Не успел я охватить взглядом открывшуюся картину, как нас заметили. С одной из надстенных башен раздался визгливый крик:

– Немедленно схватить Белоголового с ребенком! Сотник, на стене над тобой четверо врагов Единого, схватить их! За каждого – сто золотых монет...

Я бросил взгляд в сторону вопля и увидел стоящего на башне Первого Подъединого. Кричал, похоже, именно он. Рядом мелькали еще три-четыре фигуры, в одной из которых я сразу признал храмового алхимика с глазастым затылком. Он, стоя несколько в стороне от остальных, делал руками какие-то пассы, явно сопровождая некое заклинание.

Снизу, по внутренней каменной лестнице, к нам начали подниматься человек двадцать в коричневых кафтанах, погромыхивая на ходу обнажаемым оружием. Мы, не сговариваясь, быстро направились в сторону рубящихся гвардейцев Многоликого, но от группы обороняющих стену отделилось человек восемь, которые тоже бросились в нашу сторону.

– Щас повеселимся... – проворчал Опин, поудобнее перехватывая свою секиру.

– Ага, повеселимся... – раздался сзади хрипловатый голос Зопина.

Я переложил принца на левую руку и вытянул правой шпагу, готовясь внести посильную лепту в готовящееся кровопролитие. Но в этот момент воздух рядом со мной сгустился, послышался негромкий хлопок, и рядом с Опином появился невысокий сутулый старичок в роскошном, расшитом золотыми узорами коричневом «бухарском» халате, подпоясанном желтым шелковым шарфом, в желтой чалме, с торчавшей из середины стрелкой темного шлема и желтых мягких сапогах с загнутыми вверх носками, в которые были заправлены темно-коричневые штаны. К его поясу была пристегнута кривая длинная сабля, волочившаяся по камням стены, в роскошных, украшенных самоцветами ножнах.

От неожиданности Опин едва не уронил свою секиру, но старичок, повернув к нему свое суровое лицо, вдруг неожиданно и озорно подмигнул одним глазом. Опин хрюкнул, едва сдержав хохот, а бухарский старик уже снова напустил на себя потрясающую важность и, подняв руку, сурово погрозил пальчиком подбегавшим защитникам Храма. Те, увидев старичка, с разбегу повалились носом в камни площадки и остались распростертыми, не смея поднять голов. Дух – а это был, без сомнения, он – довольно улыбаясь, вышагивал между распростертыми телами, прокладывая нам дорогу и тихонько пришептывая:

– Ну что, вовремя я появился... Я же обещал тебе помогать...

Воспользовавшись некоторым замешательством, возникшим среди защитников, гвардия Многоликого начала теснить противника, захватывая все большую территорию. Казалось, несмотря на значительное численное преимущество, защита Храма не выдержит безрассудной атаки Навта, но в этот момент снова завопил с башни Первый Подъединый:

– Что вы роете землю носом!.. Это же не Единый-Сущий!.. Это просто морок, наведенный Белоголовым!.. Хватайте этих врагов Единого!.. Я приказываю именем нашего повелителя – немедленно схватить Белоголового с ребенком! А гномов можете убить!..

По лестницам на верхнюю площадку бросились новые отряды защитников, лежавшие вокруг нас начали поднимать головы и растерянно оглядываться, пытаясь понять, кто же это все-таки шагает рядом с «врагами Единого». Дух пожал плечами и, слегка повернувшись ко мне, прошептал:

– Похоже, они мне не верят. Я не знаю, как должен вести себя этот Единый-Сущий... – после чего он с легким хлопком исчез.

– Ну что ж, Дух, спасибо за помощь, – пробормотал я себе под нос.

Мы были всего лишь в двадцати шагах от гвардейцев Навта, но в этот момент на площадку между нами выскочили человек пятнадцать в коричневых кафтанах и с оружием в руках преградили нам дорогу.

– Немножко не успели... – проворчал Опин.

– Немножко... – согласился позади меня Зопин.

– Ну, ребята, вы, похоже, пришли наконец к согласию, – усмехнулся я.

И тут пространство над Храмом разорвал жуткий, нечеловеческий вопль! Все – и нападавшие и обороняющиеся, и коричневые и зеленые – повернули головы в направлении надстенной башни и увидели, как дымный, ярко-оранжевый язык пламени, пробив серое клубящееся небо, ударил по башне и слизнул метавшиеся фигуры. Вниз полетели какие-то обугленные, чадящие ошметки. А вслед за пламенем из-за низких туч вынырнул огромный темно-зеленый дракон и ударом когтистой лапы развалил саму башню вместе с частью кирпичной стены, на которой она стояла.

Коричневые, увидев расправу над своими предводителями, тут же побросали оружие и сбились в отдельные кучки, превратившись из солдат в простых, испуганных людей. Наши гвардейцы тоже опустили оружие, понимая, что сопротивление врага сломлено, а лишнее кровопролитие никому не нужно. Все, подняв головы, следили за парившим в небе драконом. А он, заложив вираж, пронесся над Храмом и начал резко снижаться, прямо на нашу четверку.

– Слушай, по-моему, он на нас охотится, – крикнул Зопин, перекрывая рев раздираемого драконьими крыльями воздуха. Шагнув вперед, он встал рядом с Опином и поднял свою секиру.

«Интересно, хоть чем-то их можно напугать?..» – подумал я, глядя на два торчавших передо мной ярких колпачка.

В этот момент налетавший на нас дракон исчез, а на площадке стены появился Многоликий. Сделав по инерции несколько шагов нам навстречу, он улыбнулся гномам:

– Уважаемые, оставьте в покое ваше грозное оружие... – А затем, посуровев лицом, взглянул на принца и сказал: – Сын, изволь подойти ко мне...

Принц молча сполз с моих рук, встал на дрожащие ноги и сделал три шага в сторону отца. И тут Многоликий подхватил своего мальчика на руки...

Встреча Многоликого с сыном была очень трогательна. Когда принц оказался на руках отца, у многих из только что лупивших друг друга мужиков на глазах выступили слезы. Но я, к сожалению, настолько торопился, что вынужден был вмешаться в эту идиллию. Бросив шпагу в ножны, я подошел к первому попавшемуся гвардейцу и спросил:

– Где Навт?!

Он хлюпнул носом и, не отрывая глаз от маленького принца, молча ткнул пальцем себе за спину в направлении торчавших над стеной концов лестницы. Подбежав к лестнице, я выглянул из-за зубца и увидел, что по ней поднимается Навт, на плечах которого, цепляясь когтями за камзол, пристроился Ванька, а за Навтом по лестнице карабкается и Данила. Он увидел на стене меня и вначале приостановился, видимо, озадаченный моим растерзанным видом, а потом улыбнулся и прибавил ходу. Через несколько минут оба были на стене. Данила тут же подбежал ко мне и ухватился за обрывки моих штанов, зато Ванька, подойдя медленно и с достоинством, неодобрительно оглядел меня, как бы говоря: «Как же ты, друг, дошел до жизни такой... Посмотри на себя – тебя же ни на минуту нельзя одного оставить...»

В этот момент Многоликий наконец повернулся ко мне и, не спуская принца с рук, спросил:

– Вы уходите сразу?.. Или, может быть, все-таки на день-два останетесь?..

– Мы уходим... – со вздохом ответил я. – Единый-Сущий сейчас в моем мире, когда мы пройдем тоннель, ребята, – я кивнул на гномов, – его обрушат, и он не сможет вернуться. С остатками его банды ты вполне справишься, а мы там постараемся с главарем управиться. У нас магия сложнее дается, там его сила, может быть, не так страшна...

– Что ж ты, в таком виде уйдешь? Может, хоть умоешься, переоденешься?..

– Некогда, да и наверняка нас там ждут...

– Ну что ж, прощайте! – Он шагнул к нам и опустил сына на камни стены. Мальчишки взглянули друг на друга и на секунду замерли. А затем вдруг совсем по-взрослому обнялись. Две белые головенки прижались друг к другу, а у меня вдруг запершило в горле. Ванька уселся у моей ноги и, наклонив черную ушастую голову набок, разглядывал обнявшихся ребят.

– Нам пора, – удалось наконец выдавить мне. – Пошли, Данилушка.