Хорошо писать – в отпуске нуждается. А куда ехать, если родни нет, любимой женщины тоже, а курорты либо в полосе военных действий, либо холодно в тех местах.

В авиароту явился в скверном расположении духа. А чему радоваться, если аэроплан его поврежден, летнаб убит. С техникой в войсках проблема, старовата, двигатели изношены, требуют ремонта или замены. И что пилотам не нравилось, так техническое превосходство немцев. Новых аэропланов у них много, моторы мощнее, а следовательно, больше скорость, высотность. Кроме того, на одноместных самолетах серийно пулеметы ставят. Одноместный самолет легче, маневреннее, потому в бою превосходство имеют.

Подполковник справку из госпиталя прочел. Со средины сентября 1915 года рота сменила наименование, именовалась двадцать третьей полевой воздухоплавательной. Ляхов бумагу повертел в руках.

– Семьи у вас, поручик, нет. Насколько я понимаю, в Крыму еще холодно, а на Кавказе война. А поезжайте-ка вы в столицу. Развлечетесь, заодно и новый аэроплан получите. Как раз через месяц в Санкт-Петербург транспорт прибудет из Британии, обещают новинку, аэропланы «Сопвич». Не слыхали?

– В первый раз.

– Вот и поезжайте с богом. Документы я вам сегодня же выпишу, деньги получите. Вам еще за ранение полагается выплата.

А чего отказываться? В роте ему делать нечего, свободных аэропланов нет, а мешаться под ногами не привык. И уже утренним поездом выехал из Минска. В небольшом чемоданчике все пожитки. В столице первым делом направился в воздухоплавательный отдел. Положено было отметиться о прибытии. Хоть и в отпуске по выздоровлению после ранения, однако офицер. В отделе проверили документы, потом капитан сказал:

– Непорядок! Вам, поручик, еще две недели назад присвоено очередное звание штабс-капитан.

– Простите, впервые слышу.

– Видимо, приказ до вашей авиароты еще не дошел. Сейчас я внесу изменение в личные документы, и можете еще по звездочке на погон цеплять. Кстати, потом зайдите в финчасть, там сделают перерасчет за две недели, будет на что обмыть.

Новость на самом деле радостная. Как сказал генералиссимус Суворов: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Для любого военного повышение в звании – это возможность занять более высокую должность, карьерный рост, более высокое жалование.

А звездочки на погоны прицепить в этот же день не получилось. В отделе вещевым снабжением не занимались, а магазинов типа «Военторга» тогда еще не существовало.

В отделе сразу разузнал, когда придут новые самолеты.

– О, поручик, мы сами не знаем! Транспорт с ними еще не вышел из Ливерпуля. Захаживайте, узнавайте.

В отделе материально-технического обеспечения именовали поручиком, глядя на погоны. Из отдела прямиком в гостиницу на Гороховой. Сейчас обмыть бы звание с сослуживцами, а никого знакомых нет. Решил поискать любую воинскую часть, где можно звездочки купить или выпросить. Единственное, что пришло в голову, Петропавловская крепость. Да еще через протоку от нее артиллерийский цейхгауз, еще с петровских времен. И что приятно – идти недалеко, только перейти Дворцовый мост. Крепость – сооружение оборонительное, военное. На воротах часовые, без пропуска незнакомого офицера не пропустили, вызвали караульного начальника. Андрей объяснил ситуацию подпрапорщику, показал документы с записью и печатью о присвоении звания.

– Понял, – кивнул начкар. – Постараюсь помочь.

Около получаса пришлось ждать. Камни крепости разглядывал, любовался Зимним дворцом через реку. Подпрапорщик не подвел, вышел, раскрыл ладонь, а там четыре маленькие звездочки.

– Две на погоны шинели, а две – на погоны кителя, – пояснил он.

Такой щедрости Андрей от незнакомца не ожидал.

– Сколько я должен?

– Господин штабс-капитан! Я же от чистого сердца! Не надо денег. В документах ваших запись успел прочесть – по ранению отпуск. Вы там кровь проливали, а мы в тылу проедаемся.

– Спасибо! Ежели встретиться доведется, обязательно посидим, отметим.

– Всего доброго!

Непривычно было слышать в свой адрес обращение «штабс-капитан», но приятно, что скрывать. Вот теперь с легким сердцем можно в ресторан. Хотелось есть, с утра ни крошки во рту не было, ну и обмыть новое звание.

По причине относительно раннего времени в ресторане народу немного. В мирное время часов в восемь вечера собирались обычно. Как война началась, многие ушли на фронт, а без мужчин женщины в рестораны не ходили. Потому и по вечерам немноголюдно. В тылу остались либо негодные к воинской службе по здоровью, либо нужные для функционирования заводов и фабрик, выпускающих военную продукцию.

Сняв в гардеробе шинель, прошел в зал ресторана. По тем временам зал приличный. «Медведь» на Большой Конюшенной отличался хорошей кухней, вышколенными официантами и располагался рядом с Невским проспектом. Андрей выбрал столик у окна, тут же подскочил официант:

– Чего желает господин?

– Для начала стакан водки и меню.

– Сию секунду.

Посетителей мало. Через два столика морской офицер, если судить по черной форме, еще за одним столом три курсистки пьют кофе с пирожными, слева двое солидных господ, похоже, промышленники, у них весь стол кушаньями заставлен. Почти следом за Андреем в зал зашли две пары. Инженер с хорошенькой спутницей и чиновник с мадам средних лет.

Официант принес стакан водки на блюде и закуску – соленый огурец на куске ржаного хлеба. Выпивку без закуски подавать не было принято.

– Спасибо, братец!

Официант меню на стол положил, деликатно отошел. Андрей достал звездочки из кармана кителя, в стакан опустил. Эх, плохо без компании, даже поздравить некому. Выпил, прижал звездочки языком к зубам, потом все четыре в пустой стакан вернул. Водка хорошая, смирновская, легко пошла. И огурец с ржаным хлебом в самую точку. Крякнул, пожелал сам себе больших звезд на погоны и удачных полетов. Просмотрев меню, подозвал официанта.

– Любезный, мне бы что побыстрее, с фронта приехал, голодный. Но только чтоб все свежее было!

– Обижаете, господин офицер, у нас солидное заведение! Порекомендую суп консоме с пирожками, форель по-гатчински, а коли рыбное не любите, так мясо свиное заливное или колбаски копченые. А уж гурьевская каша у нас лучшая в столице.

– Неси суп, гурьевскую кашу с колбасками. И салат обязательно.

– Есть оливье.

– Неси.

В дорогие рестораны брали для обучения мальчиков, преимущественно из Ярославля или губернии, обучали пять лет. Получался отменный официант. Андрей с аппетитом съел суп, под великолепные пирожки – с рыбой, печенью, с рисом и луком. Пирожки горячие, а запах! Давно таких Андрей не ел, пожалуй, только у бабушки, бог знает сколько лет назад. Первый голод утолен, спешить некуда. Андрей откинулся на спинку стула, стал разглядывать крышу. Редко такие встретишь, стеклянная, с переплетами стальными, напоминает ГУМ в Москве. Вышел пианист, сыграл несколько мелодий. Андрей заказал еще водки. Захмелел слегка, откушал гурьевской каши, абсолютно бесподобной, ничего вкуснее из каш ранее не едал. Повар – мастер, впрочем, в дорогих ресторанах других не держат. На подиум в углу вышла певичка, спела томным голосом несколько романсов. После выпитого душа просила песен. В свое время играл он на гитаре, знал несколько аккордов. Сейчас увидел этот инструмент, лежавший на стуле у пианино. Подозвал официанта.

– Можно сыграть на гитаре и спеть романс?

Официант растерялся.

– Сей момент, узнаю у метрдотеля.

Вернулся быстро.

– Дозволяется в рамках приличия.

В трезвом состоянии Андрей бы не отважился никогда. А сейчас уселся на стул на подиуме, взял гитару, поднастроил. Гитара семиструнная, не как сейчас шестиструнки, непривычно. Было у него несколько любимых песен, под настроение. Неожиданно для себя начал песню Меладзе «Опять метель». Она на романс похожа. Причем не с начала, а с припева.