Это видение длилось секунду, а затем я снова увидел муравьев, уже успевших обогнуть стоявшую у них на пути ногу.

Я опять заступил им дорогу и грозно проговорил:

– Если вы не остановитесь, я вас раздавлю!..

И они… остановились!

Один, продолжая оставаться в облике насекомого, просто стоял перед сапогом, поводя своими толстыми усами, а второй, снова перекинувшись человечком, задрал голову, придерживая зазвонившую шляпу рукой, и звонко спросил:

– Ты зачем нам мешаешь, сквот?!

– А зачем вы преследуете девушку, фейри? – в тон ему проговорил я.

– Мы никого не преследуем, мы… следуем по своим делам! – нагло соврал муриан, – И если ты будешь нам мешать, мы тебя… постороним!..

– Убирай этого сквота с дороги, – неожиданно проговорил муравей, – Запах почти исчез, мы можем потерять след…

– Так ты уберешься или тебя сжечь?! – с явной злобой в голосе поинтересовался человечек.

Я тоже начал злиться и немедленно почувствовал, как меня начинает окутывать облако силы, а в правой руке возникает прерывистая пульсация, идущая от моего перстня.

Не дождавшись ответа, человечек опустил голову и неожиданно плюнул на мой сапог. Плевок получился на редкость смачный, и его желтая слюна немедленно закипела на черной стали сапога, словно вступившая в реакцию кислота.

Я быстро наклонился и, ухватив двумя пальцами этого наглого плеваку за воротник его фартовой курточки, поднял вверх, на уровень своего лица. Повернув его к себе личиком, я поинтересовался:

– Ты знаешь, что плевать на чужую обувь неприлично?..

– А лезть в чужие дела тоже неприлично, – нагло ответил он, не проявляя никакого страха перед высотой, – И хвататься за чужие воротники неприлично!..

– Ты, видимо, хочешь, чтобы я тебя отпустил?.. – еще более нежно спросил я наглеца.

– Нет, я не хочу, чтобы ты меня опустил! – не моргнув глазом, заявил тот.

– Мы ее упустили!.. – проворчал муравей, заканчивая нашу игру словами.

– Ну, сквот, ты за это поплатишься! – пригрозил мне наглец, повисший в моих пальцах.

– Ага, – согласился я, – Только сначала, ты почистишь мою обувь, невоспитанный муриан! И воспринимай это как воспитательный процесс!

Я разжал пальцы и одновременно выпустил на свет короткое заклинание.

Человечек не упал, он начал плавно опускаться вниз, и при этом незримая, но могучая сила сложила его пополам, так что штанишки на его попке отлично натянулись. А когда муриан медленно опустился на кончик моего сапога, та же сила стала равномерно водить его попкой по заплеванной стали, стирая все еще пузырящийся плевок.

Закончилась эта экзекуция только после того, как мой сапог принял первозданный вид. Человечка швырнуло в травку, словно отработанную бархотку, а я вызывающе полюбовался отполированным сапогом и пробормотал себе под нос:

– Надо было и второй сапог почистить. Оказывается… мурианы прекрасно подходят для этой цели…

Человечек несколько секунд полежал неподвижно, потом, чуть поохав встал на ноги и разогнулся. Потом сделал несколько попыток рассмотреть свой так отлично поработавший тыл, после чего повернулся ко мне, задрал голову и погрозил кулаком:

– Ну, чернявенький, я тебе это попомню!!!

– Следующий раз будем второй сапог чистить, – ответил я и помахал ему рукой.

Стоявший неподвижно муравей вдруг развернулся и пробормотал:

– А ты знаешь, сквот не загорелся… Ты, видно, слюну перепутал… И еще, по-моему он владеет магией… – секунду помолчав, он задумчиво добавил, – Ты видел сквотов, владеющих магией?..

Однако человечек не стал отвечать на вопрос своего товарища. Вместо этого он перекинулся муравьем и бордо побежал в сторону развалин. Второй муравей молча последовал за ним.

Вернувшись на тропу, я снова взобрался в седло и тронул лошадь. Сэр Вигурд и ослик-баггейн, спокойно дожидавшиеся пока я закончу разборку, двинулись за мной следом, и тут снова раздался голос слепого деда, правда, гораздо тише:

– Спасибо, благородный сэр, ты спас Славку от страшной участи…

– Не за что… – довольно буркнул я, уже чувствуя, что дед меня не слышит.

Мы обогнули развалины, в которых уже скрылись мурианы, и последовали дальше по тропе, узкой, но хорошо видной. Осел снова пристроился в середине нашего крошечного караванчика, и мы молчаливо согласились оставить героя вчерашней схватки на этом стратегически важном месте. Фока попробовал было выговорить мне за то, что я – «здоровенный верзила» незаслуженно обидел маленьких слабеньких фейри. Я ему на это ответил, что не позволю фейри, даже самым «маленьким» и «слабеньким» с нечистыми намерениями преследовать моих друзей и, вытащив мешочек с орехами, снова посоветовал ему заткнуться.

Позади меня все смолкло, если не считать яростного, наперегонки, щелканья. Тогда я мстительно напомнил Фоке, что орехи для них дала та самая девушка, которую преследовали его «маленькие» и «слабенькие» фейри!

Ответа не последовало, да я его и не ждал.

Дорога, вернее тропинка, по которой мы довольно медленно ехали, была довольно однообразна. Стиснутая с обеих сторон лесом с густым подлеском, она просматривалась только вперед и только до ближайшего поворота. Лошадка моя шла ровно, вполне самостоятельно справляясь с дорогой, так что мне ничто не мешало предаться воспоминаниям о своей фее и размышлениям, увижу ли я ее еще когда-нибудь.

Часа через три в сплошной стене леса неожиданно образовалась чудесная поляна, и мы решили сделать короткий привал. Спустившись на землю, мы слегка размяли усталые ноги и спины, а потом, решив не разводить огня, подкрепились всухомятку из собственных запасов. Баггейну мы скормили порядочный кус ветчины, для чего он перекинулся здоровенным волком. Покончив с трапезой, волчара отправился в лес, а мы с сэром Вигурдом улеглись на травку, давая немного передохнуть и лошадям.

На поляне было жарко от припекающего солнца, терпко пахло травой, а вокруг стояла тишина.

– Я прошу тебя… Нет, я требую, чтобы ты немедленно отозвал свою жалобу! Ты сам не понимаешь, какую глупость делаешь! – Граф Альта был взбешен.

Он стоял со шляпой в руке, широко расставив ноги в комнате, называвшейся кабинетом барона Торонта шестого лорда Гастора, но совершенно не походившей на кабинет. И вообще, покои замка Гастор, мало походили на то, что привык видеть граф Альта в своем замке. Вместо изысканного убранства и чуть ли не стерильной чистоты Сорта здесь царили запустение, грязь, развал. Мягкая мебель, заполнявшая так называемый кабинет была продавлена, с оборванной и протертой обивкой, письменный стол и книжный шкаф были невероятно стары и ободраны, на столе и в шкафу лежали отнюдь не бумаги и книги – полузасохшие объедки, грязная и побитая посуда, пустые бутылки, кувшины и графинчики, оплывшие свечи в давно не чищенных подсвечниках, вот что украшало этот интеллектуальный приют барона.

Сам барон, одетый в какой-то засаленный халат на голое тело, лежал на продавленном диване. В головах у него, на валике, из которого торчали пучки старой пропыленной шерсти, сидела молоденькая девушка с густо подмалеванным лицом и чесала грязную голову своего господина. А ее господин из-под опущенных ресниц внимательно наблюдал за своим гостем, явно наслаждаясь его бешенством.

Граф еще раз брезгливо оглядел комнату и вернулся к теме разговора:

– Я еще раз спрашиваю, ты отзовешь свою жалобу?!

– И не подумаю… – лениво просипел барон, – Чеши, детка, чеши, – добавил он, похлопав ублажавшую его девушку по бедру.

– Ты не можешь быть настолько туп и упрям… – начал было граф, не обращая внимания на девчонку, но барон, вскинув голову, неожиданно и резко до грубости его перебил:

– Туп и упрям?! Я – туп и упрям?! Я, которого искалечили самым гнусным образом, который лишен возможности защитить себя с оружием в руках – туп и упрям!.. Нет, я умен и прозорлив… Я правильно сделал, послав жалобу своему покровителю – Оберон не только отомстит за меня, он еще и покажет другим, что меня нельзя задирать, даже когда я не могу взять в руки оружие!