Конечно, удобно связывать закат Касимовского царства только с последней касимовской правительницей – этакой чуть невменяемой, взбалмошной старухой. Однако сохранившиеся документы открывают и иные стороны произошедших событий. В Касимове долгое время жил наследник Василия Араслановича, его сын Иаков. «Подвижник благочестия», как пишут о нем в церковных книгах, готовился стать (или уже стал) во главе Касимовского царства. Но уже не в качестве воина, как его предшественники, а как благочестивый христианин. Он опекал православные храмы города, особо – Касимовский Казанский монастырь, построенный на землях, которые подарил обители его отец Василий. И не просто опекал, а вместе с матушкой, той самой Фатимой-султан, фактически его содержал.

Женский монастырь, возведенный и названный в честь иконы, принесенной из Казани («Повесть о принесении чудотворныя иконы Богоматери Казанския из первоявленнаго Ея места, Казани, в город Касимов до 1620-го года, и о построении церкви, прежде деревянной, потом каменной, и о учреждении при оной девичья монастыря…»), стал местом паломничества христиан, царица Фатима и ее внук Иаков пожаловали ему большие угодья с селами, что вызвало неудовольствие мусульманской общины города.

Тревожно стало и вокруг Касимова: недавний бунт Стеньки Разина нарушил спокойствие, наступившее внутри государства, в округе рыскали разбойничьи банды из «воровских людишек».

На них и списали гибель царевича Иакова в 1677 году. Он был найден избитым на окраине города, а вину возложили на «воровских людишек». Но многие обыватели Касимова прямо обвиняли в убийстве татар, якобы отомстивших Иакову за отречение от ислама. А после смерти Фатимы пошли слухи, что ее тоже удавили татары за то, что она решила креститься.

Иаков был похоронен по завещанию в Казанском монастыре, над могилой построили часовенку, где в скором времени начали происходить исцеления. В советские времена Казанский монастырь разделил судьбу большинства православных обителей, исчезла и часовня над могилой царевича. Считалось, что она разрушена большевиками вместе со склепом. Однако в архивах была обнаружена запись: «…последняя игуменья распорядилась разрыть ночью, тайно от безбожников могилу царевича Иакова, и перезахоронить его в недоступном атеистам месте, что и было исполнено…».

Археологическая экспедиция 2017 года исследовала территорию бывшего монастыря с помощью современного оборудования и озвучила результаты. Действительно, прах царевича перед закрытием монастыря тайно перезахоронили, теперь его настоящую могилу обнаружили, часть могильной плиты выставлена для обозрения.

Ханша Фатима к своему новому званию отнеслась серьезно, но несколько экзальтированно. Любила разъезжать по городу в золоченой повозке с впряженными в нее «черными людьми», считая, что оказывает своим подданным огромную честь. Касимовцы к причудам ханши относились с пониманием, посмеивались, но продолжали катать.

По легенде, однажды два касимовца наотрез отказались впрягаться повозку правительницы. «Эх вы, оляны (по-татарски – лодыри, бездельники)», – сделала им выговор Фатима-салтан, после чего загрустила и вскоре умерла. Возможно, это только легенда, только от тех олянов пошел род будущих касимовских промышленников Алянчиковых, в чьем доме-дворце сегодня расположен касимовский краеведческий музей. Там, кстати, можно увидеть трон Фатимы, перенесенный из ее дворца.

В 1681 году правительница Фатима умерла.

Она была похоронена рядом с мужем в построенном для него текие, которое, однако, разрушилось. Могилы ее и мужа, салтана Арслана, были перенесены в текие Афган-Мухаммед султана на старопосадском кладбище.

Конечно, не обошлось без легенд и преданий. Все-таки кладбище, древние руины… Снова обратимся к Н. Шишкину и его книге о Касимове: «Да на старом же посаде в поле на татарском кладбище две палатки каменные древние (текие царицы Фатимы и Авганова текие), под которыми были выходы каменные и в них висели на цепях гробы касимовских царей, а по-татарски ханы, и покрыты были золотыми парчами и татарская была неусыпная при оных стража, когда же сии гробы пришли в истление и попадали на землю, тогда татары заклали эти выходы камнем и заклали землею, а караулить перестали. Впереди в сих палатах поставлены трехаршинные преискусно вытесанные камни, со всех сторон с резной до самой земли татарской надписью».

Со смертью Фатимы Касимовское царство ушло в историю.

Год 1680 год от Р. Х. или 1091 год от Хиджры.

Огромный вожак вороньей стаи уже не смешил, а пугал обывателей Касимова, спешно крестившихся, едва заслышав его раскатистое «Хар-р-рар!» Русский воевода давно подумывал избавиться от ворона и приказал было стрельцу пальнуть из пищали по его гнезду на высокой сосне, но местные татары вдруг воспротивились. Воевода не совсем понял сбивчивые объяснения салтанового псаря, насколько важна эта птица. Якобы Хасану полных двести лет, и ворон этот знал первых царевичей. Экая небылица. Ну, даже если и знал, то что? Однако от греха подальше воевода велел ворона не трогать. Других забот полон рот. Не хватало, чтобы из-за какой-то птицы татары схватились за свои кривые сабли.

В базарный день Хасан слетал со своей сосны к торговым лавкам и важно вышагивал по прилавкам с нарубленным мясом – бараниной и кониной. Придирчиво стучал клювом, выбирал небольшой кусок посочнее, возвращался с ним на свое дерево, тяжело хлопая крыльями. И у торговца, чье мясо выбрал в этот день Хасан, торговля была непременно успешной.

Удачей считалось и найти перо Хасана. Говорили, что если зашить его в полу халата – купец-урус никак не сможет обмануть татарина. А если собрать дюжину перьев Хасана, то можно найти клад самого Шах-Али!

Сам Хасан перестал путешествовать и почти не следил за многочисленными наследниками рода Беркузле. У них-то все было хорошо.

Пообедав, ворон впадал в привычную полудрему со снами. Ему снились славные битвы и сытные обеды. Он видел яростную несущуюся во весь опор татарскую лаву, слышал крики и предсмертные хрипы людей, гибнувших под копытами лошадей. И боевой клич дикого воинства «Хар-рар, хура-рар!» И, вдруг проснувшись, Хасан присоединялся к этому общему кличу, заставляя сородичей пугаться и взлетать.

Но теперь его сны стали нарушаться звоном колоколов с христианских храмов. Менялись времена, менялся город.

Салтаншу Фатиму, оставшуюся на царстве, мало кто принимал всерьез. Сами татары говорили – негоже женщине править мужчинами! Но род сеидов, потомков Шах-Кули в Касимове уважаем, а потому городские хоть и посмеивались в сторону, но салтанше не перечили. Пусть себе чудит.

А салтанша чудила. Утром приказывала немедленно восстановить уничтоженные пожаром крепостные стены или даже заменить их каменными. Правда, к вечеру уже забывала о своем приказе. Могла остановить какого-нибудь уруса прямо на улице и заставить долго себе кланяться. Или велела катать ее в золоченой повозке, впрягаясь вместо лошади. На базаре она важно ходила меж самых богатых лавок и указывала, что положить в ее повозку. Выбирала самое лучшее, и ни за что никогда не платила по праву касимовской царицы. Ее псарь шел следом и за все расплачивался с торговцами, но потихоньку, чтобы старуха не заметила.

Иногда Фатима вдруг приказывала ехать в монастырь и уединялась в часовне у склепа любимого внука. Татарки сплетничали, что она даже крестилась на образа урусского бога. А в праздник Ураза-байрам салтанша повелевала заколоть барана, сама готовила жирный плов и ехала в посад, ходила по самым бедным избам, угощала. Могла купить детишкам медовых пряников, хозяйке – подарить отрез на платье. В общем, чудила.