– Сжечь его надо к чёртовой матери!

– Зачем, товарищ капитан? Это же неподвижный ДОТ! Броня есть, пушка, пулемёт! Стоит удобно. Пока его в сторону не убрать, к мосту не подъехать.

– А кто в танке сидеть будет? Ты? С пушкой-то сладишь?

– Не боги горшки обжигают.

Кольцов хмыкнул, посмотрел на Илью как-то странно.

– Где научился?

– Из окружения выходил, пришлось познакомиться.

– Ладно, согласен. Если выберемся из этой передряги, к себе в роту заберу, мне такие орлы нужны.

– Вместе с Сопиевым и Манковым. Группа у нас уже сложилась, товарищ капитан.

С другой стороны моста показался Александр. Руки поднял, в одной плетёная корзина, в другой узел.

– Манков вернулся, похоже – с харчами.

У Александра рот до ушей.

– Харчи прибыли!

Разложили все припасы на коляске мотоцикла. О! Целое богатство по фронтовым меркам. Десяток варёных яиц, несколько луковиц, картошка варёная, два каравая деревенского хлеба и небольшой кусок сала. Манков разложил харчи на девять одинаковых кучек, ножом сало порезал.

– Прошу к столу!

Расхватали вмиг. Почти всё съели, как Манков сказал.

– Эх, фронтовые бы сто грамм, для согрева!

Бойцы вздохнули. Все вымокли и сейчас бы выпивка не помешала. Илья всё намеревался спросить у Кольцова, почему он с пехотинцами, а не разведчиками своей роты. Но интересоваться не стал. После еды Кольцов приказал.

– Сафронов, коли сам напросился, иди в танк. Ты вроде передового поста будешь, наблюдай.

Илья взял с собой Бузулуцкого, вытащить из танка убитого танкиста. Сидеть рядом с убитым противником ему не хотелось. Сняв поясные ремни, пропустили их под мышками танкиста, вытащили его через люк. Самый удобный способ эвакуации. Такой применяли для раненых членов экипажей боевых машин, ещё в училище тренировались. Бузулуцкий у немца пистолет вытащил из кобуры.

– Пригодится!

Подмигнул и ушёл, чавкая сапогами по грязи. Илья в танк забрался, закрыл люки в башне и у водителя. Снаружи их не открыть, если только специальным ключом, такие бывают у эвакуаторщиков подбитых машин. Стал осматриваться в танке. В башне места для двоих танкистов и одно сидение впереди, для механика-водителя. Потянув рычаг, открыл затвор. Снаряд в стволе, сбоку лента тянется, пушка автоматическая, но калибр мал, снаряды немногим больше, чем у нашего ДШК. И в пулемёт лента снаряжена. Нашёл боеукладку. Случись бой, искать некогда будет. В командирской башенке по кругу смотровые щели, закрытые триплексами, толстыми пуленепробиваемыми стёклами. Обзорность почти круговая. Из-за дождя видимость метров сто с небольшим. Что в танке хорошо, дождь не мочит, а ещё от двигателя за перегородкой тепло идёт. Для фронтовых условий даже очень приемлемо. Но танкистом Илья никогда быть не хотел. В современных условиях боя танковая дивизия живёт недолго, не более получаса. А в спецназе многое от тебя зависит, от умения, опыта, интуиции.

Включил рацию, громкость едва-едва, чтобы снаружи слышно не было. Сделал бы такое кто-нибудь из бойцов его взвода – отругал. Зачем аккумулятор сажать? Тем более рация на танке ламповая, энергопотребление большое. Но ему на танке не ездить. Долговременная огневая точка, сокращённо – ДОТ, предмет неподвижный. Попробовал рукоятью башню повернуть, пошла легко. Развернул её стволом к корме, откуда может появиться противник. Есть и электропривод, но Илья пользоваться им побоялся. Неплохо танк оборудован, изнутри броня листами пробкового дерева подбита. И танкистам меньше синяков при езде по пересечённой местности, и при попадании снаряда по броне мелкие осколки застрянут. А ведь танк этот не самой современной разработки. От еды, тепла от двигателя, от шума дождя по броне, разомлел, в сон потянуло. Ущипнул себя за руку. Спать нельзя, он сейчас по огневой мощи превосходит всех бойцов на том берегу, за мостом. На него надеются, и подвести нельзя. Видимо, на какое-то время, на минуту-две, смежил веки. Разлепил, мотнул головой, к смотровой щели приник. Ба! Фигуры набегают и много. Проявляются из-за дождя, как из ниоткуда. Илья за пулемёт пересел, такой же МГ-34, как и на коляске мотоцикла. В шаровой установке закреплён надёжно, отсюда кучность стрельбы и точность высокая. Выставил целик на сто метров. Медлить больше нельзя. Дал длинную очередь, с поводкой по фронту. Не ожидавшие стрельбы из своего танка немцы понесли потери, залегли. Откуда они взялись? Шума грузовиков он не слышал. Только позже понял – в танке, как в глухой коробке, слышимость никакая. Немцы хоть и залегли, а видно их на ровном поле. Илья, не торопясь, наводил, давал очередь, переносил прицел на другую цель, ещё очередь. Сделав так несколько раз, прошёлся длинной очередью по залёгшей цепи. Не выдержали немцы огня, стали отползать, потом вскочили и убегать. А Илья, хоть фигуры уже почти не видны за пеленой дождя, дал длинную очередь с поводкой. Пулемёт смолк, кончились патроны. В башне пороховых газов полно, в горле першит. Вытяжной вентилятор бы включить, да где тумблер? Открыл люк, свежий воздух пошёл, дышать легче стало. Илья заменил коробку с патронной лентой. В боеукладке их ещё восемь, надолго хватит. Обычно в танках запас патронов на один пулемёт от двух до трёх тысяч штук. Танковые пулемёты, в отличие от пехотных, имеют мешок для сбора гильз. Не на пол они летят, а прямиком в гильзоприёмник, иначе могут попасть под педали, тяги и заклинить. Илья мешок снял, высунул руку из люка, вытряхнул ещё тёплые гильзы. По броне железный стук. Илья голову поднял. Минаев у танка стоит, прикладом стучит о броню.

– Соскучился?

– Капитан послал узнать, как ты?

– Передай – нормально. Видишь – приборку навожу.

– Кольцов спрашивает – помощь нужна?

– Пока один управляюсь.

Илья люк захлопнул. Скоро темнеть начнёт, время опасное. Немцы могут под покровом темноты к танку подползти, заложить фугас и взорвать. Танк лёгкий, броня тонкая, трёх-четырёх килограммов взрывчатки под днище вполне хватит, чтобы уничтожить боевую машину. Вопрос только в том, есть ли у немцев сапёры? Похоже – наступала пехотная рота, судя по численности. В ротах сапёров нет. Хотя их командир вполне может вызвать по рации подмогу. Стало быть, желательно ночью не в танке сидеть, а снаружи охранять.

Илья так и сделал. Как стемнело, выбрался из танка. Дождь уже прекратился, но было сыро, промозг-ло, прохладно. У, до утра задубеешь! Температура что внутри танка, что снаружи – одинаковая, двигатель уже остыл, тепла не давал. Сколько мог, крепился, но в три часа ночи мышцы уже мелкой дрожью взялись. И приседал и руками размахивал, помогало мало. Решил в танк забраться, там хотя бы ветра нет. Залез, а вокруг массивное железо – пушка, пулемёт, кажется, последнее тепло из тела забирает.

Люк на башне открыт, иначе ничего не услышать. Придрёмывать начал, всё же не железный, но слушал. Ближе к утру шорохи, такое ощущение – под днищем. Илья сапоги снял, портянки. В сапогах, как ни старайся, по броне грохочут. Выбрался из башни, в руке автомат. Броня ноги неприятно холодит. Скользнул на землю с носовой части. Действительно, шорохи слышны из-под танка. Наши бойцы постучали бы по броне, голосом позвали. Чужие возятся. Илья автомат с предохранителя снял, нагнулся, дал очередь под днище. Вскрик, стон. Илья ещё очередь дал, стихло всё. Зато со стороны немцев по танку огонь открыли. Пули били по броне, с противным визгом рикошетировали. Илья корпусом танка прикрыт, но всё равно опасно. На корпус танка взобрался, со стороны немцев его башня прикрывает. А немцы сразу из нескольких стволов лупят. Дождался, пока стрелять перестанут, вскочил на башню, внутрь залез, люк прикрыл. Видимо, звякнул люком неосторожно. Снова пулемёт заработал, но Илья в безопасности. По вспышкам выстрелов прицелился, дал очередь. Нет, надо серьезно проучить. Пересел за пушку, сейчас устроит сабантуй. Дал очередь из пушки, гильзы со звоном на пол полетели. На позициях немцев разрывы. Илья же башню немного повернул и снова очередь, потом башню в другую сторону. Сколько снарядов выпустил, не считал. В башне дышать от пороховых газов нечем. А люк открывать побаивался, с немцев станется, подберутся и в открытый люк гранату забросят.