Бандит вскинул пистолет, нажал спуск, курок сухо щёлкнул, а выстрела не произошло, осечка. Патроны-то ещё фронтового выпуска, да после войны почти десять лет прошло, подвели. Андрей моргнул непроизвольно. Трудно стоять под стволом без права на помилование.

Андрей бросился на бандита. Промедли он миг, и несостоявшийся убийца успеет передёрнуть затвор. Опер прыгнул и ударил бандита головой в солнечное сплетение. Бандит выронил пистолет, рухнул, Андрей начал его молотить кулаками по морде. Бандит уже недвижим, Андрей продолжал бить и бить, не соображая. Всплеск адреналина требовал выхода. Скрипнула входная дверь, в подъезд вошла соседка – старушка. Только тогда Андрей прекратил бить. Стало неудобно. Сидит опер на мужике и молотит его, что соседка о нём подумает? Поднялся, платком поднял пистолет, сунул изъятый пистолет в карман пиджака. Потом обыскал лежавшего, из брючного кармана достал нож-бабочку, тоже убрал в карман. Во внутреннем кармане пиджака бандита обнаружил записную книжку, пролистал. Записи непонятные, явно зашифрованные, вроде Яша 2800. Или кличка и цифры, похожие на телефонный номер. Надо будет изучить в спокойной обстановке, на светлую голову.

Кулаки в кровь разбиты, костяшки саднят, но сам цел, а вот у мужчины не лицо, а кровавая маска. Андрей бегом поднялся в квартиру, своим ключом отпер дверь, схватился за телефон, висевший на стене в коридоре. Набрал номер дежурного в своём райотделе.

– Николай, ты? Это Фролов. К моему дому, адрес, надеюсь, не забыл, срочно «воронок». Есть клиент, срочно, ты понял?

И, не выслушав ответ, повесил трубку. Из комнаты на голос мужа выглянула Мария.

– Обедать когда?

– Позже, времени нет!

И кубарем по лестнице вниз. У мужчины уже двое сердобольных соседей. Одна тётка из тридцать седьмой квартиры платочком ему лицо вытирает.

– Распустилось хулиганьё! Прямо в подъезде приличного мужчину избили!

Завидев Андрея, загомонили.

– Куда милиция смотрит!

– Этот приличный человек – убийца, с пистолетом по мою душу явился! Желание ему помочь ещё не пропало?

Женщины в страхе отшатнулись.

– Ужас какой. Днём в подъезде!

И быстренько убрались. Мужчина дышал, даже пытался двигать руками. Жалости к нему не было. Если бы не осечка пистолета, сейчас бы он лежал на полу в подъезде. Через четверть часа подкатил «воронок», в подъезд зашёл водитель – милиционер Соломенцев.

– Андрей Михайлович, здравия желаю! Что у вас?

– Покушение на меня. Этого надо в отдел доставить, в КПЗ.

– Я, конечно, доставлю. Но, может, его лучше в больницу?

– Много чести! А сдохнет, Родина по нему плакать не будет. Берись!

Вдвоём вынесли мужчину из подъезда, погрузили в «воронок». Пришлось и Андрею ехать, писать сопроводительные документы.

Дежурный, как увидел избитого, замахал руками.

– Товарищ Фролов! Куда же его в КПЗ? Ему в больницу надо. Отдаст концы в камере, кто отвечать будет? Это же ЧП!

– Я отвечу. Вызови «Скорую», пусть осмотрят, помощь окажут. И в камере этот гад должен быть один. Ты меня понял?

– Понял.

Были случаи, когда в камеру помещали нескольких задержанных. Посаженных за мелочовку утром, после штрафа, отпускали. Серьёзные уголовники ухитрялись передать своим подельникам записку или устные указания, серьёзно влияющие на ход дела.

– Я ушёл, до утра не беспокой.

– Соломенцев, отвези Фролова, пока срочных дел нет.

Андрей позорно уснул в машине. Уже во дворе водитель деликатно кашлянул, потом тронул за рукав.

– Андрей Михайлович, приехали. Ваш дом.

– Спасибо, выручил.

Едва поев, Андрей разделся и рухнул на постель. Мария стояла рядом, смотрела на мужа, качала головой. Вот что в его службе такого, чтобы за маленькую зарплату так выматываться?

Андрей проснулся утром, быстро попил горячего чая, как любил, побрился, осмотрел одежду, почистил щёткой. И бегом к остановке трамвая. Успел вовремя. У оперов вид помятый, как с глубокого похмелья, а запаха соответствующего нет. Андрей на ухо Гаевому шепнул:

– В КПЗ сидит тот, кто вчера из избы ушёл.

– Да ну! Кто же его?

– Я. Выстрелить в меня в подъезде дома хотел, да осечка вышла.

– Везучий ты, Фролов! Счастлив твой ангел.

Слово последнее услышал Феклистов.

– Это кто про ангела? Реакция у Фролова отменная и стреляет, как снайпер. Учиться у него надо. Так, начинаем.

Разговор шёл долгий. Разбирали ошибки и недоработки вчерашнего захвата хутора, потом Феклистов о текущих уголовных делах заговорил. Сроки поджимали.

– Напоследок радостное известие. Партия и правительство уделяет большое внимание работе правоохранительных органов. Нашему райотделу в числе лучших выделено сразу два автомобиля. Один «ГАЗ-69», для дежурной части, а второй – «Победа», конкретно для уголовного розыска.

– Ура! – откликнулись оперативники. – Только пусть без раскраски будет.

Под раскраской понимали синюю полосу на борту с надписью «Милиция». Если для машины дежурного отделения такая надпись необходима – стражи порядка едут, то на машине оперативников надпись излишняя. Иной раз скрытно проследить за кем-то надо. Из-за желтой окраски машин милиции, да с синей продольной полосой, жулье называло их «канарейками».

Вообще, год оказался богатым на события. Каждый месяц «Правда» печатала о новостях. 19 февраля вышел Указ Верховного Совета о передаче Крыма в состав Украины. 13 марта создан Комитет Государственной Безопасности СССР. 2 марта Постановление ЦК КПСС «Об освоении целинных земель», выполнять которое поехали в Казахстан тысячи молодых людей со всего Союза. 14 марта объявили о завершении строительства кольцевой линии Московского метрополитена. 6 июня, в ознаменование 800-летия Москвы, на Тверской площади открыли памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому. Нечасто бывало, чтобы большевики ставили памятник князю. Но были и другие события, не освещавшиеся в прессе. Так, 14 сентября на Тоцком полигоне в Оренбургской области был произведён ядерный взрыв и учения, в которых участвовали 45 тысяч военнослужащих, которые после взрыва преодолели заражённые участки местности, получив огромную дозу облучения. А 17 сентября на острове Новая Земля открыли ядерный полигон. СССР становился мощной ядерной державой. Но наряду с этим – восстание политзаключённых 18 мая в Кенгирском лагере в Казахстане, жестоко подавленное.

Цензура строго смотрела за средствами массовой информации. О выпуске на городские маршруты нового троллейбуса «МТБ-82» в весёлой жёлто-голубой раскраске – это пожалуйста. О трагических событиях – ни-ни. Нет и не может быть в стране победившего социализма печальных происшествий.

На этом фоне получение двух новых автомобилей райотделом милиции смотрелось жизнеутверждающе. Страна оправилась после войны, и у народа были радостные ожидания. А уж после Двадцатого съезда партии, когда Н. С. Хрущёв объявил на закрытом заседании только для коммунистов о культе личности вождя, о порочных методах его работы, повеяло свежим ветром перемен.

Неделю почти все оперативники вынужденно общались с прокуратурой. Писали объяснительные о применении оружия. Шутка ли, сразу двенадцать трупов! И где – по соседству со столицей! Партия чётко требовала от надзирающего за законностью органа – прокуратуры, разобраться и наказать виновных. До сих пор действовал постулат, что уголовник – оступившийся пролетарий. А опера пролетария под пули, нехорошо! Прокуратура и сама видела, что по-другому действовать нельзя было, у преступников на хуторе не только пистолеты были, но и автомат. К тому же все убитые не раз были судимы за серьёзные преступления. Выход нашли – была разборка среди преступников, перебили-перерезали друг друга сами, оперативники подоспели уже к концу трагедии, фактически – бойни. За то, что не предотвратили, последовали наказания – Феклистову, как руководителю подразделения, объявили выговор, причём строгий. Хуже только неполное служебное соответствие, за которым следует снятие с должности.