Часть казанской знати только этого и ждала. Сейчас бы мы назвали их «крымской партией», которую не устраивали сильное влияние Москвы на казанские дела и привилегии русских купцов. Быстро созрел заговор, закончившийся переворотом, в результате которого в 1521 году новый хан Сагиб-Гирей взошел на казанский трон и сразу начал свирепствовать: «много русских побил», даже посланника великого князя. Шах-Али был пленен, но как чингизид пощажен и отпущен «без почета». Он спешно бежал, едва успев прихватить жену и наложниц. Подобно шекспировскому Лиру отставной хан терпел лишения в своем бегстве, и, набредши случайно на русских рыбаков, уговорил их отвести семейство в русские пределы. В пути изгнанники питались одною рыбой, травой и кореньями.

Но и дома Шах-Али оказался не у дел: в Касимове правил его младший брат Джан-Али (Яналай), которого поддерживала местная знать. Оставалось ехать в Москву и жаловаться великому князю. Василий III встретил его радушно, даже обнял на Красном крыльце, всплакнув, и сказал: «Хвала Всевышнему, ты жив – того довольно!»

А тут и в Москве скоро стало горячо – Магмет-Гирей пошел на Русь.

1521 год – один из тяжелейших на Руси. Летописцы сравнивали его с временами Батыева нашествия. Огромное крымское войско с присоединившимися литовцами, казанцами и ногайцами огненной волной прокатилось по отвыкшей от ордынских нашествий стране, грабя и убивая, угоняя десятки тысяч людей в полон. Остановился Магмед-Гирей только под стенами Москвы. Кремль брать не стал, потому что получил от великого князя Василия III грамоту, по которой Русь снова признавала власть Орды и обязалась платить дань, как во времена Батыя.

Удовлетворенный содеянным, Магмет-Гирей возвращался в Крым с награбленным добром и огромным полоном. Выбрал окский путь, чтобы навести порядок в Касимове и поставить ханом кого-нибудь из братьев или племянников, а по пути решил обложить данью Рязанское княжество, тогда еще номинально независимое.

Встав под стенами Переяславля-Рязанского, Магмет-Гирей предъявил воеводе Хабар-Симскому грамоту Василия III и потребовал выдачи дани. Хабар-Симский ознакомился с грамотой, придержал ее у себя и… приказал расстрелять татар из крепостных пушек. Огонь из орудий крупного калибра под командованием немца Иордана был настолько удачным, что хан едва спасся и бежал, бросив обоз с огромным полоном. Его преследовали рязанские стрельцы и казаки из служивых татар. А грамоту воевода Хабар-Симский вернул великому князю Василию, за что был отмечен боярским званием в разрядных книгах, а также вотчинами и шубой с княжьего плеча. Памятная чугунная доска с описанием тех событий до сих пор украшает стену колокольни рязанского Кремля.

А что Шах-Али? Современники замечают его в Москве, подле великого князя. В 1522 году он в войске Василия III на Оке, где опять ждали нашествия крымцев, но Магмед-Гирей пошел на Астрахань. Город взял, но и его постигла незавидная участь хана Ахмата. Очередного не случившегося покорителя Руси зарезали ногайцы, причем вместе с сыном Салтан-Богатырем.

Астрахань для Шах-Али город не чужой, его отец происходил как раз из правящей там династии, и его права на престол рассматривались весьма серьезно. Но великий князь по-прежнему рассчитывал на Шигалея как на будущего казанского хана. И в 1523 году, в связи с очередной расправой над русскими купцами на Арском базаре, взял его в поход на Казань. Поход успешным не получился: пограбив и разорив окрестности Казани, великий князь скомандовал отступление. На обратном пути в устье реки Суры Василий III заложил крепость Васильсурск. Ход мудрый, так как без мощного форпоста рассчитывать на успех в противостоянии с Казанью было трудно. Шах-Али запомнил этот факт. В следующем году именно с «Василя Сурского» был начат новый казанский поход, в результате которого Сахиб-Гирей бежал в Крым.

Цель достигнута! Но вожделенный престол Шигалею не достался, казанским ханом был провозглашен малолетний племянник хана Сахиба Сафа-Гирей. Русские с этим пока согласились, но продолжили давление на Казань, и Шах-Али, которому было поручено следить за снабжением войска, осел в Нижнем Новгороде, однако регулярно ходил с караванами стругов в Васильсурск, сосредотачивая там припасы и оружейный запас.

В документах той поры Шах-Али был назван «воеводой речной рати». Вот так потомок степняков стал начальником речной флотилии. И с его же совета великий князь нанес по Казани страшный экономический удар, снова запретив купцам ходить на Арскую ярмарку и окончательно назначив новым торгом Нижний Новгород. Эти решения ударили по Казани куда сильнее военного похода и одновременно дали начало знаменитым Нижегородским ярмаркам.

Сохранились заметки итальянских купцов о торгах тех времен: «Платили иногда за соболя 20 и 30 золотых флоринов, за черную лисицу, употребляемую на Боярские шапки, пятнадцать. Весьма уважались и бобры: ими опушивали нарядные платья. Волчьи меха были дороги, рысьи дешевы. Горностай стоил три или четыре, белка две деньги и менее. С товаров ввозимых и вывозимых брали в казну пошлины, семь денег с рубля, а за воск четыре деньги с пуда сверх цены оного. Россия считалась в Европе землею изобильнейшею диким или бортевым медом».

В 1527 году Шах-Али был срочно отозван под Коломну для отражения похода крымского хана Исляма I Гирея на Москву. Осада Коломны длилась пять дней, после чего московская армия перешла Оку и разгромила крымское войско на реке Осетр.

Победы русских предопределили ход дальнейших событий: в 1531 году «московская партия» в Казани одержала верх, ставленник Крыма свергнут, и казанцы снова обратились к московскому князю, прося нового хана. Казалось бы, в чем вопрос? Вот в Нижнем Новгороде сидит ваш законный хан с явными задатками правителя, давно ждет. Но неожиданно казанцы решительно воспротивились приезду Шах-Али, опасаясь его мести: «Не надобно нам Шигалея, а хотим Яналая из Касимова». Сложилась щекотливая ситуация, ведь Василий III обещал Казань Шах-Али, но раз народ против… Такого шанса князь Василий III упускать не хотел, и в 1532 году править Казанью отправился младший брат Шах-Али, касимовский царевич Джан-Али (Яналай, Яналей). Нового хана немедленно женили, выбрав в невесты дочь знатного ногайского бия Юсуфа красавицу Сююмбике.

Того же месяца в 18 день пришли на Москву великого князя посол Иаков Григорьевич Поплевин да Афанасий Курицын, которых послал князь великий в Казань Яналея хана сажать на Казань и к шерти привести его и всю землю Казанскую. И хан в Казани пред посланниками великого князя на шертной грамоте правду учинил и к записи шертной печать свою ханскую приложил, чтоб ему неотступным быть от великого государя и дела его беречь. Также и царевна с князями и всей земли Казанской люди присягу и правду учинили на записях шертных, что им быть неотступным от великого князя со всею землею Казанскою до конца жизни своей, и их детям также, ни хана им, ни султана без ведома великого князя никакого не сажать, на что и к записям шертным все князи и люди, которые грамоту знают, руки свои приложили, а которые грамоты не знают, печати свои прислали; а грамоты и записи шертные Иаков к великому князю привез.

А наш Шигалей? Ни Казани, ни Астрахани ему не досталось, отставной хан не получил даже Касимова. Чтобы не дразнить крымцев, великий князь оставил город на попечение тамошних сеидов. В качестве утешения Шах-Али был отправлен великим князем в Каширу и Серпухов.

В тот же месяц сентябрь пожаловал князь великий Василий Иоаннович, государь и самодержец всея Руси, бывшего хана казанского Шигалея, дал ему Каширу да Серпухов со всеми пошлинами да и отпустил его с Москвы того ж месяца в 21 день.

И чем пожаловал? Разоренной набегами Каширой? Так скромно жалуют князьков, только что пришедших из степи. И это за все труды? За верную службу? Обидно… И Шигалей начинает плести заговор против родного брата и великого князя, причем обращается к тем самым казанским «крымцам», которые когда-то его свергли, пишет в степь ногаям и в Астрахань. Письма были перехвачены, заговор раскрыт.