Изверги, явно не ожидавшие такой внезапной, такой свирепой атаки, казалось, дрогнули. Медведь яростно взревел, ожидая, что вот сейчас, сию минуту эти взбунтовавшиеся рабы поймут, насколько нелеп и бессмысленен их бунт, что ничего кроме смерти он им не принесет, и они побегут, бросая свою глупое, смешное оружие, спасая свою никчемную, ничего не стоящую жизнь!..

Но тут, словно в ответ на его рев раздался душераздирающий, рвущий уши визг, который вдруг мгновенно перешел в тоскливый, смертный вой. Медведь на мгновение замер и опустил взгляд. Выл вепрь, брошенный им в толпу извергов, хотя вепрь просто не мог так выть!! Но в его загривок вошли два наконечника необычных извержачьих копий, и теперь могучий зверь валялся на полу, оглушительно воя, а по его пробитой шкуре уже начало красться невидимое пламя, обугливая, закручивая шкуру, пожирая плоть, заставляя выть издыхающего зверя!

Эта мгновенная неподвижность стала для Варда роковой. Он не успел оторвать взгляда от своего погибшего соплеменника, не успел возобновить свой, обреченный на поражение бой. Короткий, острый клинок из уругумской стали вонзился в его подбрюшье, и он почувствовал, как в его утробу вливается раскаленный метал, как невидимые огненный когти начинают рвать его мышцы, дробить его кости, как его плоть начинает исчезать в мгновенно вспыхнувшем, беспощадном пламени. Он задрал морду кверху и из его глотки сам собой вырвался тяжелый, обреченный рык… нет… вой… Вой! Вой!!

Два вепря, еще остававшиеся в живых, мгновенно развернувшись, бросились в покои вожака, рассчитывая неизвестно на что. За ними немедленно устремились шестеро бойцов с копьями и мечами, а остальные вдруг расступились, и к издыхающим на залитом кровью паркете зверям вышел высокий светловолосый изверг.

Вотша долго смотрел, как исчезают две звериные туши, совсем недавно бывшие повелителями этого Мира, а затем поднял взгляд на своих товарищей.

– Заканчиваем в замке и выходим в город. Город тоже надо зачистить!

Приказ прозвучал твердо, но в голосе своего предводителя изверги вдруг услышали какое-то странное разочарование.

Впрочем, на это никто не обратил особого внимания – победа было добыта, победа полная, доставшаяся совсем недорогой ценой.

– Нет, мой дорогой братец, ты пошлешь в Лютец четыреста бойцов – лучших бойцов! У тебя останется двести двадцать человек, не считая полуизвергов, и этого вполне достаточно, чтобы поддерживать порядок и в Крае, и во всех землях восточных волков! Ведь у твоих извергов еще не появилась уругумская сталь. Западные стаи имеют всего до полутораста сотен сородичей, и вполне справляются с защитой своих территорий!

Ратмир с холодным презрением смотрел на Всеслава, сидевшего напротив. Вожак стаи восточных волков застыл, положив руки на стол, в правом его кулаке была зажата ножка бокала, а левый едва заметно постукивал по столешнице. Костяшки пальцев на обоих кулаках побелели, а взгляды, которые бросал Всеслав на своего младшего брата из-под набрякших век, могли, казалось, прожечь того насквозь. Вожак одной из самых многочисленных и сильных стай Мира был в ярости и был… бессилен!

А ведь когда Ратмир прилетел в Край, прилетел один, без свиты, Всеслав был горд и счастлив. Еще бы, новый Вершитель, глава Совета посвященных, едва вступив в свою должность, прибыл в родную стаю! Это было прекрасно, это поднимало, и до того немалый, авторитет стаи и самого Всеслава на недосягаемую, высоту! И вот чем это посещение обернулось – требованием направить две трети стаи в Лютец!!

Ратмир, между тем, прихлебнув из своего бокала, спокойно добавил:

– На сборы и отправку полевой стаи я даю тебе два дня, и не думай ловчить и задерживать ее, я вернусь через три дня и проверю!

– Так ты… уезжаешь?! – Встрепенулся, было, Всеслав, и встретил понимающую усмешку Вершителя.

– Да, я отправляюсь к восточным медведям, маралам и северным тюленям, но через два дня я снова буду в Крае!

– Кого могут послать в Лютец медведи и маралы?.. – С кривой, пренебрежительной усмешкой проговорил Всеслав.

– Да, я знаю, – кивнул в ответ Ратмир, – эти стаи немногочисленны. Но если даже они направят по пятьдесят бойцов, это будет серьезная подмога.

– Подмога… – Презрительно протянул Всеслав, но Ратмир не отреагировал на его презрение.

– Ты уже решил, кого поставишь во главе полевой стаи?!

По тону, каким был задан этот вопрос, Вожак понял, что лучше отвечать положительно. Он кивнул и проговорил сквозь зубы:

– Стаю поведет… Скал. – Он неожиданно стукнул кулаком по столу и буквально прорычал. – И все-таки, я не понимаю, почему, раз уж так необходима наша помощь, волки не могут идти в Лютец, повернувшись к Миру родовой гранью?! Та говоришь, что надо усмирить пару тысяч извергов – четыреста волков просто перережут их за два часа…

– Еще раз объясняю… – Перебил его Вершитель. – Эти изверги имеют уругумскую сталь, а она смертельна для любой нашей грани, кроме человеческой. С ними придется драться только в человеческом облике и только обычным оружием!! Вспомни наш давний разговор, когда я приезжал в Лютец после второго посвящения. Еще тогда я говорил вам, что извергов в Мире становится слишком много! Еще тогда я предупреждал, что соотношение сил в Мире может изменить какой-нибудь незначительный фактор, и тогда многочисленность извергов даст им серьезный перевес! Вот это время и наступило!!

Ратмир снова отхлебнул из бокала и поднялся из-за стола.

– Хватит пустых разговоров! Я улетаю и вернусь через три дня, чтобы к этому моменту полевая стая была в пути! На походе я проверю ее снаряжение и численность, и если увижу, что ты словчил… Берегись!

Зеленый камень на перстне Вершителя вдруг вспыхнул, словно поймал в затененной комнате солнечный луч.

Всеслав вслед за своим братом тяжело поднялся из-за стола и вдруг услышал неожиданный вопрос:

– Слушай, Святополка, твоего сына, я видел, а где Лада? Разве она не в Крае?

– С чего это ты заинтересовался своей племянницей? – Спросил в ответ Всеслав. – Даже странно, столько лет она была тебе безразличной…

– Просто я давно ее не видел… – Пожал плечами Ратмир.

– Моя дочь уехала шесть лет назад… – Со вздохом проговорил князь. – Она вышла замуж…

– Уж не за Юмыта-ли?! – Остро взглянул Ратмир в лицо брату. Тот криво усмехнулся и покачал головой.

– Нет, ирбиса она очень хорошо знала и… не любила. Она уехала на Запад, в стаю волков… Старший сын вожака стаи был у нас с визитом и понравился Ладе. Они поженились…

– И дети есть?.. – Возвращаясь к своему безразличному тону, поинтересовался Ратмир.

– Есть, сын… Я надеюсь, Лада счастлива… Счастливее, чем была наша сестра.

Всеслав отвел глаза в сторону, и Вершитель понял, что Всеслав считает и себя виновным в горькой доле своей сестры и ее ранней смерти, но развивать эту тему не стал. Коротко кивнув, он глухо повторил: – Собирай полевую стаю!» – И вышел из комнаты.

Всеслав вернулся к столу, наполнил свой бокал терпким южным вином и подойдя к окну, уперся взглядом в срез замковой стены. Спустя пятнадцать минут в высоком чистом небе появилась огромная птица. Легко взмахивая темно-серыми крыльями, ивач быстро набирал высоту, направляясь на Восток.

Вожаки восточных медведей и маралов протестовать не посмели, а слукавить, занизить количество сородичей в стаях им не позволило Око Знания, сверкавшее на пальце Вершителя. По шестьдесят воинов должны были направить обе стаи для защиты вольного города Лютеца, в котором обосновался Совет посвященных. У северных тюленей Ратмиру пришлось пробыть почти целый день – вожак попытался спрятаться от «высокого гостя», а волхв стаи запутать его. В результате Вершитель заставил их отправить в Лютец почти всех своих воинов, оставив стае для срочных надобностей всего двадцать человек.

Ратмир, обернувшись ивачем, возвращался в Край. Солнце клонилось к закату, когда на горизонте блеснула широкая, чуть голубоватая полоса Десыни. Прошло несколько минут, и стал виден город, стоящий на берегу реки, а за рекой, в степи появился бурый стелящийся шлейф пыли. Ратмир пролетел над Краем и снизился, миновав Десыню. Стало ясно видно, что по степи, прочь от столицы стаи восточных волков, движется большой конный отряд. Ивачь пролетел низко над всадниками, и те, задирая головы, рассматривали огромную птицу, а через секунду Ратмир уловил мысль, направленную ему: