На вокзале увидели стоимость проезда в самом дешевом вагоне и приуныли. После покупки одежды и обеда денег хватало до Мариестада, а это только третья часть пути. Через окна вокзала Охрим увидел проходящий грузовой поезд.
– Ваш бродь, так вот же способ, на площадке вагона. Без комфорта, но доберемся.
Засомневался Матвей. Они в рубашках, а Швеция не Франция, прохладно. Да и грузовой поезд медленно идет. Но все же выбора не было. Из Гетеборга железная дорога шла только на северо-восток, к Стокгольму. Правда, в Эребру было ответвление к столице Норвегии – Осло. Прогулялись по перрону, присмотрелись к стоящим поездам. Дверь одного вагона приоткрыта. Охрим сбегал, посмотрел, а вернувшись, доложил:
– Вагон пустой, всяко лучше, чем на площадке ехать, хоть дуть не будет.
По одному, чтобы внимание не привлекать, перебрались в вагон, прикрыли дверь. Было беспокойство, вдруг поезд стоять будет долго, сутки-двое? А потом еще на погрузку в порт? Но обошлось. Через несколько часов вагон дернулся, застучали на стыках колеса. Сели в углу, постепенно сон навалился, легли на пол, уснули. Поезд то шел, то останавливался, снова ехал. Проснулись от того, что вагон то вперед ехал, то назад. Похоже – на какой-то станции осуществляли маневры. Матвей приоткрыл дверь, совсем немного. Какая-то станция, фонари горят. И непонятно – сколько времени? Вечер или утро? Все же выбрались из вагона, дошли до вокзала. Оказалось – Седертелье, станция в тридцати километрах от Стокгольма. Но главное – на берегу моря. Как оказалось – рыбный порт есть и рыболовные суда.
Федоров сразу загорелся идеей – переправиться на корабле. Недалеко Аландские острова, это уже Финляндия. Да и до Турку километров триста – триста пятьдесят. На рыбацкой шхуне сначала добирались до Аландских островов, там рыбная ловля отменная. Акватория опасная, немецкие корабли и подводные лодки шастали здесь регулярно, до северной оконечности Германии недалеко. Рыбакам было плевать на паспорта и визы, лишь бы деньги платили, причем в любой валюте – марки, фунты, рубли, франки. Плыть до островов недалеко, но шхуна провоняла рыбой, как и одежда всей троицы. Мало того, что заплатили за перевоз, еще пришлось помочь рыбакам тащить сеть с уловом. И снова одежду испачкали в рыбьей чешуе. С островов их уже финские рыбаки забрали, которым отдали последние деньги. Зато добрались до Турку. Деньги нужны до Петербурга добраться, а еще кушать хочется, а в карманах ветер гуляет. В Финляндии местное самоуправление, российских воинских частей в Турку нет, как и консульств. В Гельсингфорсе, нынешнем Хельсинки, есть военно-морская база Балтийского флота, так до нее еще добраться надо.
Где на поезде безбилетниками, а ежели контролеры высаживали на ближайшей станции, то дальше и пешком, а добрались до Гельсингфорса.
Выручило то, что у всех троих документы, причем даже у Матвея армейские, какие выдавали всем военнослужащим экспедиционного корпуса. К своему великому удивлению Матвей, узнал, что полиция, как и Отдельный корпус жандармов, распущены Временным правительством. Для него – шок. Разве государство не должно бороться с внутренним врагом? Любой здоровый организм борется с заразой, грозящей его ослабить, уничтожить. И аналогичные по функциям структуры есть в любой цивилизованной стране. И Великобритания, считающая себя оплотом демократии, имеет и полицию и спецслужбы. Для Матвея шок. Охрим, скорее всего, вернется в свою деревню. Капитан Федоров – в свою дивизию и продолжит службу. А куда Матвею? По первому образованию – в артиллерию? Война еще идет и ежедневно поглощает ранеными или убитыми сотни, а то и тысячи военнослужащих, независимо от звания и должности. Не верилось, сомневался.
Всех троих ближайшим судном переправили в Петроград, вернее – в Кронштадт. Первым делом Матвей добрался до квартиры. Единственное, что у него при себе имелось от старой жизни, это ключи от квартиры. Как якорь, как надежда вернуться. С волнением отпер дверь. Везде слой пыли, хотя окна и форточки закрыты, воздух затхлый. Небольшой запас дров в кладовке был, разогрел воду в бойлере.
Пока грелась, сделал уборку – влажной тряпкой пыль стер, вымыл полы, проветрил. Получил от обыденной работы удовольствие, ибо квартира приобрела благопристойный вид. Сам вымылся, мочалкой шею докрасна тер. Казалось – угольная пыль, запах рыбы в кожу въелись. Долго размышлял, что надеть? Цивильное или форму? Все же надел гражданский костюм. В карман положил револьвер, за много лет службы к оружию привык, без него чувствовал себя некомфортно. Первым делом направился в Охранное отделение. Оп! Двери на замке, караульного нет. Что самое паршивое – окна выбиты, да не одно. То ли со злости били, желая досадить ненавистной структуре, то ли с целью проникнуть в отделение. А посмотреть там было чего – архивы на информаторов, следственные дела. Матвей надеялся на благоразумие начальника отделения. Он должен был все бумаги, представляющие интерес, вывезти в штаб Отдельного корпуса жандармов или уничтожить, сжечь. Поколебавшись, через окно влез внутрь. В кабинете беспорядок, ящики письменного стола валяются на полу, в углу пустые водочные бутылки. Прямо в середине комнаты следы кострища. То ли шпана что-то жгла, то ли прапорщик Воронцов, занимавший этот кабинет. Хотя сомнительно, на варвара прапорщик не похож.
Дверь сорвана с петель, валяется в коридоре. Прошел к своему кабинету, уже бывшему. Дверь взломана, вероятно фомкой, судя по следам. Ящики стола выдвинуты, бумаги на полу валяются. Но сейф цел. Взломать пытались, судя по следам. Явно били кувалдой, есть вмятины. Еще следы зубила отчетливо. Но сейф немецкий, добротный, еще 1888 года изготовления, судя по табличке сзади. И два замка серьезных, отмычкой не открыть. Да и с места не сдвинуть, во время ремонта десять солдат с трудом от стены отодвинули. Открыл ключами дверцу. Следственные дела перед командировкой он передал сотрудникам. Но в сейфе был небольшой запас денег для работы с агентурой, неучтенные деньги после крымской эпопеи с оружием, а еще немного личных. Иной раз приходилось скидываться на подарки сослуживцам – именины, награждение, повышение в звании. И надежнее деньги хранить в сейфе, чем в квартире. Растолкал деньги по карманам, мысленно себя похвалил за предусмотрительность. Он надеялся, что новая власть одумается, отменит запрет на работу спецслужб. Надо какое-то время переждать, продержаться. И проще это сделать на даче, с родителями и женой. Деньги будут очень кстати.
В коридоре послышался шум, звук шагов. Явно мужчины, двое. Матвей револьвер в руку взял. У дверного проема остановились двое, шпанистого вида, уголовники – шестерки, которые обычно на подхвате у главарей. Увидев Матвея, переглянулись, заржали.
– Что, дядя, удалось сейф вскрыть? Делиться добычей надо!
У одного из блатных в руке блеснул нож. Попугать хотел, чтобы фраер посговорчивее был. Матвей не медлил, выстрелил одному в грудь, другому в голову. Выстрелы в пустых помещения прозвучали громко. Надо уходить. Выглянул в коридор, у убитых могли быть сообщники. Пусто и тихо. Выбрался через окно, отряхнул костюм от пыли. Пожалуй, в городе делать нечего. По пути на вокзал зашел в пышечную, поел. Не до ресторанов ныне, надо экономить, неизвестно, сколько продлится вынужденное безделье.
На железнодорожном вокзале людей полно, а поезда ходят редко. С одной стороны, понятно, война, все ресурсы брошены на фронты. Но и ощущение появилось, что в стране безвластие. Полиции и жандармерии нет, по улицам подозрительные люди слоняются, трамваи редко ходят, свет с перебоями, в магазинах с продуктами туго, полки полупустые.
И как последняя капля – вокзал. Даже присесть негде, заняты все лавки. Да они ранее особо востребованы не были. Желающие уехать приезжали за полчаса до отхода поезда, покупали билеты и проходили в вагон. Вагоны и сейчас на путях стоят, но паровозов нет.
Потому ощущение надвигающейся катастрофы. Нужна сильная власть, навести порядок железной рукой. Царь от власти отрекся, правильнее – вынудили генералы. Военные – не политики, им бы лучше во власть не ходить. Созидать – не их стезя. Их учат убивать, разрушать. Пусть защищая страну, для пользы. Но убивать врагов, разрушать их укрепления. Генералы же, вынудив царя подписать манифест об отречении от власти, толкнули страну к хаосу, фактически к безвластию. Пришедшие во власть гражданские лица, жаждавшие власти, опыта управления не имели, только амбиции. Разрушили устои, не создав взамен ничего. Какое-то время страна жила по инерции. Сеяли хлеб, работали заводы, выпускались ткани и ловили рыбу. Но с каждым днем все хуже, продукции меньше, а инфляция выше. И Матвей видел все своими глазами. Но это было лишь начало хаоса, развалом могучей страны. Все же перед войной, в 1913 году по валовому внутреннему продукту Российская империя была на пятом месте в мире, не сильно уступая Англии, Германии, США. И рубль был стабилен, уважаем всеми банками мира и население сыто, про порядок в стране и говорить нечего.
