Да нет в его стихах ничего от бунтаря. Вечер длился долго, часа три. Все же поэт устал и откланялся. К нему кинулись экзальтированные барышни. Матвей дождался, когда слушатели большей частью покинут зал. Пошел к выходу и поэт со стайкой почитательниц его таланта. За ними Матвей. Разговор о поэзии, о любви, о возвышенных чувствах. Если Сергей и говорит нечто неприемлемое для советской власти, то скорее в кругу друзей, если осторожен. Но творческие люди обычно делают поступки импульсивные. И если имеют свое мнение, обязательно проговорятся. С утра Матвей дал задание сотруднику последить за поэтом. Еще одно упущение ВЧК, что не переняли от Охранного отделения службу филеров. У «топтунов» и навыки слежки наработаны, и гардероб подобран специфический. Вывернул пиджак и он уже не черный, а синий. Снял картуз серого цвета, сунул в карман, а взамен нацепил кепку-восьмиклинку коричневую. Если фигурант осторожен, да еще реально замешан в чем-либо противозаконном, может оглядываться, а опытного «топтуна» не определит. Улики преступной деятельности собирать надо скрупулезно, слежкой выходить на возможные контакты. ВЧК же предпочитало силовые методы. Заподозрили после доноса, значит арестовать и признание выбить. А коли сознался – подпиши протокол и в суд. Матвей не слышал, чтобы кому-то вынесли оправдательный приговор. Либо от пяти до десяти лет лагерей, либо расстрел. Жизнь человеческая не стоила ничего, не ценила власть своих граждан, особенно специалистов, имевших опыт и получивших образование при царском режиме. Презрительно называли «бывшими». А обойтись зачастую без их помощи не могли. На ленинских догмах построить завод или запустить заброшенный рудник не получится, знаний не хватит.

Когда поняли большевики, что политика «военного коммунизма» ведет к экономическому краху, обратились к зарубежным странам. Но те объявили России бойкот. Банки отказывались покупать золото, транспортные компании – судовые и железнодорожные – не брали грузы на перевозку, страховые компании не страховали риски. Все потому, что большевики после Октябрьского переворота национализировали имущество иностранных собственников на полтора миллиарда золотых рублей и аннулировали царские долги. В ответ получили бойкот. Однако нашли выход в создании концессий. Это коммерческие предприятия с иностранными инвестициями, которые существовали с 1920 по 1944 год. Дельцы бы и не пошли, все же бойкот. Но больно условия заманчивые, прибыль 500–600 %, невиданная на Западе. В 1921–1922 годах образовалось 18 концессий и первая из них «Большое Северное Телеграфное общество». Англичан интересовала нефть, Германия вывозила металлолом, лес вывозили все заинтересованные страны. В 1926 году было уже 103 концессии.

Под видом сотрудников концессионных компаний в Россию приехали агенты разведок. Их интересовало всё – армия, экономика, политика. Вербовали информаторов. Во-первых, расплачивались твердой валютой, а не «фантиками», как презрительно называли совзнаки. А во-вторых, было много недовольных новой властью, особенно из «бывших», которые хотели ее падения. Да ладно бы только «бывшие», было много разочаровавшихся, обиженных. Народ вначале поверил пламенным речам, поддержал большевиков, а новая власть выгребла у селян запасы, обрекая семьи на голодную смерть. Может, и подняли бы бунт, да не было оружия, а главное – организатора, как в Тамбовской губернии.

Через несколько дней сотрудник доложил Матвею:

– Он уехал! Билет брал в Москву.

– Ты о ком?

– Да о поэте, Есенине.

– Баба с возу, кобыле легче.

Все же не поленился, нашел учетную карточку на С. А. Есенина. Что же за грех за поэтом, почему им ВЧК заинтересовалось? И сразу увидел, в чем интерес. В 1915–1917 годах поэт дружил с другим литератором – Леонидом Каннегисером, который впоследствии застрелил председателя ПетроЧК Урицкого. Тогда на допросах выпытывали все знакомства и связи убийцы, мелькнула фамилия Есенина. Да еще в 1920 году поэт арендовал книжную лавку на Большой Никитской и занялся книгоиздательской деятельностью. А большевики всегда старались контролировать печатные издания, главный источник информации. Забегая вперед, можно сказать, что Есенин Петроград, а затем и Ленинград, посещал не один раз, останавливался не один раз в гостиницах солидных – «Европейская», «Англетер».

В «Англетере» его и убили в декабре 1925 года, инсценировав самоубийство. Матвей труп видел и в самоубийство не поверил, он их повидал много. У самоубийц через повешение всегда высунут и прикушен язык, под трупом лужа мочи, поскольку при агонии расслабляются сфинктеры. А здесь ничего не было. Мало того, над правой бровью след касательного пулевого ранения. Интерес ВЧК к Есенину был, причем прикрыт слабо. Матвей нестыковки и огрехи в работе ведомства видел, но молчал. В ОГПУ, как будет называться в 1925 году ВЧК, словоохотливых не любили, сразу увольняли, а то и просто исчезал человек бесследно. Для других сотрудников показательный урок. Умный поймет.

Ближе к осени от агентуры в Эстонии стали поступать сведения, что на территории страны формируется отряд добровольцев из числа русских, для совершения набегов и диверсий на приграничных землях РСФСР. Государственная граница еще не охранялась должным образом, частично проходила по рекам и озерам. Перебраться без следа вполне возможно, ни контрольно-следовой полосы, ни собак на погранслужбе еще не было. В отряде бывшие военнослужащие российской армии, в большинстве офицеры. Имеют опыт войны, военное образование. И при набегах беду могут принести немалую. Людей побить, сжечь или взорвать предприятия. Они и так едва теплятся, не оправились после потрясений мировой войны, прокатившейся по этим землям. Потом Октябрьский переворот и гражданская война. Матвей сообщения об отряде принял всерьез. Выехал в Псковскую губернию, определиться по месту, предупредить армейцев, несущих пограничную службу. По сообщению информатора отряд назывался «Гатчинское направление».

Начальнику пограничного отряда объяснил обстановку.

– Прорваться хотят? – закурил он.

– Вероятно. Кто-то платит деньги на их содержание, и отряд должен показать действие. Поджечь чего-нибудь, лучше предприятие, повесить председателя сельсовета. Чтобы при свидетелях, да громко получилось.

– Надо проехаться по берегу, посмотреть наиболее удобные места высадки.

Большая часть границы РСФСР с Эстонией проходила по Чудскому озеру. Велико озеро, в непогоду волны не меньше, чем на море. Контрабандисты с обеих сторон перебирались через озеро на лодках в ночное время. И сейчас для переправки отряда достаточно трех-четырех баркасов. Тем более контрабандисты знали укромные места. Против пограничников действовал фактор времени. По сообщению информатора, переход белогвардейского отряда должен был состояться через три-четыре дня. Осмотреть места высадки и подготовиться следует скрытно. Не исключено, что у белогвардейского отряда на нашей стороне есть пособники. Заметив активность пограничников, сообщат. Тогда белые перенесут место высадки и время. Полностью перекрыть сотни километров невозможно. Тогда будет прорыв и жертвы. Для любой власти это урон престижа, население утратит доверие, у кого оно осталось.

Матвей был в цивильной одежде. Предложил и начальнику отряда переодеться. У пограничников форма армейская, знаки различия согласно приказу № 116 РВСР – на левом рукаве гимнастерки, в виде нашивок из красной ткани. И обозначали не звание, а должность – командир взвода или роты, батальона или полка. Погоны и звания вернутся в армию только в январе 1943 года.

Выехали на отрядном грузовике, на котором обычно доставляли наряды к месту нарушения границы. Пешком берег за неделю не обойти, на конях тоже долго и внимание такая группа привлечет. Вдоль берега шла грунтовая дорога, огибая рельеф. По ней на бричках ездили селяне в город на рынок, пограничники, да все желающие. Селений вдоль берега было много, город один – Гдов. На северном берегу, на реке Нарве, еще Ивангород. И от Ивангорода и из Гдова прямая дорога на Гатчину. Не потому ли у отряда такое название? Гатчина была когда-то резиденцией императора Павла I.