Развалины из бревен? Но немцы – педанты по натуре. Получил целеуказание – надо отбомбиться.

Самолет с пикирования сбросил бомбу, на низкой высоте – была видна голова пилота, сидящего в кабине, – вышел из пике и вновь набрал высоту. Летчик примеривался не торопясь, как на полигоне. Русских истребителей нет, как и зенитной артиллерии, опасаться некого. Штурмовик снова вошел в пике, и от него отделились две точки.

Пикирование – самый точный и эффективный вид бомбометания. Обе бомбы угодили в разрушенную казарму, разметав бревна.

«Лаптежник» уже вывел самолет из пике, как вдруг раздался выстрел.

Федор даже огляделся – кто патроны попусту жжет? Что для самолета винтовочная пуля? Как слону дробина! Тем более точно рассчитать упреждение без специального зенитного прицела, как на зенитных пулеметах или пушках, невозможно.

Тем не менее за самолетом появилась жиденькая струйка белесого дыма или пара. Неужели пуля в радиатор охлаждения угодила? Не Борисов ли проявил чудеса меткости?

«Лаптежник» отвернул к реке и скрылся из виду, а пограничники дружно закричали: «Ура!» Однако радовались они рано, потому как послышался нарастающий рев моторов – к заставе двигались бронетранспортеры и пехота.

По приказу Федора бойцы перебежали к траншеям и дзоту у заставы и заняли позиции. Немецкая пехота укрывалась за броней и рассыпалась в цепь метров за сто от заставы.

Погранцы открыли огонь.

Федор забеспокоился – почему молчит пулемет? Сомнут же? И тут «максим» ударил длинной очередью, и сразу несколько пехотинцев упали. Другие залегли, не выдержав пулеметного огня, но погранцы тщательно выцеливали немецких солдат и стреляли.

Укрыться немцам было негде, ровное поле, а окопаться они не успели. Зато пулеметчики с бронетранспортеров открыли огонь, целясь по амбразуре дзота.

В стороне, со стороны леса, раздался выстрел, и один из пулеметов на бронетранспортере замолчал. Ствол его торчал вверх. Еще выстрел – и смолк второй пулемет. Очень вовремя Борисов помог! Ему с дерева пулеметчики были хорошо видны. Спереди их прикрывала броня, но якут-то находился сбоку и выше.

Лишившись огневой поддержки, немцы стали отступать, прикрываясь бронетранспортерами. Когда они скрылись, Федор спросил:

– Раненые или погибшие есть?

Как ни странно, обошлось.

– Старшина, успел до бомбежки съестное найти?

– Успел! – старшина потряс вещмешком.

Найденную провизию поделили по-братски. На каждого пришлось по ржаному сухарю, куску сахара и сушеной вобле. Запивали водой из колодца. Скудно, конечно, но желудок перестал сосать, требовать еды.

– Федоскин, – подозвал к себе бойца Федор. – Сходи на левый фланг, где укрепления строили. Что-то я там ни стрельбы не слышу, ни посыльного оттуда не вижу. Узнай, есть ли там потери, что с боеприпасами. Да поосторожнее только, не рискуй. По тропе вдоль следовой полосы не ходи, она с другого берега проглядывается, не ровен час – стрелять начнут.

– Есть!

Федор достал из командирской сумки карту и развернул ее. Из курса истории ему было известно, что Брестская крепость еще держится, в то время как сам город уже оккупирован. Многие бойцы и командиры, не успев вступить в бой, оказались в плену.

Сейчас погранцы его заставы немцам как заноза в заднице, но в том, что уходить с заставы рано или поздно придется, Федор не сомневался, в противном случае уничтожат самолетами или танками. Значит, выводить людей надо. Однако уходить в сторону Бреста было рискованно – даже бесполезно. Но как далеко фронт?

В первые дни, недели, месяцы войны немцы шли танковыми колоннами по шоссе, через неделю после начала войны пал Минск. Стало быть, уходить надо глухими местами. Это сложно, если учитывать, что в Белоруссии рек и речушек полно, а хуже того – болота, по большей части непроходимые.

Федор и читал, и видел документальный фильм об Илье Старинове, еще с испанских времен известном, как организатор диверсий. Он и мины хитроумные придумывал, как в Испании, при взрыве тоннеля, когда мина сама прицепилась к паровозу. Или взрыв здания в Харькове, где разместилось немецкое командование, с использованием радиоуправляемой мины.