Еще памятен крымский набег, так что касимовцы заранее перевезли свои семьи в мещерские чащи, куда не каждый конный доедет. И броды через Оку все перекрыты. Днем и ночью стоят у окских бродов конные сотни. У каждого казака в саадаках не меньше сотни стрел. Понадобится, немедленно еще привезут. Не пустят больше касимовцы крымцев на левый берег, только бы соседи рязанцы не подвели.

Плохие вести приходят из Руси и Рязани. Хан Девлет-Герей сжег Москву, снова сделал великого князя урусов своим данником, грамоту о том у него взял. Перед этим переправился через Оку у Коломны, войско русское разбил, в той битве пал славный боярин Иван Шереметев, которого Мустафа всегда поминал добрым словом.

Теперь Девлет-Герей идет по Оке к Рязани. Сказывают, осадил Переяславль-Рязанский, значит, скоро до Старой Рязани доберется, а от нее и до Ханкермана рукой подать.

Уланская сотня нынче постоянно у дворца Ханкермана собирается. Вьется над башней дворца золотое знамя чингизидов, хотя давно отрока Джан-Али во дворце нет – его спрятали в надежном месте. Собирается уланская сотня сразу после утреннего намаза, до обеда из луков на дальность стреляет, после полуденного намаза на берег к бродам спускается. Отрабатывает копейную атаку лавой. Если и переберется враг под градом стрел через Оку, уланская лава должна мощным ударом сбросить его обратно в воду.

Потеют уланы под латами и доспехами – жаркое солнце нынешним летом, но что поделаешь, служба. Ближе к вечеру купают коней и возвращаются к дворцу. И так каждый день, без перерыва. Разве что в священный день пятницу отдыхают уланы.

– Ну что, сынок, не утомила тебя такая служба? – спросил как-то на закате Махмуд Беркузле.

– Служба как служба, – ответил Назар. – Гляди-ка, ворон Хасан вернулся.

Посмотрел Махмуд, куда указал Назар. Ну и остер глаз у племянника! И ведь действительно, сидит на ветке старой сосны ворон явно крупнее других.

Через день сообщили уланам, что разбит Девлет-Герей под Переяславлем-Рязанским. Его войско расстреляли из пушек – прямо с крепостных башен, рассеялось оно и теперь в степь уходит. Только медленно идет из-за большого полона и награбленного добра.

Вот это дело! Спешно переправляются касимовские и городецкие казаки на правый, степной берег. Догонять и бить всегда интересней, нежели на берегу ждать.

Проснулся Махмуд Беркузле от криков на улице. Что за напасть в такую рань? Неужто тревога? Крымцы опять с набегом? Но нет, не похоже, крики скорее радостные и удивленные, нежели тревожные.

Накинул Махмуд кафтан, подпоясался кушаком, вышел к воротам. Вот так гость нежданный. Хайрула! Самый непутевый казак был на весь юрт. Так разве теперь узнаешь? Под ним арабский конь ноздри раздувает, на Хайруле парчовый кафтан изумрудного цвета, пояс золотом вышит, мягкие сапоги красной кожи, сабля в ножнах с каменьями, а шапка-то меха черной лисицы. И слуга сзади тоже прилично одет и на доброй лошадке.

Заехали гости на двор, спешился Хайрула, руку к груди приложил, Махмуду и остальной родне поклонился, велел слуге развязать мешок с подарками.

Отгремело застолье в честь дорогого гостя. Спит Хайрула на хозяйском ложе, похрапывает. Пришлось Махмуду уложить его на ночь в своей юрте, на своем ложе, а самому лечь почти у входа. Ночь давно, а не спится, мысли разные в голову лезут, и все из-за Хайрулы.

Много он рассказал, так много, что и не знаешь, чему верить. И как во дворце жил, и как пол-Казани в кулаке держал, и как ногаи ночью в открытые ворота города ворвались. Как бежать им с ханом из Казани пришлось и по дорогам скитаться да питаться кореньями. Рассказал, как добрались они с рыбаками до Нижнего, а оттуда до Москов-града, и сам великий князь Василий обнял Шах-Али, как чудом спасшегося брата. Еще и прослезился!

А Шах-Али достойно наградил Хайрулу за верную службу. Сам он с великим князем сейчас под Коломной стоит, снова Девлет-Герея ждали. Да только зря ждали: пошел Девлет-Герей на Астрахань, там его ногайцы и зарезали вместе с сыном. На радостях Шах-Али дал Хайруле отпуск с родней повидаться.

Вечером после намаза выпили родственники кумыса и вдруг предложил Хайрула Махмуду… выдать за него падчерицу Зухру – дочь брата Мустафы. Хайрула ее как вчера увидел, так чуть слюной не подавился. Что и говорить, за три года выросла она из нескладного подростка в красавицу с гибким станом и глазами испуганной лани.

И… ничего не ответил Махмуд, сказал, что подумает. Причудлива судьба, раньше Махмуд Хайрулу и на порог юрты не пустил бы, а нынче спать на свое ложе уложил. И Зухру, которая стала ему как родная, за него отдаст. А как не отдать, когда Хайрула золото на кошму высыпал, и сказал, что это лишь малая часть калыма. Остальное у него надежно припрятано. Даже на эту малую часть свой двор с домом в селе поставить можно, а то и лавку в Городце на базаре. Не век же бедному улану с семейством в юрте зимовать, на одно скудное жалование жить? Семейство ведь немалое! Скоро придет время женить Назара, калым платить…

Хайрула нынче не босяк безродный, а первый царевичев сокольничий. При дворе состоит! Махмуду подарил соболью шапку…

…А утром Махмуд увидел и вовсе странную сцену. Поехали они на городецкий базар покупать подарки семейству, так там на Хайрулу ворон Хасан напал! Слетел со своей сосны, вцепился в плечо когтями и давай соболий воротник на Хайруле драть. Хайрула от неожиданности сначала опешил, а потом закричал радостно: «Нашелся! Нашелся!»

Чудно!

Десять лет уже исполнилось Бахтияру Беркузле, сыну Махмуда, внуку Ибрагима. Хоть и говорит отец, что он настоящий казак, а в походы не берет. Дома скучно. Отец с братом Назаром постоянно на службе или в походах. Год назад ходили на Казань, вернулись злые, без добычи. А брат Ахмед все время в мечети, и дома тоже постоянно молится или читает свитки, что дал мулла. У мамки с остальными женщинами свои заботы. Так что скучно, разве что бабка и ее сказки.

Очень любит Бахтияр слушать бабкины сказки. Вот так соберет она вечером внуков и внучек в юрте у очага и рассказывает о странах далеких, о вещах чудесных, о волшебстве. Да так ловко рассказывает – словно своими глазами видишь огромные каменные города с минаретами до небес, могучих батыров, способных в одиночку сокрушить целую армию, огромные челны – корабли, что плывут по бескрайней воде, которой название море. Сами плывут, без весел! А за морем и вовсе чудесные страны, где водится, к примеру, великий и ужасный зверь с рукой вместо носа и огромными клыками. И имя тому зверю – слон! Люди там ходят совсем голые и едят только плоды с деревьев, а срывают и приносят те плоды маленькие волосатые человечки с хвостами.

Много знала сказок бабка, как начинала рассказывать – заслушаешься! Даже отец с матерью приходили ее послушать. А после ночного намаза бабка строго велела детям спать. Кто не заснет, того заберет злой бабайка. Бахтияр очень боялся бабайку, но все равно долго не мог уснуть, ворочался, все представлял, как плывет на огромной лодке-корабле, видит на берегу волосатое дерево пальму и отважно охотится на огромного клыкастого слона, что охраняет вход в пещеру с сокровищами. Одолев в жестокой битве слона и содрав с него лохматую шкуру, входит Бахтияр в пещеру, полную сокровищ. Что такое сокровища, юный казак представлял смутно. Но как-то отец показал золотую монету с ликом римского деспота. Большая, тяжелая, на такую монету можно купить много ценного. Поэтому и пещера в мечтах Бахтияра была набита именно такими монетами. Горы золотых монет!

А вот старший брат Назар бабайку совсем не боялся и бабкиным сказкам не верил. Говорил, что нет никаких слонов и волосатых людей, разве что дикие мещеряки. А еще ночью Бахтияра пугал, выл и стонал, как бабайка. И смеялся, когда братишка от страха под кошму прятался.

Когда Назар подрос и стал уланом, рассказал Бахтияру, что волшебного в мире мало, и чудеса бывают только в бабкиных сказках. Жизнь проще и скучнее, у казака жизнь – служба. Куда укажут, туда поедешь, что велят, то и делаешь. А вместо тяжелых золотых монет получаешь тусклое серебро, и не горами, как в мечтах, а так, горстку, едва на жизнь хватает, не то что на калым. Потому и ходит Назар бобылем.