«Лаптежники», на глазах которых произошел взрыв ведущего, рассыпали строй, стали разворачиваться, сбрасывать бомбы. Каждый из пилотов думал – война только началась, надо дожить до победы, ведь сам фюрер обещал своим воинам дать землю, богатые украинские черноземы.

Андрей атаковал «Ю-87», тот неудачно повернулся боком, и пушечная очередь пришлась по кабине. Почти на всех самолетах всех стран имелись бронированные спинки, сиденья и бронестекло спереди. Боковую бронезащиту имел только советский штурмовик «Ил-2», фактически кабина была целиком бронекапсулой. Андрей явственно видел разрывы снарядов в кабине. Пилот был убит, пикировщик перешел в неконтролируемое падение. Наблюдать за ним было некогда, ибо с одного «Юнкерса» бортовой стрелок открыл огонь, и дымная трасса трассирующих пуль прошла рядом. Он инстинктивно отвернул в сторону. «Лаптежники», облегчившись от бомбового груза, уходили на запад. Он успел догнать еще одного, пушечным огнем ударил по кабине, убив стрелка. Немного подправил положение самолета, намереваясь сбить пикировщика. И увидел, как от тучи, с превышением на тысячу метров, на него пикирует пара «худых». Такое прозвище получили «Ме-109» за узкий фюзеляж. На вертикалях, особенно в пикировании, тягаться с «худыми» «И-16» не мог, не хватало мощности мотора, скорости, скороподъемности. Резко отвернул от «лаптежника» и развернулся к аэродрому. По его прикидкам снарядов к пушкам оставалось на две-три коротких очереди. Газ максимальный, мотор ревет, а «Мессеры» догоняют. Рядом с «Ишаком» прошла трасса. Андрей подработал элеронами и ручкой, делая плавное скольжение на крыло. Он уже применял такой трюк раньше. Противник прицеливается, вот уже цель в перекрестье, готов нажать на гашетку, а чужой самолет плавно уходит с прицельной сетки в сторону. Пилот «Мессера» подправляет рулями направление прицеливания, Андрей спиной чует, сейчас немец откроет огонь, и снова скользит на крыло. Андрей снижался, это позволяло держать скорость. Но все равно «худые» не только висели на хвосте, а приближались, пытаясь взять в клещи. Конечно, у «Ишака» максимальная скорость 463 км/час, у «Мессера» почти на двести километров выше. Для истребителя очень много. Истребитель – это скорость, маневренность, огонь!

Выстрелов за ревом моторов Андрей не слышал. Истребитель вдруг затрясло, на конце левого крыла появились пробоины. Андрей обернулся. Слева и справа за хвостом, на удалении не более ста метров, висели оба «Мессера». Концы винтов белые, как опознавательный знак эскадры. Андрей отдал ручку от себя, войдя почти в вертикальное пике. С трудом вывел истребитель в горизонтальный полет у самой земли, от струи винта полегла трава. А один из немцев вывести свой истребитель из пике не смог. Маневренность «Ме-109» хуже, чем у «Ишака». С размаху врезался в землю плашмя, развалился на части и вспыхнул. Второй «худой» увернуться от столкновения с землей успел, но едва-едва. Не искушая больше судьбу, набрал высоту и скрылся в западном направлении. Андрей перевел дух, по спине текли струйки холодного пота. При вылете с аэродрома он засек направление и сейчас держал курс на него. Вылетел он ровно час назад. Вышел к взлетно-посадочной полосе точно. А на ней несколько мотоциклов с колясками – немецкая разведка! Поскольку форма на них серая, а не зеленая, как в РККА. Андрей с ходу обстрелял мотоциклистов, сделал разворот и снова ударил, на этот раз из пулеметов. Больше никто из фигур не шевелился. Прошелся вдоль полосы, а из-за деревьев на краю аэродрома выползает полугусеничный бронетранспортер. В Красной Армии таких нет, да и черно-белые кресты на боках не дают повода для сомнений. Развернулся, зашел сбоку, открыл огонь из пушек. На бронетранспортере броня тонкая, защищает от пуль стрелкового оружия и осколков. Андрей видел попадание снарядов, потом вспышка, полыхнуло пламя, потянулся черный дым. Непонятно, захвачен уже аэродром или это только разведка? Однако садиться расхотелось. Набрав высоту, направил самолет курсом девяносто, строго на восток. Теперь вопрос в том, что случится раньше – кончится топливо или он увидит аэродром? Взлетно-посадочную полосу увидел прямо по курсу через десять минут лета. С ходу приземлился, а в конце пробега двигатель чихнул и замолк. Стало слышно, как шуршат по гравию колеса шасси. Самолет замер. Потрескивали, остывая, цилиндры двигателя.

– Убирай аппарат! – закричал механик в комбинезоне. – Сейчас наши на посадку зайдут!

Андрей отстегнул привязные ремни, встал в кабине, расстегнул лямки парашюта, выбрался. Вдвоем, упираясь в крылья, оттолкали истребитель в сторону от ВПП. Послышался гул моторов. На посадку один за другим приземлялись бомбардировщики «СБ». Расшифровывалось название как скоростной бомбардировщик. Звучало как насмешка. Он уже давно морально устарел и скоростные характеристики утратил. Вот «Пе-2», «ТУ-2» и «Су-2» действительно были на уровне, но было их крайне мало. К тому же экипажи были плохо обучены. Немецкие «Ю-87» бомбили с пикирования очень точно, могли поразить одной бомбой танк в капонире или пушку. Экипажи «Пе-2» бомбили по старинке, с горизонтального полета, но точность попаданий была посредственной. Такое бомбометание годится для обработки по площадям. Первым широко начал применять бомбардировку с пикирования летчик Полбин, в дальнейшем полковник и Герой Советского Союза.

Самолеты «СБ» на пробеге прокатывались мимо Андрея, и он видел – побывали в боях. Есть пулевые пробоины на плоскостях, фюзеляжах, у одного самолета разбит фонарь кабины штурмана, она впереди, в носу. Еще один самолет благополучно сел, но его закрутило на полосе, потому что правое колесо шасси пробито было. К самолету сразу подъехала санитарная машина, из самолета осторожно вытащили кого-то из членов экипажа. На Андрея и его «Ишака» никто не обращал внимания, одно слово – приблуда, чужой. Но все же подъехал буксировщик, зацепил жесткой сцепкой истребитель, отбуксировал на стоянку. Андрей отправился в штаб полка. Надо сообщить о немецких разведчиках на аэродроме, совсем недалеко, о бомбардировке аэродрома. В штабе полка накурено, дым под потолком слоем висит. Начальник штаба в трубку кричит:

– У меня экипажи уже по три вылета сделали и без истребительного прикрытия. Семь машин потеряли! А в наше положение кто войдет? Я командиру дивизии телефонировать буду!

Начштаба повесил трубку полевого телефона, увидел Андрея. Вид цивильный с толку начштаба сбил.

– Почему посторонние в штабе? Дежурный! Вывести за ворота!

– Я летчик, майор Леденец, приземлился на вашем аэродроме. Наш разбомблен и захвачен немецкой разведкой.

– Да? А документы?

Андрей предъявил документы убитого майора. Начштаба их проверил, но на лицо Андрея не посмотрел, вернул.

– Вот что, майор. Разговор слышал? Выручай, истребителей нет. Как вылет, двух-трех моих орлов сбивают.

– По уставу… – начал Андрей.

– Я устав летной службы знаю! – вспылил начштаба. – Где там написано, что бомбардировщики без прикрытия на задания летать должны? А с меня требуют – бомбить! Танки немецкие в тридцати километрах отсюда. Идите в столовую, отдыхайте, ваш самолет подготовят. Вылет через час.

Дежурный провел Андрея в столовую. Первый раз за день Андрей поел супа, котлету с макаронами, чаю попил. Настроение сразу улучшилось. Потом дежурный по просьбе Андрея провел его на вещевой склад, где он надел армейскую форму. Настоящую, зеленую, а не синего цвета, как в ВВС. С одной стороны, неплохо, за авиаторами на земле немецкие асы гоняются. Склад-то был БАО, батальона аэродромного обслуживания, поэтому цвет зеленый. Андрей к истребителю пошел, а от него топливозаправщик отъезжает. Оружейники на крыльях сидят, укладывают в крыльевые ящики снаряды к пушкам и патроны в лентах к пулеметам. Моторист открыл капоты двигателя, стал мотор проверять.

– Нарекания на работу мотора есть?

– Нормально отработал.

«Ишак» Андрея еще утром принадлежал комэску истребительного полка, был из небольшой серии в 293 машины, выпущенной в 1939–1940-х годах, тип 28. Чем хорош, так это крыльевыми пушками. Андрею в бою их эффективность понравилась, уж всяко лучше пулеметов. Истребитель подготовлен к вылету, Андрей даже вздремнуть успел под крылом. Всего-то полчаса отдыха, а освежился хорошо. Моторист разбудил.