Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Спокойствие и тихую печаль испытывал старый казак на мусульманских кладбищах. А вот урусские погосты ему не нравились. Урусы хоронили мертвых вблизи своих храмов в выдолбленных деревянных колодах – домовинах. Или в дощатых гробах. На могильный холм ставили большой деревянный крест. Кресты быстро рассыхались и косились набок. Ночью на таком кладбище было жутковато.

Мордва обходилась вовсе без гробов и строила для покойника в укромном месте подземный дом с дубовыми перекрытиями. А безродных просто закапывали в ямы.

Татары выбирали для усопших красивые места на лесных опушках или на высоких берегах рек. Покойника в саване укладывали в могилу на бок непременно лицом к священному городу Мекке. Сверху клали большой камень. Пока камень не рассыплется в прах – хранится память об усопшем. Камень – не деревянный крест, камень лежит вечно! Почернеет от времени, порастет мхом, но останется камнем. И надпись на нем сохраняется долго.

Ибрагим медленно шел меж каменных могил и удивлялся, как же быстро выросло кладбище. А ведь старый казак помнил его совсем скромным, с двумя рядками могил вокруг небольшого холма.

Потомкам великого Чингисхана полагался не камень, но склеп. Сложенный из известковых плит мавзолей Касима, сына его Даньяра, их детей и жен мрачно возвышался над кладбищем на том самом холме. Одна из стен мавзолея треснула, правая сторона здания от времени просела. Над узкой дверью в серой стене белела табличка с вырезанными письменами. Слов было много, и вязь замысловатая – не прочитать, но Ибрагим и так знал, что здесь написано: «О, стоящий здесь, задумайся, вчера мы были такими как ты, завтра ты станешь таким, как мы». Будь ты хан или безродный, перед смертью все равны.

Ибрагим преклонил колени перед последним пристанищем великих ханов. Потом подошел к большому камню, под которым покоился длинноносый карача Хасан, славный воин и щедрый правитель. Старый казак склонился, произнес дуа – поминальные слова. Вспомнил тот благословенный день, когда добрый карача взял его к себе в юрт. Затем походы, в которые водил его Хасан, и особенно тот – новгородский, где Ибрагим нашел жену… Осторожно пожаловался Хасану на сына его Аваза, что несправедливо обижает и обирает казаков. И только потом попросил прощения, что не служит больше его сыну, а ушел к другому караче.

Ибрагим положил на могильный камень Хасана шесть серебряных монет. Всякий бедный правоверный, имея нужду, может взять эти монеты, помянув усопшего добрым словом.

Еще раз поклонившись, Ибрагим собрался уже идти дальше, когда услышал хлопанье крыльев. Большой черный ворон сделал круг над головой и слетел прямо на могильную плиту. Ворон глянул на улана, потом придирчиво рассмотрел монеты – серебряные дирхемы с именем покойного хана Ахмата. Выбирая, даже разгреб кучку клювом. Выбор трудный – все монеты почти одинаковые. Наконец, выбрал одну, подхватил в клюв и взлетел.

Без раздумий отправился Ибрагим за вороном, пошел, даже побежал прямо в чащу, стараясь поспеть за птицей. Так бежал по едва заметной тропке, что запыхался. Вдруг чаща разом расступилась, и увидел Ибрагим его… дерево Заккум, о котором читала Фатима в Коране. Древний, огромный дуб с обугленной у основания корой и корнями, торчащими из земли. Скорее всего, в него ударила молния, расщепив ствол, и от нее загорелась вокруг сухая трава, обожгла кору. Некоторые сучья обгорели и теперь торчали, словно загнутые крючья, готовые уцепить любого пришельца.

Ханкерман. История татарского царства - _27.jpg

Ибрагим в ужасе замер на месте, и испугало его не само дерево. Вокруг поляны, на которой стоял дуб, были вбиты колья с насаженными на них черепами. Черепа лошадей и коров, кабанов, медведей и волков и даже… людей. Поежился Ибрагим, понял, что ступил на запретную землю – на святилище местной мордвы, которая упорно не хочет познать мудрость Аллаха, а молится своим идолам и лесным духам.

Хотел было уйти, убежать Ибрагим, да остановился. Что он за улан, если лесных духов боится? Снова заметил ворона, что как раз выбрался из дупла огромного дерева и уселся на ветку. Знать, там и спрятал свою добычу? Э, а ведь не зря выбрал ворон этот дуб. Вон, у тропинки на краю поляны туша чья-то лежит. Кабан? Подношение лесным духам? Угощение ворону? И еще вспомнил Ибрагим, что у дикой мордвы к священным местам может подходить только шаман. Для остальных – запретное место! Ни один мещеряк к этому дереву по доброй воле не подойдет!

Возвращаясь на кладбище, Ибрагим тщательно считал шаги. Он уже знал, куда перепрячет свое золото. Пусть хранит его Аллах и… лесные духи.

И место под могилу себе выбрал самое дальнее от мавзолея ханов, к лесу – ближнее.

1491 год. Смерть Одноглазого

Беда пришла в стойбище над Окой-рекой: умирает старый улан Ибрагим Беркузле. Оттого тихо в стойбище, скорбно, даже собаки брехать перестали.

Третьего дня хотел Ибрагим в Касим-град ехать по делам, собрался уж в седло сесть, но потемнело в глазах, он и рухнул наземь. Совсем плохого его принесли сабанчи в юрту. Теперь помирает старый улан, лежит, никого не узнает, только бредит временами.

Быстро разнеслась скорбная весть по юртам, собираются в стойбище друзья старого улана, кланяются его верной жене Фатиме, ищут слова утешения, да разве найдешь?

Тут же отправили гонца в степь за его старшим сыном Мустафой, что с салтаном Сатылганом отправился в поход на Казань. Двух лучших коней с собой дали, велели скакать днем и ночью. Послали в Ханкерман за муллой: ясно, что скоро придется читать отходную молитву.

Лежит в юрте старый Ибрагим, помирает, не слышит мудрых молитв муллы. Вся жизнь перед глазами проходит: отцовский степной юрт, женитьба, смерть рода от мора. Как же давно все это было… И новая жизнь на окских берегах, и долгие походы, и лихие набеги, и славные победы! Лежит улан, смотрит на войлочный потолок юрты, а в ушах боевой клич «хура-рар», топот копыт да крики гибнущих людей.

Спокоен старый казак, готов предстать перед Аллахом, ибо строго соблюдал все его заповеди: молился пять раз в день, помогал бедным по возможности, берег свой род. Трое сыновей у него и три дочки. Двух старших дочерей выдал замуж за достойных людей из уважаемых юртов. Хороший калым взял. Двух сыновей женил, хороший калым дал. Своих жен любил. Всего две жены у него: Фатима, которую из новгородского похода привез и прилежной мусульманкой сделал, и юная Ленара – дочь Махмуда, брата Иссы. Подарила она ему на старость отраду – дочку глазастенькую и сына, названного в честь деда Махмудом. Настоящий казак растет, ему всего шесть лет, а уже богатырь!..

Захир, средний сын, постоянно рядом с Ибрагимом. Захира в поход не позвали, остался старшим в юрте. Надежный и честный казак вырос.

Но где же Мустафа – старший сын? Где же любимый наследник?

Меркнет свет в единственном глазу казака, и снова он один в безлюдной степи у костра, а рядом лишь черный ворон.

– Пора? – спрашивает казак.

– Рано, – успокаивает ворон Хасан. – Увидишь еще своего сына.

Разговаривает с вороном Ибрагим и не слышит, как подъезжает в стойбище Махмуд – младший брат покойного улана Иссы. Благодарен Махмуд Ибрагиму, семь лет назад честность Беркузле спасла род Иссы от мести. Что ж, Махмуду теперь заботиться о семье Ибрагима. Возьмет он в жены и Фатиму, поседевшую, но сохранившую красоту, и Ленару, что расцвела, как роза. И детей его любить, как своих, будет. Спокоен за свой род Ибрагим: Махмуд – достойный человек, на него можно положиться.

Но где же старший сын Мустафа?

Не обманул ворон, увидел Ибрагим старшего сына. На закате прискакал Мустафа из степи, двух коней по пути загнал. Спрыгнул с седла, поводья бросил и сразу в юрту к отцу. Встал на колени перед ложем, взял отца за руку.

И сделал Аллах Ибрагиму Беркузле большой подарок – вернул перед смертью разум. Узнал сына Одноглазый, слабеющей рукой сорвал с шеи монету с профилем греческого деспота и протянул сыну. Недавно Ибрагим кое-что нацарапал на ее обратной стороне. Крестики, черточки, стрелочки. Не глупец Мустафа, должен разобраться, где спрятал свой клад удачливый улан Ибрагим. Потом на жену Фатиму глянул единственным глазом. Хотел сказать, что радостью озарила она всю его жизнь, хоть и бурчала порой и пилила без причины. Но не слушается язык старого улана, темнеет в единственном глазу.

40
{"b":"845755","o":1}