Заметим, это была первая и последняя попытка касимовцев самим выбирать себе салтана. Но Арслан не торопился занять трон в полуразрушенном и сожженном Касимове. Со смертью Лжедмитрия II Смута не закончилась. После второго Лжедмитрия был еще третий, четвертый и даже пятый, появлялись «чудом воскресшие» царевичи Ивашки, Петрушки и даже один Август, но главной опасностью для Руси стали поляки. Началась прямая интервенция, и в результате очередной измены бояр польский гарнизон занял московский Кремль.

Касимовские татары продолжили воевать теперь уже на стороне Первого (Рязанского) ополчения. После убийства его вожака Прокопия Ляпунова касимовцы остались не у дел, но уже в мае 1612 года Арслан с касимовским воинством выступил против поляков на стороне ополчения князя Пожарского, под его знамена собрались разномастные татарские и казачьи отряды. Большинство из них служило еще Лжедмитрию, и Пожарский им не доверял. Однако при осаде Кремля Арслан проявил незаурядную храбрость, а касимовские и юрьевские (юрьевецкие) казаки стали основной ударной силой ополчения.

По источникам Б. А. Владимирова: «24 августа уже казалось, что битва будет проиграна. Примкнувшие к ополчению казаки не хотели идти в ночной бой, который организовал сам Козьма Минин, и пререкались с ополченцами. Тут не выдержали наши Юртовские (юрьевецкие) и Касимовские татары, они первыми начали решающую схватку. Затем вступило в бой все ополчение».

Видимо, у касимовцев были свои счеты с поляками, не зря же они ушли из лагеря Сигизмунда еще под Смоленском. И хотя историки по-разному оценивают значение той ночной вылазки, события можно описать примерно так: ночью касимовские и юрьевецкие татары, ведомые Мининым, выдвинулись из Белого города (сейчас это Бульварное кольцо), перешли Москву-реку через Крымский брод и внезапно атаковали поляков в Замоскворечье. Утром стало ясно, что шляхтичам, осажденным в Кремле, больше неоткуда ждать помощи. По сути, эта дерзкая ночная атака татарской конницы предопределила дальнейший ход российской истории.

Отметились касимовцы и в «проводах» интервентов. Оголодавшие польские отряды уходили из Кремля без орудий и знамен, им не дали вывезти «казну», однако личного досмотра по условиям капитуляции не проводилось. Что они выносили из царских палат под полами своих кафтанов и жупанов – одному Богу известно. Конвой для выдворяемых был собран большей частью из казаков, и поляки жаловались, что сопровождавшие татары их безжалостно «обирают и грабят». Рассмотрение жалоб пострадавших затянулось – привычная русская история.

6 марта 1614 года Арслан Алеевич получил из приказа Казанского дворца, где ведалась в ту пору Мещера, жалованную грамоту «за красной печатью», в коей он впервые назван «касимовским салтаном». Для принятия присяги русскому царю Арслан был приглашен в Москву, но перед самым государевым приемом произошла заминка. Неясно было, куда, собственно, царевича сажать? По родству он, конечно, чингизид, и к государю сидеть должен близко, как во времена Ивана Грозного. Однако, как сажать татарина, воевавшего за самозванца, выше родовитых бояр, приведших на трон царя Михаила? В спорах едва не дошло до драки, и все-таки решение было найдено, «посадили царевича высоко». Из сохранившихся документов следует, что приглашенный на тот же прием посланник английского короля Иакова Джон Мейрик был посажен значительно дальше от государя, чем касимовский царевич.

6 августа Арслан был официально объявлен касимовским царевичем. К гордому званию царевича прилагались: «касимовский посад, таможни, кабаки, мельницы, перевозы, рыбные ловли, сенные покосы, 7 сел с приселками и 8 деревень, а также татарские судебные пошлины».

Каким увидел Касимов приехавший из Москвы Арслан? Вряд ли его порадовал вид сгоревшего города. Более всего пострадали посады и крепость, как это обычно бывает при штурмах. Стены сгоревшего старого Городца на Улановой горе строить заново не стали. Так город на Улановой горе прекратил свое существование, остался один посад. Старый посад, который скоро разросся и занял весь мыс.

Существенно изменилось население, теперь крепость защищал русский гарнизон, здесь активно селились семьи стрельцов и пушкарей, прочие православные. Оформлялся новый городской центр вокруг Вознесенского собора на новой площади. Русские и мишари стремительно обживали посады и слободы.

В городе и сейчас хватает оврагов, во времена Арслана их было много больше, они делили Касимов на несколько неравных частей. Самым большим и населенным районом города стал Новый Посад. Сюда же входила вновь строившаяся Марфина слобода (Марфы Ивановны – матери царя Михаила Федоровича) за Никольским оврагом, где селились в основном русские и крещеная мордва. Эта часть города с православными храмами также управлялась касимовским воеводой. И не обязательно русским: ко времени возвращения Арслана в Касимов воеводой был (с 1613 года) сибирский мурза Исиней Карамышев. Возможно, так Москва посылала всем бывшим мятежным татарам сигнал, что опасности для лояльных мусульман нет, можно возвращаться.

Ямская слобода располагалась у выезда на большую столбовую дорогу – Муромский тракт, она находилась в подчинении Москвы, здесь жили ямщики, обслуживающие казенные надобности. Большинство ямщиков Касимова были из татар, но в целом национальность роли не играла, здесь ценились профессиональные качества.

Остальные части города тоже подчинялись касимовскому воеводе, назначаемому из Москвы. В его ведении была приказная изба, где сидели грамотные дьяки, а также стрельцы и казаки, охранявшие «казенный острог» с арсеналом, пороховым погребом и тюрьмой. У него же были и «ключи от города», он командовал гарнизоном крепости, вернее, того, что от нее осталось.

Как видим, Касимов перестал быть полностью татарским городом. Уделом касимовских ханов оставалась Татарская слобода с мечетью, минаретом и ханским дворцом. Центром слободы была Татарская площадь (современная площадь Победы), окруженная каменными домами мурз и беков. Старый Посад также относился к ханским уделам, но имел исключительно деревянные строения, во время осад и штурма он был практически сожжен. К приезду Арслана Старый Посад, возможно, был отстроен только частично.

Подробностей восхождения на престол сибирского царевича не сохранилось, но вряд ли церемония была такой же торжественной, как у его предшественника. Ведь город был серьезно разрушен, а большая часть татар так и не возвратилась домой. С другой стороны, появление царевича – явный признак, что Смута миновала и законная власть снова крепка.

Еще очень важная деталь: мечеть и минарет в Касимове уцелели, русские их не тронули. А вот ханский дворец, видимо, пострадал от пожара, и новому «салтанову двору» некоторое время пришлось размещаться в обычных домах. Двор был невелик, есть запись, что среди людей двора царевича Арслана 25 человек были касимовцами, 11 – сибирскими татарами, 7 – ногайцами, 5 – русскими, 6 – прочими, в том числе литовский повар из пленных. Чуть больше полусотни. Зато отношения нового царевича с касимовским воеводой Карамышевым сложились идеально, и Арслан даже женился на его сестре Наг-Салтан. Всего у него было пять жен из разных родов, как они уживались вместе «одним двором», нам понять трудно. Хотя известно, что приняв царство, Арслан женился на престарелой вдове Ураз-Мухаммеда, и жил на ее дворе. Женщина она была опытная, суровая, так что порядок в доме установился быстро.

Известно, что Арслан трижды приезжал в столицу на прием к царю Михаилу Федоровичу. Первый Романов был еще молод и в обращении с подданными мягок. Но «жалует царь, да не жалует псарь». Совсем другое дело – царские бояре. Память о «касимовской измене» была еще свежа, царевич и касимовская знать, воевавшие на стороне Лжедмитрия, доверия не вызывали. Но когда возникала угроза, бояре отнюдь не гнушались помощью басурманина.